Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты

Весной 2005-го Мэоунис столкнулся с неприятной дилеммой. Многие стратегии Amaranth окупались плохо. Конвертируемый арбитраж врезался в стену и не внушал надежд на выздоровление. Мэоунис по-крупному вложился в статистический арбитраж, объясняя коллегам, что он хочет отхватить кусок у Джейма Саймонса, но дальше слов дело не пошло. Единственной звездой Amaranth был Брайан Хантер с его зимним газом, но в апреле Мэоунис узнал, что Хантеру предложили бонус в миллион долларов за подписание контракта с конкурирующим фондом SAC Capital. Чувствуя себя припертым к стенке, Мэоунис рискнул. Вместо того чтобы потерять своего звездного игрока, он продвинул его по карьерной лестнице. Хантер стал сопредседателем энергетического совета Amaranth, получив полномочия самостоятельно размещать торговые позиции. Тем временем Мэоунис увеличил долю капитала фирмы, размещенного в энергетическом секторе, с 2 % прошлой весны до 30 %. Этими двумя решениями Мэоунис эффектно сделал ставку на тридцатидвухлетнего трейдера, проработавшего у него всего год. В динамичной атмосфере середины 2000-х годов такие вещи случались часто.

Продвижение Хантера по карьерной лестнице было тем более удивительным, если учитывать его прошлое. В Amaranth он пришел из Deutsche Bank, где руководил торговлей газом. В декабре 2003 года его трейдинговая группа за одну неделю потеряла 51 миллион, но Хантер если и отреагировал на это, то весьма беззастенчиво. В своем иске, который он позже подал в суд штата Нью-Йорк, Хантер списывал потери на «беспрецедентный и непредсказуемый скачок цен на газ», как будто его неспособность предвидеть поведение рынка снимала с него вину. Он ссылался на «всесторонне задокументированные и широко известные проблемы» Deutsche Bank и программного обеспечения его управления рисками, из-за которых сложно было выйти из убыточных торгов, как будто менеджеры Deutsche Bank были виновны в его чрезмерно рисковом подходе. Хантер также заявлял, что, хотя его группа и зарегистрировала потери, он лично за 2003 год заработал для банка 40 миллионов, следовательно, достоин бонуса. К февралю 2004 года руководители Deutsche Bank постановили, что для Хантера в трейдинговой группе места больше нет. Вот этого человека теперь повысил в должности Amaranth8.

Четыре месяца спустя после назначения Хантера у Мэоуниса появился повод для радости. Хантер продолжал ставить на то, что цены на зимний газ могут вырасти, и внезапно мать-природа преподнесла сюрприз: в августе побережье Луизианы было снесено ураганом Катрина, который затопил Новый Орлеан и разрушил газодобывающие установки в Мексиканском заливе. В следующем месяце последовал ураган Рита, и газовые поставки в национальном масштабе снова оказались под ударом. К концу сентября цены на природный газ побили все рекорды и оказали сногсшибательное влияние на прибыли Amaranth. Опустившись на отметку в минус 1 % в первой половине 2005 года из-за застоя в работе большинства своих стратегий, в конце года Amaranth поднялся на отметку в 21 %, в то время как средние хедж-фонды собирали всего 9 %. Хантер и его торги газом заработали 1,26 миллиарда долларов, составив почти весь доход Amaranth, и Хантер официально положил в карман десятую часть этой суммы9. Благодаря его работе активы Amaranth раздулись до 8 миллиардов, выводя компанию на 39-е место в мировом списке хедж-фондов. В своем ежегодном рождественском поздравлении Amaranth разослал клиентам миниатюрные бензоколонки и открытки с цитатой Бенджамина Франклина: «Энергия и настойчивость изменят все, что угодно». Редко когда слова одного из отцов-основателей были процитированы так далеко от контекста.

