Четыре наследника

В комнате, где они с Барсом читали свод законов, тоже сидели люди – они не столько читали, сколько прислушивались к их разговору и разглядывали гостя. Ноэль нервно повертел в руках листок с законами Иштирии.

– А разве так странно, что у них много общего с Декамартионом? – ответил Барс. – Эти законы едины у всех, они появились вместе с человеком. – Барс подошёл к одному из шкафов, вынул довольно ветхую книгу. – Декамартион лишь отразил наши чаяния и страхи.

– Но он очень краток, поэтому есть дополнительные законы. Вот, например, убийство – это преступление. А как же случайность? Убить ведь можно ненарочно.

– Тогда это не убийство, а несчастный случай. Оба, получается, жертвами стали.

– А вдруг кто выдаст убийство за несчастный случай? – зачем-то спросил Ноэль.

– Ну, для того Триумвиры выслушивают человека, свидетелей и решают, правду он говорит или лжёт.

– А если они ошибутся? Или защитник найдёт уловку?

Барс усмехнулся:

– У нас нет защитников навроде ваших адвокатов. Каждый говорит за себя сам.

– Вы его пытаете?

Барс хмуро покачал головой:

– У нас нет пыток, принятых у вас. У нас даже нет профессии палача. Причинять человеку боль у нас не принято. Это… – он пристально посмотрел на Ноэля, – …бесчеловечно. Мы не хотим воспитывать наших детей на крови и боли.

Ноэль отвёл глаза: он ненавидел пытки, но воспринимал их как естественное явление. Райгард как-то сказал, глядя на его искалеченную руку, что запретил бы их, будь его воля. Может быть, сын понял бы этих людей лучше, чем он.

– Но ведь вред всё равно причинён? Скажи, как быть с этим? – с интересом спросил Ноэль.

– Если вред невелик – мы просто добываем воды из Марваги и лечим. А вот если человек умер…

– Что тогда?

– При несчастном случае ничего. Мы не считаем это преступлением и не караем. Тот, кто погубил кого-то, будет всю жизнь помогать его семье. Если его совесть потребует, он проведёт ритуал оживления умершего, хотя при несчастном случае это необязательно.

– А при умышленном убийстве? У вас есть казни?

– Я же сказал, у нас нет палачей. У убийцы два пути: либо вернуть человеку жизнь даже ценой своей, либо отказаться от себя.

– Отказаться? Как? – удивился Ноэль.

– С помощью лекарей нашего госпиталя.

Госпиталь Ноэль уже видел – Барс привёл его туда после их путешествия к Марваге. Построенный в паре миль к югу от Суаргаса, он удивил Ноэля чистотой и продуманностью. Светлые комнаты с удобными кроватями расположились по обе стороны широкого прохода. У госпиталя раскинулся большой сад, где копошились два садовника. Рядом находились родник с речкой, отличная прямая дорога соединяла госпиталь с городом, причём у городских ворот всегда стояла повозка для раненых или заболевших.

Несколько лекарей без суеты расставляли какие-то приборы. В одной из палат лежала крупная мужеподобная женщина с короткими светлыми волосами. По словам лекарей, её разодрал зверь – раны и впрямь были ужасны. Ноэль зачарованно смотрел, как один из целителей, худой светловолосый мужчина лет сорока – Барс называл его Тайрон – быстро обрабатывает раны водой. На глазах Ноэля жуткие раны затягивались и исчезали. Тогда он окончательно поверил: случившееся с ним – не сон.

– Ты заметил, что наш госпиталь слишком велик для простых случаев? – спросил Барс Ноэля, удобно устроившись в одном из кресел библиотеки. Тот кивнул.

– Это потому, что он нужен не только для ран тела, но и для душевных ран. Там есть закрытые помещения специально для лечения тех, кто идёт против законов, кто совершает мерзкие деяния, противные природе человека. Воды Марваги такое не исцелят.

– И что вы делаете? Разве это можно вылечить? – Ноэль ощущал не столько любопытство, сколько неосознанный страх.

