Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты

7 БЕЛАЯ СРЕДА

Осенью 1988 года Стэн Дракенмиллер согласился перейти в компанию Soros Fund Management. Друзья не советовали ему вверять свою дальнейшую судьбу в руки Сороса, да и сам Дракенмиллер считал, что его отношения с Соросом продлятся не более года1. Но тот буквально заваливал Стэна предложениями, называя его гением и предлагая ему возглавить руководство фондом. Однако, судя по биографии Джорджа Сороса, он с трудом расставался с реальной властью, поэтому Дракенмиллер сомневался, стоит ли ему относиться к заверениям Сороса серьезно. За день до вступления в новую должность Большой Босс пригласил Дракенмиллера в свой дом в Саутгемптоне. На лужайке перед домом Стэн встретил сына Сороса, Роберта. «Поздравляю, — сказал тот. — Вы — очередной преемник моего отца, уже девятый по счету»2.

Сорос и Дракенмиллер были абсолютно разными людьми. Если Сорос увлекался написанием философских книг, то Дракенмиллер был фанатом американского футбола и любил посещать игры с участием команды Pittsburgh Steelers на стадионе Three Rivers. Но как инвесторы эти двое идеально подходили друг другу. Как и в случае с Соросом, в начале своего пути Дракенмиллер занимался подбором акций. Но, как и Сорос, Дракенмиллер не слишком любил этот род деятельности.

Дракенмиллер начал свою карьеру, работая специалистом по акциям в Питтсбургском национальном банке, но он так быстро продвигался по карьерной лестнице, что не успел овладеть всеми теми приемами, которые большинство экспертов по акциям считают чем-то само собой разумеющимся. Поскольку Дракенмиллер стал директором отдела исследований «всего лишь» в двадцать пять лет, ему не хватило времени для того, чтобы наработать практический опыт анализа балансовых документов корпораций3. Зато его талант состоял в умении комбинировать различные дисциплины. Нюх на акции он совместил со своим невероятным талантом оценивать курсы валют и процентные ставки, который он приобрел, учась в аспирантуре на факультете экономики. В аспирантуру Дракенмиллер поступил еще до того, как осознал, что эта башня из слоновой кости ему не по душе. Как сказал один коллега Дракенмиллера, восхищавшийся его талантом, он понимал рынок ценных бумаг лучше экономистов и знал экономику лучше специалистов по подбору акций — и такое сочетание было способно приносить прибыль. Исследуя акции и регулярно общаясь с руководителями компаний, Дракенмиллер заранее получал сведения о тенденциях в экономической сфере, на основе которых строилось его мнение о ценных бумагах и курсах валют. Следя за экономической ситуацией, он заранее знал о климате, царившем на рынке. Если курс валюты начинал снижаться, он понимал, что стоит покупать акции, продающиеся на экспорт. Если процентные ставки повышались, необходимо было продавать без покрытия акции строительных компаний.

К своему умению чувствовать состояние компаний и экономики Дракенмиллер добавил третий навык: технический анализ. Его первый босс в Питтсбурге любил изучать графики, и хотя большинство специалистов по подбору акций считали данный метод анализа гаданием на кофейной гуще, Дракенмиллер вскоре понял, что этот метод является весьма полезным. Конечно, посредством фундаментального анализа можно было узнать о завышенной стоимости акции или облигации, но когда необходимо было определить момент улучшения рыночной ситуации, на помощь приходили графики. Применяя технический анализ, Дракенмиллер научился улавливать колебания рынка, совместив таким образом трейдерскую ловкость Пола Тюдора Джонса с умением подбирать акции в духе Джулиана Робертсона. Он сумел выжить после краха 1987 года и добился огромной прибыли в последующие годы. Вряд ли можно рассказать что-нибудь подобное о тех менеджерах, которые ранее занимались лишь анализом ценных бумаг — этого нельзя сказать даже о Соросе.

Проработав четыре года в Питтсбургском банке, Дракенмиллер провел презентацию в Нью-Йорке. По окончании встречи к нему подошел один из слушателей, впечатленный его лекцией.