При любом разумном рассмотрении ураганы Катрина и Рита представляли собой неординарные события. Но хотя Хантер был готов обвинять в потерях Deutsche Bank непредвиденные крайности, он был счастлив, когда непредвиденные крайности сделали его героем. Мэоунис все сильнее влюблялся в своего звездного молодого сотрудника. Казалось, он считал Хантера трейдером конвертируемого арбитража, только в другом пространстве. Он добивался прибылей с наименьшим риском. Не было ни малейшего шанса, что цены на зимний газ упадут ниже цен на летний, поэтому потенциальные потери представлялись весьма ограниченными10. Отдел рисков Amaranth только укреплял уверенность Мэоуниса: в какой-то момент член команды по рискам, ведущий вопросы природного газа заверил Мэоуниса в том, что он в жизни не встречал лучшего товарного трейдера, чем Хантер. Хантеру не составило большого труда уговорить Мэоуниса разрешить ему перевести семью и трейдинговую группу в его родной Калгари. На работу в канадский офис он ездил на «феррари», хотя иногда снежная погода вынуждала его пересесть на «бентли».

В первые месяцы 2006 года успешное управление Хантера продолжилось. В период с января до конца апреля его сделки принесли порядка 2 миллиардов, вновь составляя почти всю деятельность Amaranth. В то время когда средний мультистратегический хедж-фонд поднялся с начала года на 5 %, Amaranth был по крайней мере в шесть раз выше. Мэоунис начал говорить, что, хотя он и не напал на золотую жилу в статистическом арбитраже, он открыл другое не менее мощное секретное оружие11. И все же для некоторых продвинутых наблюдателей экстраординарные доходы Хантера были причиной для беспокойства. Хантер никак не мог зарабатывать такое количество денег, не рискуя по-крупному. Кроме того, был еще один серьезный повод задуматься. С ростом новых альфа-фабрик капитал хедж-фондов, направленный на торговлю энергоресурсами воспарил с отметки 5 миллиардов в 2001 году до более 100 миллиардов в 2006-м. На торгах было не протолкнуться. Благодаря такому притоку капитала любая стратегия, казавшаяся энергетическим специалистам хедж-фондов разумной, была практически обречена на успех. Но она могла и прогореть, если массовое движение повернуло бы вспять.

Казалось, в случае с Хантером происходила крайняя версия этого феномена. Его прибыли достигались за счет веса его собственных денег. Amaranth позволял ему наращивать собственные позиции в этом сегменте рынка. К концу февраля Хантер держал на Нью-Йоркской товарной бирже умопомрачительные 70 % газовых фьючерсов на поставки ноября 2006 года и около 60 % контрактов — на январь 2007-го. Посредством этих внушительных позиций Хантер ставил на то, что ноябрьский газ в цене упадет, а январский — вырастет, и пока он агрессивно повышал ставки, его замысел мог реализовать себя. В конце концов, не было очевидным, что его стратегия приносила деньги, потому что на его стороне были основные фундаментальные показатели рынка. В начале 2006 года добыча газа восстановилась от разрушительных последствий ураганов, и мягкая зима снизила спрос на газ настолько, что в апреле объемы газовых запасов почти на 40 % превышали средний уровень последних пяти лет. В силу данных обстоятельств тем более трудно объяснить успех ставок Хантера на летне-зимнюю разницу, если только не посмотреть на поразительный рост его позиций. Примерно к концу апреля Amaranth держал почти 100 тысяч контрактов NYMEX, или более 40 % всех незакрытых контрактов за все месяцы на бирже. Хантер был инерционным трейдером, торговавшим на собственной инерции12.

В мае 2006 года команда представителей гиганта частного капитала Blackstone нанесла визит Хантеру в Калгари. Blackstone управлял одним из старейших фондов и вложил в Amaranth 125 миллионов долларов. Но теперь у него появились сомнения. Только в апреле Amaranth мог подняться на немыслимые 13 %, но размер хантеровских прибылей говорил об опасности его внушительных ставок в условиях волатильного рынка. Отдел контроля рисков Amaranth рассчитал, что зимние цены на газ никогда не упадут ниже летних, и поэтому максимально возможная потеря Хантера за месяц не превысит 300 миллионов, что составляет терпимые 3 % на акцию. Но собственный трейдинг Хантера показал, что все уже совсем не так: спрэд между летним и зимним газом увеличился с 1,40 доллара в середине февраля до 2,20 доллара в конце апреля, когда Хантер выстраивал свои позиции, означая, что спрэд может серьезно уменьшиться. Кроме того, небольшой размер рынка газа — а тот факт, что основным покупателем позиций Хантера был не кто иной, как сам Хантер — создавал риск ликвидности: если Хантеру понадобилось бы сбросить позиции, ему было бы некому их продать. Blackstone проинформировал Amaranth о намерении вывести свой капитал при ближайшей возможности. Существовали штрафные санкции за предупреждение за короткий срок, но Blackstone был счастлив их оплатить13.

