Преданная

— Да, вот так целовать довольно неплохо. Можно практиковать это почаще, — кивнула она, отворачиваясь от него и снова беря перо в руки. Наткнувшись взглядом на испорченное эссе, она вспомнила о своих размышлениях. — Ты заколдовал Софи?

Северус обошел ее и сел в кресло напротив стола. Его темный взгляд медленно обвел каждую черточку ее лица, и он усмехнулся.

— Какие-то проблемы?

— Нет, но, мне кажется, что это неэтично, — ответила Гермиона, однако уже не так возмущаясь из-за этого, после того, что видела в проеме двери.

— Софи совершенно не умеет держать язык за зубами, — пожал плечами Северус, — даже сама того не зная, она все проболтает, стоит ей выпить и получить публику.

— А ты неплохо ее знаешь, — прищурившись, едко протянула Гермиона, и его бровь взлетела вверх.

Гермиона захотела провалиться сквозь землю. Мерлин, ну какое она имела право ревновать его? Даже то, что он ее супруг, не давало ей таких прав, потому что… все было сложно. Ее попытки держать дистанцию выглядели фальшиво, ведь внутри все клокотало от незнакомых, раздирающих чувств, не имеющих никакого отношения к ее предыдущим терзаниям. Это было что-то новое. Что-то необычное. Привязанность — самое безобидное, что она могла подобрать, чтобы охарактеризовать их. Другие слова, приходящие на ум, казались слишком опасными, чтобы даже думать о них.

— Прости, — нарушила повисшую тишину Гермиона, снова беря перо и склоняясь над пергаментом, — я просто устала за сегодня. Притом расстроена, что почти готовое эссе снова придется переписывать. А половину прекрасных мыслей, которые у меня были, не могу вспомнить.

— Какой предмет?

— Зельеварение.

Северус хмыкнул.

— Пиши, я надиктую.

Гермиона ошарашенно уставилась на него.

— Северус! — она возмутилась подобным предложением до глубины души. — Это ведь нечестно…

— Неправильно мыслишь, Гермиона, — Северус подался вперед, и глаза его сверкнули веселыми искорками, — нужно использовать возможность. Выжать из меня все что можно, и тем самым выделить время для другого предмета…

Гермиона все равно непонимающе смотрела на него, словно он не понял, что она сказала.

— Но… это ведь все равно нечестно, — упрямо повторила девушка, и Снейп раздраженно цокнул языком.

— Гриффиндор, — вынес он вердикт и встал, подходя к жене и забирая перо у нее из рук. — Тогда достаточно на сегодня. Кому-то пора в постель. Ты выглядишь вымотанной.

— Нет, Северус, я должна еще поработать… — она умоляюще взглянула на него и добавила, показывая пальцами небольшое расстояние: — Немножечко.

Но спорить с ним было невозможно. Снейп подхватил девушку на руки и, не дав ей и шанса поспорить с ним, поцеловал на ходу, направляясь в спальню.

* * *

На следующий день Гермиона тоже не смогла поработать, потому что был выходной, и Снейп решил, что ей надо отдохнуть перед спринтом из заданий и бессонных ночей, поэтому, застав ее с утра за столом в библиотеке сонной и еще в сорочке, он отправил ее умываться, переодеваться, и сказал, что на все у нее пятнадцать минут.

За завтраком они обсудили несколько разгромных статей Риты Скитер в отношении Министра магии, в которых она обличала его давние связи. Также было упомянуто назначение Джинни Поттер на должность редактора спортивной колонки. Не обошлось и без них. Была небольшая статья о ней и Снейпе, в которой было больше пространных рассуждений о том, где Северус держит свою жену и сколько же ему еще удастся держать ее под контролем. Гермиону ужасно расстраивало такое мнение о нем, но сам Снейп только презрительно хмыкал.

После завтрака девушка предложила Северусу прогуляться к ее любимому месту, на что он предложил туда трансгрессировать.

Гермиона поморщилась.

