Мир, лишённый тайн

Глава 14

Он попробовал всего один раз. Его желание увидеть бога, увидеть Иисуса было огромным. И он увидел. Он провёл целый день, незримый для них, среди апостолов, он слышал голос. Потом ещё один день, потом ещё и ещё. Пётр увидел многое из того, о чём читал или слышал от преподавателей духовной семинарии, но он увидел и многое ещё и того, чего не было нигде описано и сказано. И он увидел главное. Бог не жертвовал сыном ради людей. Нет никаких реликвий, нет святых, но есть люди, творящие чудеса. После этого им было прочитано много молитв. Он много думал, но прикасаться к ТЭСТИВу больше не хотел.

С одной стороны, случившееся сильно пошатнуло его веру. С другой стороны, дало понимание, что определёная жизненная правда в библии всё-таки есть. Пусть она записана корявым человеческим языком и частично перемешана с ложью в угоду людскому тщеславию, и используется для достижения власти над паствой, над слабыми духом людьми, пытающихся спрятаться от своих проблем и страха смерти. Но ведь она же даёт успокоение, утешение и возможность получить совет, даёт надежду, а иногда и силы, а значит необходима. Пусть теперь не для него, но для других.

Будучи только иподиаконом, Пётр решил поговорить со старшими священнослужителями. Однако нашёл понимание лишь в откровенных дискуссиях с иереем Сергием, которого считал своим наставником и который также имел желание прикоснуться к истине прошлого и сделал это.

В результате этого общения вера в бога осталась. Она теперь была вне придуманных догматов и навязанных обрядов. Для него стало важным соблюдать все церковные традиции лишь для прихожан. Сам же он обращался к богу, просто мысленно разговаривая с воображаемым собеседником, без всяких молитв и атрибутов.

А ещё Пётр понял для себя главное. Больше чем бог дал тебе изначально, ты от него ничего не получишь. Дальше нужно добиваться желаемого только своими силами. Он пришёл к такому выводу также не сразу. Его начали беспокоить сны. Вначале это были всё те же отрывки ранее просмотренных хлоропластов, но всё такие же свежие, яркие. Он даже смог увидеть одни и те же сцены с разных сторон. Затем как-то изображая дневную молитву он «провалился» сознанием в прошлое. Это сильно испугало его. Он понял, что может видеть измерение хронопласта без всяких устройств. Для Петра это был знак. Знак избранности. Знак изначального дара.

Однажды ему стало интересно увидеть, как реагируют на эти современные открытия и их возможности верхушка католической религии в Риме. И он увидел недавнее прошлое, хаотично передвигаясь по времени и по территории Сикстинской капеллы, апостольского дворца и других зданий Ватикана:

«Вы представляете чем это грозит церкви? — говорящих Пётр не знал, да ему было, в общем-то всё равно до этих личностей. С трудом, но он понял, о чём они говорят.

— Больше чем вы думаете. Сотрудники Конгрегации доктрины веры, аналитики ордена Иезуитов Святого престола, да и я лично уже удостоверились, что никакого воскрешения не было. А также лицезрели, сколько лжи, мракобесия и откровенного маразма присутствовало при рождении основ религии и впоследствии. Я уже имел разговор с православными патриархами и некоторыми представителями других конфессий. Будем собирать Вселенский собор. Более плачевное состояние только у мусульман. Хотя… им до этого нет дела, их паства в своём большинстве тупы как… и положено бедуинам. В общем, считайте, что судный день настал, только вот судить будут не всех, а, в первую очередь, нас. Ну и большинство религий станут красивым мифом, а церкви историческими памятниками вроде храма Афине Палладе, конечно, в более целом состоянии.

— Тот, кто затеял такое хитрое распространение этого открытия, чрезвычайно умные и прозорливые… и могущественные. И не страдают совестью и излишней гуманностью. Им, похоже, плевать на человеческие жизни. По крайней мере, на жертвы они готовы. Все наши попытки это пресечь. На уровне государственных запретов. Были подавлены в зародыше. А несколько групп специального назначения Святого престола, которые пытались добраться до инициаторов, уничтожены. Это наши-то спецы. А недавно нам дали понять, что ни на какие переговоры и соглашения с нами не пойдут. Встречаться с нами никто не будет. Нас проигнорировали, как и многие государственные спецслужбы. Если бы я верил в бога, я бы подумал, что хронопласт создам ИМ и устройство послано всем нам в наказание.

