О наследниках, наследиях и наследствах

Глава 22

Но просто подписаться было недостаточно — требовались действия, причем конкретные.

Волдеморт дал интервью Рите Скиттер на тему того, как сами родители торгуют детьми в Лютном, и как тяжело стало выкупать их теперь, когда прошли слухи о первых сделках.

«Первыми активизировались посредники, они решили, что теряют прибыль и принялись запугивать тех, кто был готов избавиться от лишних ртов. Да и сами продавцы панически боятся продешевить. Возможно, у читателей появятся вопросы, почему я действую подобным образом. Дело в том, что этой порочной практике не один век. И вырвать ребенка из этой системы чаще всего можно, только выкупив его еще во младенчестве. Позже в большинстве случаев уже действуют контракты, заключенные родителями. Да и многие из этих детей уже требуют помощи не только целителя, но и мозговеда».

Интервью дал и Сметвик, который не пожалел красок, расписывая состояние несчастных детей, вырванных из клоаки. Главный целитель Мунго уверил читателей, что весь персонал магического госпиталя готов оказать помощь несчастным детям.

Общественность содрогнулась. Как из рога изобилия посыпались всевозможные предложения, часто совершенно нереальные или излишне кровожадные. И тут выступила Лили Поттер, которая заявила, что отнимать детей у родителей, даже у самых плохих, жестоко. Просто потому, что дети любят даже самых ужасных родителей.

Обалдели все. Кое-кто даже вспомнил, что еще не так давно экс-миссис Поттер говорила нечто совершенно противоположное. И даже пыталась действовать в этом направлении. Но нашлись и те, кто решил, что бедная женщина наконец-то осознала всю глубину своих заблуждений. В прессе завязалась дискуссия.

Это была очень странная дискуссия. Северус внимательно читал все статьи, но так ничего и не понял. Наверное, дело было в том, что он чего-то не знал. Но вот чего?

Позиция сторонников Волдеморта была логична и совершенно прозрачна. Если дети родителям не нужны или нужны с какими-то сомнительными целями, то этим детям будет намного лучше подальше от таких родителей. Особенно если родители про свои обязанности забывали и не удовлетворяли даже базовые потребности детей в виде еды, защиты и лечения.

Противная сторона логикой не заморачивалась. Там во главе угла стояла Любовь с очень большой буквы «Л». Северус подозревал, что это слово даже произносить нужно как-то по-особенному. С придыханием, закатыванием глаз и еще какими-то телодвижениями. И эта Любовь, которая была какой-то очень странной и особенной, потому что не включала в себя еду, одежду и сон в теплой сухой постели, вроде бы как-то компенсировала отсутствие всего выше перечисленного.

Нет, Северус вполне мог представить себе ситуацию, когда случилось что-то страшное. Когда все бегут, все горит и взрывается, или наоборот — наступает вода. Или извержение вулкана. Тут легко можно представить себе голодную семью, жмущуюся друг к другу в поисках тепла и безопасности. Мать, защищающая детей, и отец, раздобывший скудную еду на ужин и охраняющий своих от враждебного мира. В этом было что-то правильное, он не спорил. Но вот то, что он увидел, к этому всему отношения не имело. Совсем не имело. Какая к пикси Любовь, когда от этой Любви есть только громкие слова? И несчастные, голодные, больные дети? Разумные родители, по его мнению, должны были бы сами постараться пристроить своих детей к выгодным кормушкам.

Тут он снова вспомнил своих родителей и опять очень тяжело вздохнул. Как не крутись, а люди очень редко думают перед тем, как привести в этот мир новую жизнь. А потом вообще не думают. Но почему во все это полезла Лили? Она-то сама родилась в благополучной семье. Может быть, дело было в этом? Не понимала? А зачем тогда лезть?

Впрочем, Лили всегда рассуждала о вещах, в которых не понимала ничего. И очень громко и правильно осуждала. Несколько настораживало то обстоятельство, что она так легко поменяла свое мнение… Но, может быть, для нее было важнее находиться на правильной с ее точки зрения стороне. Хм… Об этом стоило подумать… Очень хорошо подумать… И обсудить с умными людьми.

