Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты

3 СЕКРЕТ ПОЛА САМУЭЛЬСОНА

В своем знаменитом заявлении в конгрессе в 1967 году опытный экономист Пол Самуэльсон вынес свой вердикт в отношении сферы управления капиталом. Ссылаясь на недавнюю диссертацию на степень доктора философии в Йельском университете, он обратил внимание на то, что случайно выбранные портфели акций зачастую имели превосходство над профессионально управляемыми фондами во взаимном пользовании. Когда председатель банковского комитета палаты представителей отнесся к этому скептически, профессор продолжал стоять на своем. «Когда я говорю «случайно», я хочу вызвать у вас ассоциацию с игральными костями, случайными числами или игрой в дартс», — подчеркнул он1. Три года спустя Самуэльсон стал третьим экономистом, получившим Нобелевскую премию, но полученное признание совершенно не смягчило его мнение. «Большинству специалистов, которые принимают решения, касающиеся портфелей акций, следует оставить бизнес и заняться прокладкой водопроводов, преподаванием греческого языка или способствовать созданию годового ВВП, работая управляющими корпорации», — писал он в 1974 году. Даже если совет все бросить — верный, очевидно, это не из тех советов, которым следуют с огромным желанием2.

Высказывания Самуэльсона не очень походили на одобрение хеджевых фондов. Но его осуждение профессиональных инвесторов послужило поводом для возражений. Хотя большинство инвестиционных менеджеров могли бы принести обществу больше пользы в качестве водопроводчиков, Самуэльсон полагал, что гигант с действительно свежими взглядами мог бы одержать победу на рынке3. «Людей различают по их росту, красоте, язвительности, — писал он. — Почему не по их PQ, то есть коэффициенту производительности?4» Конечно, эти незаурядные инвесторы не стали бы дешево продавать свои способности «Ford Foundation или отделу трастовых операций местного банка. У них слишком высокий IQ для этого». Гиганты должны были бы создать небольшое товарищество, от которого они сами получали бы доходы: скорее они создали бы хеджевый фонд. Самуэльсон всегда чувствовал себя достаточно уверенно — к двадцати пяти годам он опубликовал статей больше, чем ему было лет, — и он естественным образом полагал, что способен выбирать редкие исключения из ряда тех, кому следовало бы быть водопроводчиками. В 1970 году он стал спонсором-учредителем нового инвестиционного предприятия под названием Commodities Corporation, вложив примерно в то же время часть капитала в Warren Buffett3.

Commodities Corporation был одним из первых инвестиционных банков, созданных «квонтами» — компьютерными разработчиками, у которых, что называется, семь пядей во лбу6. Исходным условием компании, как было заявлено на первой странице ее рекламного проспекта, являлось «широкомасштабное использование эконометрического анализа, невозможного прежде, до появления компьютеров»7. Одним из трейдеров-учредителей Commodities Corporation был Пол Кутнер, коллега Самуэльсона по Массачусетскому технологическому институту, над которым много иронизировали за его вклад в теорию эффективного рынка8. Наряду с несколькими другими докторами экономических наук фирма впоследствии наняла программиста, который ранее занимался проектом «Аполло» — он был ракетным ученым в буквальном смысле9. С юридической точки зрения предприятие скорее имело структуру корпорации, чем товарищества, но, с другой стороны, оно являлось типичным хеджевым фондом10. Предприятие занималось приобретением и продажей фьючерсных контрактов. Оно использовало леверидж. Его астрономические прибыли делили между собой менеджеры предприятия и небольшое количество инвесторов. Самуэльсон заплатил 125 тысяч долларов за свою долю в Commodities Corporation и согласился стать активным членом совета директоров.

