Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты

По мнению Джонса, коррекция в 4 %, которая произошла на Токийской бирже в начале года, должна была стать началом для такого разворота. Если бы в декабре рынок просел после уверенного роста в течение предыдущих месяцев, вряд ли это вызвало бы беспокойство среди инвестиционных менеджеров, которые уже и так обеспечили доходность выше 8 %. Кроме того, за пару недель, оставшихся до конца года, облигации принесли бы столь незначительный доход, что вкладываться в них не имело смысла. Однако падение произошло в январе и иначе. Инвестиционные менеджеры не имели резерва в виде полученной ранее прибыли, и впереди их ожидали долгие пятьдесят недель — достаточно времени, чтобы найти убежище на рынке облигаций и обеспечить требуемый доход в 8 %. Если бы расчет Джонса оказался верным, и инвестиционные менеджеры перешли к такой оборонительной стратегии, то паническая распродажа акций могла бы поставить фондовый рынок на край пропасти.

Вскоре сценарий Джонса начал исполняться. В феврале индекс Nikkei 225 упал на 7 %; в марте падение составило 13 %. К концу года индекс потерял две пятых своей стоимости, и теперь, глядя на то, что от него осталось, сложно было поверить, что некогда это был крупнейший рынок ценных бумаг в мире. Однако Джойс не просто угадал большие события. С удивительной точностью он предсказал нее колебания на токийской бирже, вплоть до финальной стадии. Учитывая общие закономерности, характерные для «медвежьих» рынков, Джонс спрогнозировал в январе, что за падением индекса Nikkei последует непродолжительное ралли, и когда весной индекс стабилизируется, он в нужный момент времени перейдет из крупной короткой позиции в умеренную длинную25. Этот маневр демонстрирует различие между гибким стилем трейдера товарной биржи и упорным консерватизмом стоимостного инвестора вроде Джулиана Робертсона, который никогда не открывает позицию лишь для того, чтобы через короткий период времени избавиться от нее. И действительно, в мае индекс Nikkei вырос на 8 %. Джонс снова получил прибыль, хотя он не сомневался в том, что ралли носит временный характер.

В тот же месяц, в мае 1990 года, Джонс дал еще одно интервью Barron’s. Журнал поздравил его с тем, что он блестяще предсказал в январе рост на Токийской бирже. Джонс с присущей ему скромностью напомнил, что два раза он предсказывал японский крах преждевременно, назначая его на 1988 и 1989 годы. Правда, в данном случае его искусство проявилось в том, что он прогнозировал эти события без всякого для себя риска, не делая проигрышных ставок. Затем Джонс еще раз озвучил свой прогноз: в период снижения рынку предстоит пройти несколько ралли, при этом каждый отскок будет сменяться резким обвалом, не оправдывая надежд игроков. Он исходил из того, что инвесторы, которые не распродали активы на первом этапе кризиса, будут отчаянно пытаться вернуть свои деньги. Однако, убеждаясь каждый раз в слабости ралли и невозможности возместить убытки, все больше инвесторов будут отказываться от дальнейших попыток и ликвидируют свои портфели. Джонс заявил, что в настоящий момент он сделал небольшие ставки на рост японского рынка, однако к концу лета планирует сыграть на понижение. И снова он блестяще угадал все сроки. С июля и вплоть до начала октября Токийская биржа пережила резкий обвал26. В том же 1990 году доходность портфеля Джонса, согласно его собственным оценкам, составила от 80 до 90 %, в основном за счет успешных операций в Токио.

Однако реальное достижение Джонса заключалось не в том, что он предвидел обвал японского рынка, и даже не в его предсказании непродолжительных ралли в период падения. Он смог обнаружить ситуацию, где шансы на успех были настолько высоки, что, даже сомневаясь в точности прогноза, можно было смело делать ставку — именно в этом и состоит его заслуга. И в октябре 1987 года, и в январе 1990 года рынки на Уолл-стрит и в Токио могли восстановиться, но в этом случае Джонс просто бы сбросил короткие позиции, и его убытки были бы невелики. Однако Джонс понимал, что дальнейшее падение рынка более вероятно, чем рост, и, что особенно важно, если падение продолжится, оно будет гораздо более масштабным, чем любое гипотетическое ралли. Джонс действовал как игрок в казино, но только у его рулетки были два отличия от обычной. Во-первых, на барабане было два дополнительных красных номера, и вероятность выпадения красного составляла более 50 %. Во-вторых, в случае выпадения красного номера крупье выплатил бы сумму в пятикратном размере, и соотношение между вознаграждением и риском было необычайно привлекательным. Джонс не мог быть уверен в том, что его ставки окажутся выигрышными. Но зато он знал, в какой момент нужно выложить фишки на стол.