— Но тогда никакого смысла…

— Не самый лучший день для долгих прогулок, Гермиона, там ветер.

Ведьма с грустью посмотрела в окно, и ее лицо озарила улыбка.

— Может, возьмем машину?

Снейп странно посмотрел на жену, раздумывал несколько долгих мгновений, но в итоге кивнул.

Уже через час они сидели в своем пикапе, наслаждаясь видом и попивая чай, который для них заварила Нори. Его пальцы задумчиво перебирали ее, то переплетая, то просто лаская ее подушечки, пока он рассказывал об очередной стычке с директором.

— Она накажет тебя когда-нибудь и закроет все камины, — покачав головой, сказала Гермиона, с улыбкой глядя на профиль Свеверуса.

Он усмехнулся и повернулся к ней.

— Не закроет, — в его глазах блеснули веселые искорки, и Гермиона засмотрелась на него. — Она подозревает, что замок все еще считает меня директором, и боится подтвердить эту догадку, потому что это будет крайне неприятное открытие, которое потянет за собой не менее неприятные последствия…

— Ты все еще директор? — Гермиона даже рот приоткрыла от удивления. — Но разве такое возможно?

— Да, Гермиона, — он обхватил ее пальцы, перебирая своими. — Замок все еще слушается меня.

Ведьма рассмеялась, откинув голову.

— Тогда можешь грубить ей сколько хочешь, — просмеявшись, дала добро Гермиона и, поймав удивленный взгляд мужа, пояснила: — Она очень груба с тобой. Почему ты должен это терпеть…

— Что такого она тебе сказала тогда? — Северус прищурился, обводя ее лицо пристальным взглядом.

Гермиона опустила голову, и улыбка сошла с ее лица, когда она прокрутила в памяти такие ядовитые слова МакГонагалл, которые отравили ее, поселив в душе сомнение. Заставлять и Северуса думать об этом она не хотела, поэтому покачала головой.

— Неважно, — она постаралась ободряюще улыбнуться ему, но, конечно, не получилось.

— Гермиона, — в его голосе послышалось предупреждение, и он крепче сжал ее пальцы. — Ты можешь рассказать.

Она умоляюще посмотрела на него, но он вскинул бровь и слегка наклонил голову, сверля ее испытывающим взглядом. Вздохнув, ведьма отвернулась и пересказала беседу с МакГонагалл в общих чертах. Северус внимательно слушал ее, а когда она замолкла и посмотрела на него, Гермиона едва не задохнулась от того, что прочитала на его лице. Казалось, он отлично понимал все и был согласен с Минервой.

Гермиона не готова была обсуждать свои чувства к нему сейчас. Но ее задело, что он не стал переубеждать ее или говорить, что все это — глупости. Она видела по его лицу, что он думал так же.

Повисло гнетущее молчание, в котором Гермиона отчаянно размышляла. Неужели Северус думает, что это из-за ее положения? Тогда почему позволил их отношениям зайти так далеко? Но недостаточно далеко… Может, именно в этом и крылась причина того, что он не позволял им обоим окунуться в это окончательно. От безвыходности подобного положения захотелось плакать.

— Ну раз уж мы тут говорим начистоту, наверное, я тоже должен сказать, — вдруг его глубокий голос нарушил тишину, вырвав Гермиону из тоскливых мыслей. Она подняла голову, встречаясь с ним взглядом. — Тогда, на ужине, твоя мать сказала кое-что…

Гермиона не сдержавшись, фыркнула. Тогда мать сказала много чего. Она с тоской подумала о том, что они ей так и не позвонили и не ответили на письмо.

— Она действительно не испытывает к тебе материнских чувств, — Северус поморщился от того, как сформулировал предложение, особенно когда Гермиона нервно дернулась, мотнув головой и отвернувшись, — но, боюсь, это не ее вина.

Ведьма медленно повернулась, ошарашенно уставившись на мужа.