Тем временем Мэоунис наконец-то задумался над тем, что его звездный трейдер перехитрил самого себя. Он велел Хантеру снизить риски, но это было легче сказать, чем сделать: никто не хотел покупать контракты Amaranth, о чем и беспокоились в Blackstone. Когда Хантер попытался разгрузить некоторые свои позиции, рынок повернулся, и превосходные показатели апреля сменились ужасающими потерями. К концу мая Amaranth потерял более миллиарда долларов — почти в четыре раза больше предсказанного отделом рисков наихудшего сценария.

Мэоунис и его помощники изо всех сих старались стабилизировать деятельность компании. Трейдерам других стратегий было сказано срезать позиции, чтобы высвободить капитал. Amaranth заплатил Morgan Stanley крупную сумму за поддержку некоторых финансовых рисков Хантера14. Но этого было мало, да и было уже слишком поздно. О диких доходах и потерях Хантера узнали другие газовые трейдеры, и было ясно, что его позиции слишком объемны, чтобы на них удержаться. Более того, в определении этих позиций не было никакого волшебства, нужно было лишь отследить, какие пары контрактов увеличились за март и апрель, чтобы понять, куда вкладывался Хантер15. Так же как LTCM оказался в плену своих торгов облигациями или как Джулиан Робертсон попал в капкан US Airways, Amaranth был в ловушке. Один из конкурирующих трейдеров позже скажет: «Было наивно предполагать, что они смогут покинуть рынок с сотней тысяч позиций. Я знал, что рано или поздно Amaranth лопнет. Это был лишь вопрос времени»16.

Amaranth продержался все лето. Хантеру были даны инструкции снизить позиции, но поскольку он не мог этого сделать без серьезных потерь, он принялся выжидать, надеясь, что как-нибудь выберется из затруднительного положения17. В конце июля слух об очередном надвигающемся урагане возродил прежнюю браваду. Хантер резко повысил ставки, провоцируя сильный разбег летне-зимних цен, и подорвал конкурирующий хедж-фонд MotherRock, который занимал противоположные позиции18. В августе Мэоунис в своем интервью Wall Street Journal смело заявил: «В чем Брайан действительно хорош, так это контроль и взвешивание рисков». Оглядываясь на это экстраординарное высказывание, один ветеран Amaranth сравнил непоколебимую веру Мэоуниса в молодого человека с верой обманутого любовника19. Тем не менее приближался момент истины. В конце августа Amaranth нес убытки и получил от своих брокеров требование дополнительного обеспечения. Сезон ураганов завершился без событий. Хищные конкуренты нацелились на позиции Amaranth20.

ДОЖДЛИВЫМ СЕНТЯБРЬСКИМ ДНЕМ МЭОУНИС ПОКИнул свой офис в Гринвиче, сел в лимузин и отправился в Pierre Hotel в Манхэттене. На дорогах были пробки: на поезде было бы быстрее, но руководители мультимиллиардных хедж-фондов редко добираются домой общественным транспортом. Мэоунис направлялся на знаковое собрание хедж-фондов, организованное Goldman Sachs. В зале были накрыты десятки столов, за каждым расположилась команда руководителей хедж-фондов. Группы институциональных инвесторов перемещались от стойки к стойке, слушая, о чем говорят тут и там. Мэоунис быстро прошелся сквозь несколько групп инвесторов, повторяя заученную наизусть скороговорку: Amaranth — это фундаментальная рыночная команда мирового класса, кредитная команда мирового класса, количественная команда мирового класса, товарная команда мирового класса и все это завернуто в инфраструктуру мирового класса. Затем он получил неожиданное сообщение: в офисе были проблемы.