Цветы счастья

− Я тоже тебя люблю, − произнес он, отстраняясь от нее.

Она улыбнулась − прекрасное зрелище, но самое прекрасное было, когда она кончила под ним, крича и содрогаясь.

* * *

− Спасибо, − произнес он, когда все закончилось. − За доставленное удовольствие.

− Могу в ответ сказать сказать тоже самое, − сказала она. Ее одежда была аккуратно переложена, и единственным признаком удовольствия, которое он ей доставил, был яркий румянец на ее щеках. Они растянулись на траве бок о бок, целуясь, прикасаясь и разговаривая, как будто у них был впереди целый день.

На самом деле они не могли остаться здесь на ночь, ведь Мия ждала их уже к вечеру этого дня, но несколько часов у них было в запасе.

− Кроме того, − добавила Кассандра, − я компенсирую многие и многие годы тоски. Ты совершенно не представляешь, насколько ты возбуждал меня. Всех. Искатели, которые отправились в Киркволл в первый раз, не могли перестать говорить о тебе по возвращении. И не только о твоём психическом состоянии.

Он рассмеялся.

− Рад, что произвел впечатление, − сказал он, глядя на нее сверху вниз. − Ты влюбилась в меня с первого взгляда? − Его голос был дразнящим, но честно говоря его это всегда удивляло. Последние полгода он старался не касаться этой темы, чтобы не бередить ни свои раны ни ее, но это было место покоя, место, где все началось для него, и время казалось, наконец, подходящим, чтобы спросить об этом.

Кассандра покачала головой.

− Нет, − ответила она. − Я знала о тебе, конечно, из-за твоей истории и потому, что это был мой долг − знать всех храмовников, находившихся у власти. А ты ещё и был очень красив, что было заметно любому.

Каллен улыбнулся.

− Да, расскажи мне побольше о том, как я красив, − сказал он.

Кассандра фыркнула.

− Тебе вряд ли нужно напоминание, − произнесла она. − Но я была готова к твоей внешности благодаря обсуждениям других искателей, и хотя считала, что ты хороший человек попавший в ситуацию, которую не смог контролировать, это было верно для многих храмовников того времени.

− Так когда же?

− Лелиана заметила, что ты каждый день уходишь на час. Это было не запрещено, просто ты не казался человеком у кого-то что-то есть помимо своих обязанностей, а у не у нее не хватало ресурсов, чтобы определить, что ты делаешь. Она рассматривала и роман, и дополнительную дозу лириума. Предполагала, что ты мог просто спать, − сказала она. − Хотя мы и не ожидали никакой подрывной деятельности, ни измены, всегда приятно знать, что задумал рыцарь-командир. Я вызвалась выяснить.

− Я молился, − удивленно произнес он. − Я и не знал, что это когда-то тебя беспокоило.

− Перестало, когда я узнала. Я никогда не рассказывал Лелиане подробностей, да она никогда и не настаивала. Наверное, потому, что понимала, что мои чувства к тебе выходят за рамки моих обязанностей, − произнесла она как ни в чем не бывало.

− Значит, ты полюбила меня, потому что я был набожен, − спросил он и нахмурился. − По какой-то причине это казалось даже более греховным, чем просто похоть. Как Себастьян, который всегда уговаривал Хоук присоединиться к нему в целомудренной Любви.

Она улыбнулась.

− Нет, не совсем, − ответила она. Она закрыла глаза. − Ты будешь смеяться надо мной.

− Никогда.

Кассандра вздохнула.

− Это трудно описать. Киркволл был мрачным местом, и хуже всего Казематы. Сами камни были наполнены отчаянием, которое жило в них, и неспособность Искателей почувствовать это тяжким грузом легло на меня. А ты был хорошим человеком, но ущерб, нанесенный этому месту, не мог быть исцелен одним человеком. Даже очень хорошим. А у тебя было мало помощников, − сказала она. − Но когда я увидела тебя в саду, молящегося среди цветов, это было что-то новое . Что-то обнадеживающее. Ты нес огромную ношу на своих плечах, но не отчаялся. Ты все еще верил, после всего, что Создатель найдет силы, чтобы принести свет в это место.