«И вы работаете в банке! Какого черта вы делаете в банке?»

Побеседовав с Дракенмиллером несколько минут, мужчина спросил: «А почему вы не хотите открыть свою фирму?»

У Дракенмиллера не было достаточного капитала, но его собеседник настаивал: «Я буду платить вам десять тысяч долларов в месяц лишь за то, чтобы иметь возможность поговорить с вами»4.

Итак, в феврале 1981 года двадцативосьмилетний Дракенмиллер основал Duquesne Capital Management и начал оттачивать свой стиль макротрейдера новой школы, сочетая собственные взгляды на компании и экономику с умением анализировать графики, для того чтобы создать свободный инвестиционный портфель. Через четыре года Дракенмиллеру удалось привлечь внимание компании-основателя взаимных фондов Dreyfus, которая предложила ему взять на себя управление несколькими фондами параллельно с руководством компанией Duquesne; в одном фонде, которым управлял Дракенмиллер, объем капитала вырос на 40 %, превратив молодого менеджера в знаменитость с Уолл-стрит. В 1987 году, когда вышла «Алхимия финансов», посвященная применяемой Соросом смеси фундаментального и технического трейдинга, Дракенмиллер понял, что стиль, которым пользовался «мастер финансов», был похож на его собственный подход к ведению бизнеса. Встретившись за обедом, два бизнесмена тут же ощутили схожесть своего мышления. В конце их первой встречи Сорос в первый раз предложил Дракенмиллеру работу в своей компании.

Когда же Дракенмиллер наконец принял его предложение, ему поначалу казалось, что то насмешливое приветствие, которым встретил его Роберт Сорос, имело под собой все основания. Аналитики, работающие в компании Quantum, в число которых входило несколько бывших «постоянных преемников», всегда конфликтовали с новым претендентом, даже если этот претендент обладал телосложением игрока в американский футбол, который показывали по телевизору каждое воскресенье. В еще более затруднительное положение ставило Дракенмиллера то, что Сорос, казалось, считал его специалистом в области индекса S&P 500, при том, что, помимо операций с ценными бумагами, он также осуществлял операции с облигациями и валютой. Однажды вечером, в августе 1989 года Дракенмиллер прилетел в Питтсбург, где он все еще руководил компанией Duquesne, и обнаружил, что облигации, которыми он владел в компании Quantum, были проданы без его ведома. Дракенмиллер был вне себя от возмущения и тут же позвонил Соросу. Он не мог добиться успеха, работая на босса, который принимал такие решения за его спиной5.

«Меня тяготит ваше присутствие, — кричал Дракенмиллер Соросу. — Я напуган и раздосадован, потому что я считаю, что в этих обстоятельствах я не могу работать в полную силу».

«Я хочу уйти из компании», — наконец заявил он.

На этих словах работа Дракенмиллера в Quantum могла закончиться, но вместо этого Сорос совершил один из своих лучших ходов.

«Не уходите, — ответил он. — Лучше уйду я».

Демонстрируя спокойствие (которое казалось поистине удивительным, принимая во внимание тот факт, что Сорос владел большой частью капитала в Quantum), он переехал в Лондой со своей семьей. «Я уезжаю в Европу, — сказал он Дракенмиллеру перед отъездом. — Теперь мы выясним, так ли уж сильно я вам мешал или же вы действительно некомпетентны»6.

Через несколько месяцев у Сороса появилась веская причина, для того чтобы испытывать чувство удовлетворения от сделанного им рискованного шага. Берлинская стена пала, и благодаря своему переезду в Лондон Сорос получил столь желанную свободу, которая позволила ему вплотную заняться благотворительной деятельностью в Восточной Европе. Тем временем падение Берлинской стены привело к той неразберихе на рынке, которой Дракенмиллер буквально наслаждался; для него настала пора невероятных прибылей. В 1989 г. его доход составил 31,5 %, в последующие четыре года прибыль составила 29,6; 53,4; 68,8 и 63,2 %. Как сказал о Дракенмиллере один из его коллег, он был как Боб Дилан, который в середине шестидесятых записывал один альбом хитов за другим7. Активы компании Quantum подскочили с 1,8 миллиарда до 5 миллиардов долларов, а компания Soros Fund Management основала новые фонды параллельно со своим флагманом, так что к концу 1993 года объем активов, которыми управляла компания, вырос до 8,3 миллиарда долларов8.