– Мы не лечим, мы лишь даём человеку шанс увидеть себя со стороны, прочувствовать собственный грех на себе.

– Как? – Он не был уверен, что хочет это знать.

– Наши лекари проникают в разум преступника и…

– Проникают в разум? – не выдержал Ноэль. – Это возможно?

– Это называется ментальный маг, господин Сиверс. Тот, кто способен читать в разуме другого, способен видеть чужую душу, видеть то, что человек порой скрывает даже от себя. Таких людей немного, с их помощью мы лечим душевные болезни и помрачение рассудка. Наши лекари обладают огромным могуществом, – Ноэль вспомнил ничем не примечательных мужчин в госпитале. Он принял их за обычных врачей, но, кажется, ошибся. Раны Черны – пустяк по сравнению с их другой работой.

– Видите ли, надо обладать сильной волей, устойчивым разумом, чтобы вновь и вновь исправлять душу, на которую наложена печать мрака или зла. Раньше считалось, что безумие насылают боги, но это предрассудки, разум и тело человека – едины, одно зависит от другого. Наши лекари читают человеческие души, мечты, сны и грехи. Это тяжёлая работа и необходимая, если мы хотим выжить. В том числе она необходима, чтобы зло не поглотило наш мир, – голос Барса стал непривычно печальным.

– Что они делают, если совершено преступление?

– Они проникают в разум преступника, ищут мотивы его поступков, ищут сожаление или горечь, помогают заблудшему человеку изменить себя. Видите ли, мы не можем позволить преступникам жить среди нас и…

– Убиваете их личность?

– Даём им шанс раскаяться и пожалеть о содеянном.

– А если это не поможет?

– Тогда они никогда не выйдут за пределы своего разума. Ментальный маг способен запереть человека внутри самого себя. В госпитале есть комнаты, где эти люди живут долгие годы, если не находят пути назад.

– Вы делаете их безумцами?

– Таков их выбор, – пожал плечами Барс. – С помощью раскаяния и искупления шанс выбраться есть всегда. Лекари стараются им помогать и рано или поздно добиваются успеха. Вам это неприятно? – спросил он, пытливо взглянув на Ноэля. – Предпочитаете изрезать их на куски, выпотрошить, снять кожу, переломать кости, сжечь на костре…

Ноэля передёрнуло.

– Нет, но вы могли бы их изгонять…

– Мы пытались. Они находят друг друга, объединяются в стаи, которые грабят и убивают без жалости. Одиночество мы оставляем для неопасных преступников.

– Неопасных?

– Да. Убийцы, разбойники, насильники – больные опасные люди, некоторые, однако, совершают проступки по причине слабости, дурного характера или лени. Вот блуд, к примеру, кровосмешение или гнев, а то ещё ложь. Драки от злобы, насмешки над слабыми. Мы отправляем таких людей пожить подальше от других, оставляем их наедине с собой и своими слабостями. Наказанный живёт один в доме, вдали от семьи. Он может прийти в город, но с ним не общаются, не говорят, не едят за одним столом, никто не ляжет с ним в постель. Рано или поздно любому надоедает жить одному. Если же это не помогает, их изгоняют совсем. Некоторые изгнанники пытаются пройти через Черту и гибнут от голода в тумане.

– А это не бесчеловечно? – Ноэль содрогнулся. Он помнил, что такое одиночество в тумане.

– Чтобы выжить, наша община вынуждена так поступать. Мы не сразу к этому пришли: за сотни лет в нашей жизни много чего происходило, мы не раз проливали кровь друг друга, разные группы бролись за власть. Если оставлять семена раздора и ненависти, мы погибнем. Это решение, необходимое для всех, – отрезал Барс.

Ноэль оглядел сидевших за столами иштирийцев: они кивали словам Барса. Он снова ощутил себя чужаком, хотя мало отличался от них по виду и по одежде: жители Иштирии носили в основном простые рубахи и штаны из льна. В холодное время они надевали также шкуры и шерстяные плащи. Все одеяния имели естественный цвет: иштирийцы не красили одежду.