Участие Самуэльсона заключалось главным образом в ставке на Ф. Хельмута Веймара — с моторчиком внутри, обуреваемого идеями и слегка страдающего манией величия президента компании11. Веймар недавно закончил работу над докторской диссертацией, в которой предложил метод прогнозирования цены на какао: данный метод путем обработки статистических данных позволял определить, насколько в связи с экономическим ростом увеличилось потребление шоколада, а значит, и спрос на какао, насколько засуха или влажность в Западной Африке повлияли на поставки и т. д. Веймар учился в Массачусетском технологическом институте, где он познакомился с Самуэльсоном и Кутнером. Но хотя Веймар рассчитывал, что его учителя помогут ему в совершенствовании его знаний в математической и компьютерной областях, на него не производила впечатления их теория эффективного рынка. «Я считал, что теория случайных блужданий была абсурдом, — говорил он позже. — Вся эта идея о том, что человек не может заработать хорошие деньги, обладая конкурентным преимуществом над остальными участниками рынка, — безумие»12.

Веймар был высокого роста, в очках, широкоскулый, с изысканной североевропейской внешностью, унаследованной им от своих родителей — немцев. В детстве ему приходилось часто переезжать из города в город, и под влиянием этого жизненного опыта у него сформировался самостоятельный характер и стремление заработать столько денег, сколько необходимо, чтобы ни от кого не зависеть. Еще будучи аспирантом, он изобрел амбициозную математическую модель для отрасли замороженного апельсинового сока, и когда в соответствии с этой моделью оказалось, что цена на концентрат апельсинового сока вырастет вдвое, он занял 20000 долларов для покупки огромной партии на складе. Модель оказалась верной, и цена, как и предполагалось, подскочила. Единственным препятствием оказалось то, что местные супермаркеты с недоверием отнеслись к оптовой покупке апельсинового сока у студента. Веймар вынужден был продать сок обратно на склад, в результате чего лишился пятой части своей прибыли.13

После завершения докторской диссертации, посвященной рынку какао, Веймар стал работать на продуктовую компанию Nabisco, где вскоре убедил своих боссов использовать его прогнозы. Идея была в том, что, когда цены на какао упадут в соответствии с прогнозами, сделанными в его модели, Nabisco закупит какао, чтобы обеспечить свои потребности для производства шоколада; если цены поднимутся выше, чем предполагала модель, то Nabisco приостановит свои закупки. Как только начались торговые операции в соответствии с программой Веймара, цены на какао упали значительно ниже, чем предполагала модель, поэтому Веймар стал закупать фьючерсы на какао в большом объеме. Затем цена упала еще больше, что означало, что Веймар потерпел убытки; но, следуя своему прогнозу, Веймар продолжал покупать, несмотря ни на что. Главный финансовый директор Nabisco начал беспокоиться, и Веймару пришлось отражать его нападки, прикрываясь дымовой завесой квантитативного жаргона; тем временем он обнаружил, что количества какао-бобов достаточно, чтобы обеспечить производство Nabisco на два года. «Вы уверены, что вы знаете, что делаете?» — не раз спрашивал Веймара его босс; и Веймар, сколько мог, демонстрировал уверенность, хотя внутренне был очень обеспокоен. Но пока Веймар нервничал, в Африке случился неурожай, и цены на какао выросли почти вдвое. Веймар продал обратно часть своих запасов с огромной прибылью. «В тот период моей жизни я не был в высшей степени скромен и не сомневался в себе», — признавался он впоследствии14.