У Сороса хватило здравого смысла, для того чтобы не упустить свою удачу. Своим тогдашним взрывом негодования Дракенмиллер преподал ему хороший урок, и Сорос старался не мешать его деятельности, нужен был постоянный преемник, и ему посчастливилось найти поистине талантливого человека. В 1990-е годы Сорос выступал в качестве коуча своего молодого партнера; он задавал своему протеже нужные вопросы и давал ему советы, но всегда оставлял за ним право самостоятельно нажать на спусковой крючок. Чтобы иметь возможность ради удовольствия заключать собственные сделки, Сорос оставил себе часть капитала, который позволял ему играть на бирже, но Дракенмиллер жестко контролировал гораздо более крупный фонд Quantum9. И если журналисты все еще приписывали успех Quantum Соросу, то отчасти так происходило потому, что сам Сорос не спешил их разубеждать, а кроме того, Дракенмиллер так же сильно ненавидел повышенное внимание, как Сорос его любил10.

С момента переезда Сороса в Лондон Дракенмиллер стал использовать стиль управления, основанный на подходе его коуча. Он усвоил все принципы, описанные в «Алхимии финансов», и постоянно общался с Соросом на протяжении двух лет; он изучил буквально все, что только можно было изучить о его методах. Применяя практические принципы Сороса, Дракенмиллер вкладывал капитал Quantum в операции по продаже акций, в длинные и короткие позиции. Кроме того, он использовал леверидж для совершения сделок с акциями S&P 500 по фьючерсам, а также с облигациями и валютой. Следуя примеру Сороса, Дракенмиллер общался с менеджерами различных компаний, считая, что актуальные сведения о делах в их фирмах помогут ему на ранней стадии распознать тенденции в экономике. И опять же исходя из методов Сороса, он хватался за предоставлявшиеся ему возможности обеими руками. Самым главным из того, чему ученик научился у своего учителя, было умение собирать все усилия и использовать их, когда наставал нужный момент11.

Вскоре после того как семья Сороса переселилась в Лондон, в результате падения Берлинской стены такой момент как раз настал. Преисполненные радостью немцы из Восточной Германии потоком хлынули на более свободный и богатый Запад. Им нужны были рабочие места и социальные льготы. Связанные с этим расходы, казалось, должны были вызвать большой дефицит бюджета в правительстве Германии. При подобной ситуации дефицит бюджета должен вызвать рост инфляции, в результате которой снизится стоимость валюты. Следуя этой логике, после падения Берлинской стены трейдеры стали поспешно продавать немецкие марки, и курс дойчмарки по отношению к доллару рухнул вниз. Но у Дракенмиллера была другая точка зрения. Ему вспомнился отрывок из «Алхимии финансов», в котором говорилось о случаях дефицита бюджета правительства Рейгана в начале его президентства: вместо ослабления доллара этот дефицит косвенным способом привел к усилению его позиций12. Причиной тому стала жесткая политика ФРС, которая применялась для снижения негативного влияния бюджетного дефицита. Введение высоких процентных ставок заставило инвесторов хранить свой капитал в долларах, таким образом вызвав укрепление валюты. Дракенмиллер понял, что Сорос действовал бы аналогичным способом. Вследствие недостатка бюджета крупные опытные банкиры Германии начнут поднимать процентные ставки, в результате чего курс немецкой марки начнет повышаться. Поэтому, после того как Берлинская стена была разрушена, Дракенмиллер сразу заинтересовался немецкой валютой и всего за несколько дней приобрел количество марок, эквивалентное двум миллиардам долларов. За последующий год курс марки по отношению к доллару вырос на четверть13.