– Но любой может вернуться, – добавил один из присутствующих – высокий мужчина с длинными седыми волосами. Остальные закивали. Ноэль увидел, что им хочется побольше рассказать новичку о своей стране.

Тот разговор в библиотеке проходил в летнюю жару, но Ноэлю стало холодно от беспощадности в голосе Барса. Похоже, в Иштирии одиночество – основное наказание за всё, решил Ноэль. Даже не совершая преступлений, он чувствовал себя одиноким со времени появления в Иштирии. Этот мир был чужим не из-за законов, а потому что его семья далеко – его тянуло обратно.

Судя по легендам, в Иштирии существовало воинство – Воины Иштирии. Если это так – а умение воевать и впрямь развивалось и поддерживалось, – возможно, в определённые моменты Воины проникали в Сканналию, чтобы помочь ей в трудные времена. Тогда поднимался северный ветер и сопровождал Воинов. Такое происходило в случае серьёзных несчастий, которые могли привести к гибели Сканналии и Иштирии. Но легенды эти создавались ещё до прихода эктариан, до появления Черты.

Ноэль спрашивал об этом Барса – тот подтвердил, что последний раз житель Иштирии Армаг покидал её именно пятьсот лет назад. С тех пор никто не проникал на юг – зато оттуда время от времени прибывали люди.

Что ж, возможно, триумвиры помогут найти ответы. Ноэль нерешительно спросил у стражника, нельзя ли ему их увидеть. Тот молча покачал головой. Ноэль решил дождаться Барса в языческом храме – круглой каменной постройке под куполом в окружении двенадцати колонн. В прошлое посещение Ноэль сюда не зашёл, сейчас ему хотелось попросить Бога о помощи, пусть даже в языческом храме. Он коснулся струны, висящей на шее – она сохранилась после его смерти в реке – и открыл деревянную дверь. Та скрипнула, Ноэль шагнул внутрь. Пустое гулкое помещение с покрытыми белой штукатуркой стенами освещалось сквозь отверстия в куполе. В центре стоял алтарь – неотёсанная гранитная глыба. На ней лежал маленький кусок металла с выгравированным ликом Зарии. Ноэль не поверил глазам: он думал, все иштирийцы – язычники. Он поднял табличку, чтобы лучше рассмотреть.

– У нас храмы не делятся по вере, каждый молится тем богам, которым считает нужным, – послышался от входа голос Барса.

– Но откуда это?

– Наверное, забыл кто-то. Я же говорил, к нам прибывают люди время от времени, они несут и новую веру. Мы принимаем всех, стараемся быть гостеприимными. Наши боги не ревнивы, – усмехнулся иштириец. – На этом алтаре не только приносят дары двенадцати богам, но и зажигают свечи в честь Зарии. Каждый волен представлять здесь своих богов.

– А отдельных эктарианских храмов нет?

– А зачем? – пожал плечами Барс. – Лучше, когда все собираются вместе и молятся богам – тем или другим. Никто никому не мешает. У всех в доме стоят идолы или лики – здесь мы решили обойтись без них: каждый и так знает, как выглядит его Бог.

– Скажи мне, каким богам ты молишься? – спросил Ноэль.

– Я… как тебе сказать, молюсь тем, которые живут в нас.

– В нас? – удивился Ноэль.

– Ну да. Двенадцать богов, как и Зария, живут снаружи. Есть Бог и внутри любого человека. Я обращаюсь к нему, когда молюсь.

Барс усмехнулся, глядя на озадаченного Ноэля.

– Для чего нужен Бог? – спросил он.

– Ради порядка… – неуверенно ответил Ноэль. Он, вообще-то, не задумывался об этом. Бог просто был, вот и всё. Он создал мир, наблюдал за ним, поощрял за добрые дела, карал за грехи.

– А по мне, дабы человек не забывал, что он – человек, – сказал Барс, взяв лик Зарии из рук Ноэля. – Многие вспоминают об этом лишь в храме, а это надо помнить всегда. Вы для этого носите ваши струны и лики? – спросил он.