— Я не знал, что лучше: сказать тебе или оставить в блаженном неведении. — Снейп тяжело вздохнул. — Заклинание, которое ты использовала… достаточно простое. Его основная задача — заблокировать образы. Чувства и эмоции обычно остаются нетронутыми. Заклятие было придумано в военное время и широко использовалось для сокрытия какой-либо важной информации. Часто жертвы обливиэйта испытывают непонятную тревогу и страх, потому что воспоминание им стерли, но реакция на них остается, потому что мозг уже воспроизвел новую информацию и создал нейронные связи… — он замолк, вглядываясь в ее глаза, а Гермиона часто дышала, уже обрабатывая информацию, приходя к собственному выводу и с ужасом ожидая подтверждения. — Ты стерла целую жизнь. Не просто воспоминание. Ты изменила саму концепцию обливиэйта. Сила твоего заклинания была настолько велика… то, что ты требовала от магии, было настолько невероятным, что получилось не только заблокировать память. Ты разрушила саму связь родителей с собой. Чувства, эмоции. То, что назад не вернешь, разблокировав образы. Теперь они помнят все, что связано с тобой, но не помнят как это — любить тебя…

Гермиона сглотнула, чувствуя подступившую к горлу желчь. Вспомнив, как применяла заклятие, ведьма закрыла глаза. Да, в тот момент ее намерение было более чем понятно — она хотела, чтобы они ничего не помнили, ничего не чувствовали к ней, чтобы ничего их не связывало с ней и не держало в Англии. Гермиона резко выдохнула, прикрыв рот рукой. Она сама себе палач.

Я сама сделала это с собой.

Вдруг Гермиона расхохоталась.

— Мерлин… — она посмотрела на Северуса и снова залилась смехом сквозь слезы, неверяще качая головой. — Я винила ее. Господи. Я винила ее.

Гермиону снова затошнило, желчь подкатила к горлу, но на этот раз она не смогла ее сдержать. Торопливо открыв дверцу, Гермиона перегнулась и ее вырвало. Только она вытерла рот, и ее вырвало снова. Как сквозь пелену, она услышала, как хлопнула дверца машины и Северус почти сразу возник перед ней. Взмахнув рукой и убрав рвоту, он резко притянул ее к себе, сжав так сильно, что Гермионе стало больно. Но ей нужно было чтобы кто-то удерживал ее здесь. В этом мире. Вот так крепко.

— Бедная мама, — сдавленно прошептала она, утыкаясь носом в его куртку. — Боже, Северус, она же ни в чем не виновата.

Он отстранился, убирая волосы и обхватывая её лицо ладонями. Щеки Гермионы раскраснелись от эмоций, глаза блестели лихорадочным блеском.

— Никто не виноват, Гермиона, — спокойно сказал он, поглаживая ее лицо и стирая слезы. — Ты не могла знать…

Гермиона кивнула. Да, она не могла знать. Ей никто не сказал об этом, никто не обращал внимания на подругу Гарри Поттера и ее семью, которая находилась в такой же опасности, как и Уизли, но только были предоставлены сами себе. Ей пришлось делать выбор. И в который раз, Гермиона поняла, что даже зная обо всех последствиях, она все равно поступила бы так же. Это спасло им жизнь.

Несмотря на ужасное осознание того, что она самолично лишила себя родителей, Гермиона вдруг почувствовала такое облегчение, словно с ее плеч упал огромный камень. Все это время она не понимала, почему мама так холодна, не понимала почему все так неправильно… Теперь все встало на свои места. Не сказать, что это ее порадовало, но она хотя бы нашла ответы. Ведьма обняла Северуса, вдыхая его запах, ставший уже таким родным.

— Спасибо, что не стал скрывать это, — негромко сказала Гермиона, сжав объятия чуть крепче. — То, что я совершила — ужасно.

— Ты просто хотела защитить их…

— У меня получилось, — улыбнулась Гермиона в его куртку и зажмурилась, чтобы не дать слезам пролиться. — Дерьмово, конечно. Но они живы. Это главное.

Гермиона подняла голову и протянула руку, убирая черную прядь упавшую на лицо.