Окрыленный этим успехом, Веймар решился создать свое собственное предприятие. Он начал составлять проект вместе с Фрэнком Ваннерсоном, еще одним новоиспеченным доктором экономических наук, который примкнул к нему в отделе прогнозирования Nabisco. Вряд ли эти двое были парой. Веймар был полон радостной уверенности, в то время как Ваннерсон был удрученным бородачом; один из коллег говорил, что он похож на средневекового странствующего монаха в кожаных сандалиях и плаще с капюшоном; другой полагал, что от него веяло дружелюбностью психотерапевта15. Но Веймар и Ваннерсон были близкими друзьями, и докторская диссертация Ваннерсона, посвященная рынку пшеницы, дополняла знания и опыт Веймара на рынке какао. Веймар привлек других сообщников, и они вместе решили осуществить проект. Когда был собран начальный капитал в 2,5 миллиона долларов, учредители открыли магазин в Принстоне, штат Нью-Джерси, недалеко от места, где жили Веймар и Ваннерсон. Их штаб-квартира в доме на ферме была окружена цветущими деревьями и газоном большой площади. В свой первый день в офисе Веймар был в костюме. Ваннерсон появился в рубашке цвета хаки с короткими рукавами, со своей собакой по кличке Арахис16.

В офисе Веймара был поставлен огромный директорский стол из орехового дерева и большое красное кожаное кресло; сочетание, которое прекрасно ему подходило. Но неофициальный, эгалитарный стиль Ваннерсона вскоре стал преобладать в компании; если в Commodities Corporation проходила встреча, то на нее приглашали и повариху Агнессу. В сообщество в старом доме на ферме входила также немецкая овчарка по кличке Какао, которая потеряла одну лапу, попав под машину. Небольшой штат сотрудников Веймара, включавший семь профессиональных работников и шесть человек вспомогательного персонала, иногда занимался бросанием подков во время обеда и игрой в софтбол после закрытия рынков. Непринужденная обстановка свидетельствовала о том, что фирма находилась вдали от нью-йоркской суеты: Commodities Corporation не занималась торговлей и налаживанием связей и не была похожа на участника рынка; она скорее являлась победителем на рынке за счет использования компьютерных моделей, математики и превосходной информации. На регулярно проходящих семинарах учредители обменивались концепциями торговли, исписывая доску формулами. Они далеко ушли от духа фондового жокея, свойственного А. У. Джонсу, или от беспорядка от разбросанной пиццы в операционной комнате Майкла Стейнхардта.

Веймар собрал команду, которая вплотную занялась фундаментальным анализом. Он нуждался в специалистах по эконометрике, которые создавали модели, прогнозирующие уровень цен, исходя из предположения, что прибыли последуют, когда реальная ситуация приблизится к прогнозируемой. Веймар занимался торговлей какао; Ваннерсон был ответственным за пшеницу; Пол Кутнер, профессор Массачусетского технологического института, пришел в компанию, вооруженный эконометрической моделью рынка свиной грудинки. Кеннет Майнкен, специалист по эконометрике, преподававший в Университете Ратджерса, был взят в компанию для торговли соевыми бобами и фуражным зерном. Наняв специалистов по различным товарам, Веймар надеялся разнообразить пути доступа фирмы к любому рынку.

Веймар включил в свою модель по какао огромное количество данных. Чтобы осуществлять поставки какао до того, как западноафриканские развивающиеся страны опубликуют официальный отчет о своих урожаях, он изучил взаимосвязь между погодой и урожаями какао в Кот-д’Ивуаре и Гане. Наблюдая за диаграммами осадков и влажности, он мог предсказать урожай какао, а значит, и поставки какао, а следовательно, в конечном итоге и цены. В первоначальную группу также входил Ганс Килиан, немец, который путешествовал по африканской сельской местности на «лендровере», исследуя какао-деревья и записывая количество, длину и состояние бобов. Дерево какао по высоте такое же, как яблоня, и на нем вызревает около двадцати пяти бобов, поэтому счетовод бобов жаловался, что у него заклинивает шею. Его «лендровер» часто ломался. Он старался заполучить большие суммы ганской валюты, необходимой, чтобы платить местным рабочим, которые помогали ему с подсчетами. Но все же эти усилия давали возможность подтверждать или корректировать проекты поставок, сделанные на основе диаграмм погодных условий. Веймар изобрел усложненную модель установки цен на какао, и теперь у него в наличии были сложные данные для обеспечения этой модели.