Умные люди тоже пребывали в шоке. На всякий случай Вайолет сказала, что будет рада помочь несчастным детям. И продемонстрировала прессе довольных жизнью Джона и Мэри в новеньких колыбельках. Чистые пеленки, разноцветные одеяльца с вышитыми оберегами, чепчики в кружевах. Молоко единорогов уже оказало на них свое действие, как и зелья, сваренные Северусом, даже румянец на щечках появился. Щечки, правда, пока оставались худыми, но это дело наживное.

— Конечно, я не смогу заменить им родителей, — сказала в интервью Вайолет, — но они сыты и досмотрены. А потом их будут учить всему необходимому. Они оба маги, хотя о потенциале говорить пока рано. Главное, что их удалось спасти и вылечить.

Опять следовало интервью со Сметвиком, который рассуждал о правильном питании беременных и кормящих. Последовали письма от почтенных матерей семейств, которые были не прочь поделиться советами по уходу за младенцами. Даже нашлось несколько бездетных пар, которые были готовы усыновить малышей.

— Мерлин! — простонал Руквуд, прочитав последние новости. — Сейчас начнется!

— Да пусть начинается! — хмыкнул Волдеморт. — Я так понял, ты считаешь, что сейчас точно подключится министерство, чтобы контролировать усыновление? И опять начнут проверять Вайолет?

— И еще догадаются, что на этом можно делать деньги, — ответил Августус. — В Лютный самостоятельно мало кто полезет, а вот пролеченных, чистеньких и здоровеньких младенчиков захотят многие. Тут же даже заморачиваться не надо. Леди Вайолет проклятья, если они были, сняла. Сметвик и Северус вылечили.

— Слушай, — сказала Вайолет Волдеморту, — когда там уже эти выборы? Чтобы ты смог хоть какие-то законы пропихнуть? Мне не жалко помочь детям, я все равно буду это делать. Но все это уже ни на что не похоже.

— Скоро выборы, скоро! — ответил Волдеморт.

— А что с Лили «уже-не-Поттер»? — спросил Уолден. — Опять в комиссию не полезет? Я от наших идиотов уже ничего хорошего не жду. Решат, что у нее опыт есть.

— Можно ее убить? — вздохнула Вайолет.

— К сожалению, пока нет, — вздохнул в ответ Волдеморт, — нам только мученицы из этой дурочки не хватало. Так что придется потерпеть.

Вайолет на мгновение прикрыла глаза и закусила губу. Ей все это нелегко давалось.

— Ладно, — сказала она, — потерплю сколько надо. Тащите следующих.

Следующих детей принесли после аврорской облавы. Эти вообще были непонятно чьи. Сметвик только руками разводил.

— Похоже, что есть примесь нечеловеческой крови.

Еще один ритуал у Дерева. Энн, Питер, Пол и Агата. Пришлось еще домовиков покупать.

— Теперь пронюхают, что мы как-то по-особенному лечим, — мрачно пророчил Руквуд.

Следующего ребенка принесла бледная до синевы девица.

— Прокляли его, — сказала она, — и мать тоже. Почему — не знаю. Только вот брат он мне единоутробный, не бросать же.

Для начала молоко единорога споили ей.

— Сюда теперь весь Лютный переедет, — буркнул Снейп, приступая к варке зелий, — не все остатки совести потеряли. Глядишь, и подкидывать младенцев начнут.

— Пусть будет приют, — согласилась Вайолет, — пускай несут — дети целее будут.

Пока не понесли. Ждали. Джона и Мэри отдали на усыновление. Почтенная пара принесла все необходимые клятвы, про это тоже написали в «Пророке».

— Я не взяла ни кната с этих людей, — сказала Вайолет, — просто они поклялись заботиться о детях, как о своих родных, и расчеты показали хорошую совместимость. Всем помочь невозможно, но пусть хоть у кого-то появится свой дом.