Неужели он так себя чувствовал? Он помнил только отчаяние, растерянность и одиночество.

− В общем, ты был набожен, но дело было не только в этом. Ты был верным. Ты был упорным. И твоя вера в то, что однажды каждый станет творцом мира, который ты видел была так реальна, — произнесла Кассандра.− Было так похоже, что я наблюдаю за сотворением мира. — Она покраснела.− Знаю, звучит мелодраматично. Но, возможно, это и правда. С того дня ты был для меня тем человеком, который жил в моем сердце, даже когда тебя не было рядом со мной. Я не могла отвернуться от тебя.

− Как я могу смеяться над этим? − тихо спросил он. − Жаль только, что я не был достаточно мудр, чтобы увидеть тот дар, что ты мне предлагаешь.

− Честно говоря, зная о твоей истории с Амелл и Хоук, я и не думала, что стану женщиной, которая тебя заинтересует. Ты никогда не смотрел на меня как-то по особенному. А когда в твоем сердце поселилась Эллана, я и перестала надеяться, − печально закончила она.

− Не напоминай мне об этом, − сказал он. − Я бы предпочел услышать о том, как я покорил тебя только молитвой.

Она улыбнулась.

− Ты спросил меня, почему цветы. Ты прав, ты не цветок, но все же можешь стоять на коленях среди них, будто принадлежишь их миру. И цветы, где бы они ни были всегда счастливы и отдают всего себя, не требуя ничего взамен. Когда ты был там, ты казался таким же. Ты укоренился в Киркволле, в месте боли, но ты все еще мог оставаться хорошим. Мирным. Так же я чувствовала себя и рядом с тобой, − сказала она. − В первые дни инквизиции, после конклава, после смерти Джустинии... твое присутствие было моим счастьем.

Он медленно поцеловал ее, потом взял за руку и, откинувшись назад, уставился в небо.

− Скажем инквизитору, что мы уже женаты? − Он знал, что когда-нибудь они поделятся со всем миром своей любовью. Но прямо сейчас ему нужна была уверенность в ней, твердая, спокойная и только его. Когда он спросил ее об этом на дороге, которая ничего не значила, возле деревни, ничем не отличавшейся от любой другой, она с готовность согласилась. И за это он любил ее больше всего на свете.

Кассандра рассмеялась.

− Она никогда не простит нас, − сказала она. − Пусть радуется пока готовит нашу свадьбу, и удивит нас ей. И я с радостью снова принесу свои клятвы, вместе с тобой. Думаю, Создатель простит нам этот маленький обман.

* * *

Когда они въехали в ворота его дома, то взору негде было упасть от земли покрытой посевами, от спелых плодов и виноградных лоз для складов и рынков. Хоть приближались последние дни посевной, но ферма все еще была полна жизни. Когда они соскочили с лошадей и бросились в объятия его семьи, он рассмеялся, глядя как Кассандра пыталась обнять каждого члена его семьи одновременно. Они были готовы любить ее так же сильно, как любили его, и он был бесконечно этому рад.

Мия втащила их в дом, накормила и напоила, пока они не разомлели и не отдохнули с дороги. Дети неохотно пошли спать, а Питер повез Дину домой на своей телеге. Так что в конце, сидящими возле камина остались только братья и сестры и их возлюбленные.

Его сестры ухмылялись каждому любящему взгляду, который он бросал на Кассандру, каждому прикосновению ее руки, но он не возражал. Лучше им подшучивать над ним, когда он счастлив, чем беспокоиться, видя его в отчаянии. Когда Мия спросила, где они хотят остановиться в главном или в гостевом доме, он улыбнулся.

− В гостевом доме. Но нам понадобится только одна комната, − сказал он и поцеловал Кассандру в макушку, от чего она удовлетворенно вздохнула. − И если у тебя найдутся цветы для подоконника, то они будут очень кстати.