МНОГИМИ СВОИМИ УСПЕХАМИ НА БИРЖЕ ДЖОНС обязан именно этому подходу. Еще со времени работы на хлопковой бирже он осознал, насколько важно наблюдать за положением других игроков. Если вы знаете, что делают крупные дельцы — сидят ли они на мешках с деньгами или вложили все до последней копейки, то сможете определить, в какую сторону развернется рынок. Вы научитесь оценивать соотношение между риском и вознаграждением в любой ситуации. Трейдеры товарной биржи знали, в каком положении находятся их конкуренты. Они внимательно следили за их реакцией, когда выкрикивали распоряжения своим брокерам. И Джонс, расхаживая по торговому залу, постоянно импровизировал и исполнял различные трюки, чтобы передать рынку нужное настроение. Он звонил брокерам, представляющим интересы крупных корпоративных клиентов, поддерживал связь с торговыми компаниями, которые использовали товарные рынки для страхования базовых позиций, и общался с коллегами из хеджевых фондов. Джонс также отслеживал данные, по которым можно было определить, какие опционы инвесторы покупают чаще — «колл» (в этом случае они ожидают повышения курса акций) или «пут» (это означает, что они опасаются резкого падения). Кроме того, он изучал отчеты о соотношении между денежными средствами и акциями в портфелях пенсионных фондов и страховых компаний. Однако недостаточно просто знать, чем владеют другие инвесторы. Важно понять, чем они хотят владеть — какие цели они перед собой ставят и как будут реагировать в тех или иных ситуациях. Зная, что японские инвестиционные менеджеры стремятся любой ценой добиться доходности в 8 %, несложно догадаться, что в случае падения рынка в январе они скорее всего начнут переводить средства в облигации.

Джонс развил и дополнил психологические подходы, которые широко применялись в Commodities Corporation. Он хорошо понимал, что субъективные поведенческие проявления делают рынок более красочным и ярким явлением, внося некий элемент закономерности в чисто случайный характер его деятельности, из которого исходят авторы теории эффективного рынка. Однако Джонс был вынужден учитывать и другой фактор. Если инвесторы, совершая покупки и продажи, действуют порой иррационально, под влиянием психологических мотивов, то иногда их решения могут быть продиктованы институциональными причинами. В некоторых случаях действует совокупность психологических и институциональных факторов. Например, фермеры, занимавшиеся хлопководством, неизменно придерживали часть своего урожая в течение нескольких недель, надеясь на рост цен. Однако в конце года психологический фактор — нежелание продавать урожай по текущим ценам — вступал в противоречие с фактором институциональным: фермеры были вынуждены распечатывать свои закрома, поскольку в противном случае им пришлось бы платить больше налогов. Из этого Джонс выводил следующую закономерность: каждый год в декабре хлопковый рынок будет завален заказами, а в январе его ждет неминуемый спад27. Таким же факторам были подвержены и другие товарные рынки. У коров период беременности составляет почти год, и поставщики телятины слабо реагировали на рост цен. Поэтому для достижения равновесия между спросом и предложением требовались порой целые месяцы, а стоимость фьючерсных контрактов могла расти в течение длительного периода времени. Или возьмем пример из фондового рынка. Курс акций компаний, включенных в индекс Dow Industrials, как правило, повышался в последнюю пятницу каждого квартала, поскольку арбитражные трейдеры в этот день выкупали акции, которые они ранее сбросили для хеджирования фьючерсных контрактов с приближающимся сроком исполнения.

Пристальное внимание, которое Джонс уделял институциональным факторам, во многом объясняет его превосходство над другими игроками рынка. С помощью своего подхода он выбирал подходящий момент для купли и продажи, зная, что не прогадает с ценой, поскольку его контрагент загнан в угол и вынужден продавать активы. Авторы теории эффективного рынка доказывали, что инвестору сложно спрогнозировать будущую динамику цен на акции или товары, поскольку вся значимая информация уже отражена в текущей цене. Однако Джонс вышел за рамки этой теории, научившись анализировать нечто более важное, чем текущие цены. Он замечал, что в конце года фермерам волей-неволей приходится распродавать запасы хлопка, а в последнюю пятницу каждого квартала арбитражные трейдеры вынуждены снова скупать акции. В этом отношении Джонс с его достижениями напоминает Стейнхардта. В 1970-х и 1980-х годах Стейнхардт нередко скупал пакеты акций со скидкой, когда корпоративным продавцам нужно было срочно разгрузить свои портфели и они были готовы платить покупателям, которые отдавали им предпочтение. Такого рода сделки не требовали от Джонса или Стейнхардта какого-то сверхъестественного пророческого дара, с помощью которого они точно предсказывали бы будущую динамику цен. Они просто удовлетворяли потребность в ликвидности, когда такая потребность возникала.

Но в основе успешной деятельности Джонса лежал еще один составной элемент, связанный с тем безрассудным поведением, которое он продемонстрировал в документальном фильме 1987 года. Метод Джонса заключался в отслеживании неожиданных событий, которые могли всколыхнуть рынок. Но время от времени он сам был готов выступить инициатором такого события — поставить все с ног на голову с помощью крупных сделок и спровоцировать панику, а затем наблюдать за тем, как его сценарий претворяется в жизнь. Такой подход также отражает слабое место в теории эффективного рынка. Согласно теории, если акции компании (возьмем для примера компанию Ford) недооценены, то несколько рационально мыслящих инвесторов будут скупать их до тех пор, пока цена не вырастет до оптимального уровня. Однако в реальности возможности этих рационально мыслящих инвесторов ограничены, у них могут отсутствовать средства для покупки требуемого объема акций Ford, при котором цена на акцию достигнет оптимального уровня. Когда же весь рынок находится в состоянии дисбаланса, то рационально мыслящие инвесторы скорее всего не смогут добиться желаемого. Им наверняка известно, что пузырь на фондовом рынке Японии, пузырь доткомов или ипотечный пузырь — это иррациональное явление, однако они не в силах привлечь достаточно средств для проведения операций, которые бы привели к устранению пузыря. Именно поэтому инвесторы, действующие вопреки тенденциям рынка, имеют ограниченные возможности. Именно этим объясняются метания рынка то в одну, то в другую сторону, а также подверженность финансовых систем образованию пузырей.