— Как вы считаете, — спросила у нее Рита Скиттер, — должна ли общественность контролировать жизнь этих детей?

— Лично я не вижу в этом никакого смысла, — ответила Вайолет, — клятва не позволит навредить малышам. К тому же вопрос в том, кто будет контролировать, если такой закон введут. Мы уже сталкивались с тем, что наши традиции объявляли устаревшими и изжившими себя. А ведь маленькие маги очень сильно отличаются от магглов.

— Понятно. А других детей вы тоже отдадите на усыновление?

— Возможно. Дети находятся под наблюдением целителей, получают необходимое лечение. Уже можно сказать, что они не слабые волшебники. Так что, если найдутся подходящие для них семьи, то я буду только рада. Разумеется, с приемных родителей или опекунов возьмут все необходимые клятвы и сделают расчеты. Но если дети останутся у меня, то тоже ничего страшного. Они получат все необходимое.

— Ну, посмотрим, что будет дальше, — сказал Волдеморт. — Не забывай, что писакам плевать на тех же детей и их благополучие. Им нужны сенсации и тиражи.

Но пока все было тихо. До того момента, как оборотни нашли подкинутого ребенка. Причем маленький мальчик явно не выглядел нездоровым. А после объявления в пророке оказалось, что в аврорат заявили о том, что у магглорожденной ведьмы ребенка украли.

— Зачем красть младенца и подбрасывать? — страшно удивилась Вайолет. — Или кто-то решил, что мальчику будет лучше у нас?

— Наивная, — фыркнул Волдеморт, — да чтобы тебя же и обвинить в воровстве. Уверен, что уже и объяснение придумали, мол, с ума сошла и решила воспитывать детей магглокровок в старых традициях.

— Что?! — Вайолет такое даже в голову не приходило.

Напоенного молоком единорогов ребенка решили возвращать через Мунго. Так сказать во избежание. Чтобы целители еще раз все проверили и зафиксировали, что ребенок на момент передачи был здоров. Оборотни усилили охрану.

— Что говорят в аврорате? — спросил Северус у Уолдена.

— А ничего они не знают, — ответил МакНейр, — это же глупость несусветная — ребенка у законопослушной ведьмы красть. Магглов всегда можно наловить сколько угодно, а для всего прочего Лютный есть. Мамаша только глазами хлопает. От кого ребенок — не говорит. Ясно, что «дитя любви», конечно. Живет на то, что переводы делает. Вроде хватает.

— А если с Веритасерумом допросить? — выдвинул свежую идею Северус. — Ей могли пообещать, что с ребенком ничего плохого не случится, и денег заплатить. Хотя… могли и память потом стереть.

— Во-во, — согласился Уолден, — много чего могли. И заимперить, и отконфудить. И зелья какое подлить. Магглокровка же. Они дальше Диагон-Аллеи не заглядывают. И зачем такой платить? Раньше их не трогали, чтобы шума лишнего не поднимать, а теперь именно шум и потребовался.

Что показательно, шума не было. Сработал Люциус.

Девица, притащившая полумертвого младенца, нагло прижилась в деревушке оборотней.

— Даже на обращение согласна, говорит, — отчитался Фенрир, — готова тоже травы собирать или хозяйство вести. Уходить отказывается категорически. Заявляет, что тут много еды и место хорошее.

— Собой не приторговывает? — поинтересовался Волдеморт.

— Нет, она не по этой части, — помотал головой Фенрир, — шлюхи в Лютном быстро сгорают. Там если только обманом завлекли или с детства запродали, местные как от огня шарахаются. Она в какой-то лавке помогала, а вот ее матери пришлось долг в борделе отрабатывать. От кого пацан — неизвестно, сами понимаете. Мы решили, что раз она его не бросила, сюда приволокла, да и сейчас заботится, то деваха неплохая. Жалко ее. Пусть живет. В полнолуние ее можно и в дом, если позволите. А так… Можно и обратить, если и правда захочет.