— Выход один не можешь противостоять или уничтожить — возглавь. Ну или как минимум участвуй на стороне победителя. Нам не впервой изворачиваться. Подстраиваться под реальность. Репутация католической церкви страдала уже много раз. Тридцатилетняя война подкосила наш светский авторитет, процесс Галилея, моральный авторитет. Мы извинялись за педофилов среди своих священников. Папа Иоанн Павел Второй только в 1992 году публично признал, что земля вращается вокруг Солнца и принёс извинения, а в 2000 году от имени Вселенской Церкви попросил прощения за грехи, совершённые церковью на протяжении двух тысяч лет. Что же извинимся ещё раз. Будем говорить с другими христианскими конфессиями. Здесь не до разногласий, надо действовать и меняться всем вместе.

— Я вижу только такой выход. Нам придётся отказаться от святости, как своей так и писания. Ранг священнослужителя будет всего лишь выслугой лет. Мы станем такими же простыми людьми, пытающимися найти бога, найти истину, а не знающими её и раздающими благословение с высокой трибуны. Богослужение перейдёт в разряд театрального действа. Объявим неправильной имеющуюся трактовку писания, именно трактовку, в том числе и второго пришествия. Найдём в библии нужные отрывки и слова. Подымим архивы. Подберём подходящие тексты. Извинимся за их сокрытие. Проведём верные аналогии, обратимся к образному мышлению и правильным ассоциациям. И создадим новую абстрактную модель вероучения, охватывающую все возможные варианты новых открытий и никакой конкретики, кроме, пожалуй, Страшного суда…»

Своих патриархов Пётр смотреть боялся. Боялся ещё сильнее разочароваться в своей церкви. На эту тему он тоже говорил с Сергием. В том числе потому, что не смог вспомнить ни одного исторического момента, когда бы извинялась за свои ошибки и проступки православная церковь, а в свете нынешних событий также не было заметно никакого движения. На что иерей ответил:

— А зачем? Что изменит наше покаяние? Всегда будут люди не верующие и поносящие церковь и религию, будут психически нездоровые или находящийся на грани девиации, воспринимающие себя и других таких же, как ревнителей веры и преданий. Будут и простые люди, не хотящие принять новое, принять, что их вера происходит изо лжи. Всё как всегда. Потому никогда и не извинялись. Главное, что тебе надо сейчас понять. По прошествии времени всё придёт в равновесие, и все придут к пониманию, к знанию. Сменятся поколения. Как ты слышал? Как сказали католики? Религия станет ещё одним мифом. Да именно так. Человечество перешагнёт на следующий рубеж своего осознания и совершенства. Ему уже не будет нужна поддержка сказками, обрядами и символами. И ты не думал, что хронопласт создан Богом, а знание о техники дано, чтобы повернуть нас на праведный путь, вне запутанных религиозных догматов?

Утвердившись в своём новом понимании служения, Пётр продолжил изыскания и в моменты молитв, используя свой дар, изучал житие и деяния православных святых, признанных таковыми именно за подвижничество, чудеса и высокую духовность. С каждым разом убеждаясь, что вовсе не набожность, не принадлежность к вере, являлось причиной необычных возможностей и высоких духовных свершений, а именно дар, заложенный в той или иной личности с рождения. И стал уверен в том, что, даже если бы эти люди, избрали другой земной путь своей жизни, вне церкви и погружения в служение, дар, при определённых условиях, проявился бы в любом случае.

Как-то, уже поздно вечером, закончив все необходимые дела в храме при больнице, в котором временно и служил, и направляясь домой, Пётр шёл мимо студенческого городка. Насколько он знал, это был городок РУДН, Российского университета дружбы народов. Очень часто проходя по улице Миклухо-Маклая, он видел иностранных студентов и слышал иностранную речь, а иногда, очень редко, студенты заходили и в храм. Может именно благодаря этому, он сам стал интересоваться и слегка изучал некоторые иноземные наречия, чтобы иметь возможность объясниться с ними. И в этот раз небольшая компания шла от учебного корпуса в сторону, где располагались общежития. В разговоре проскакивал арабский и французский язык.

— Хоссейн, ничего не знаю. Идём! Я покажу тебе эту красотку.

— Пьер, ты же знаешь. Мне пить нельзя. А твоей красотки на нас всех не хватит.

— Разве я заставляю вас пить? Ляа! А у красотки есть подруги.

Краем глаза Пётр заметил какое-то движение среди деревьев, которые росли вдоль забора РУДН. Совершенно не придав этому значение, он продолжал идти, приближаясь к этому месту. И уже подойдя достаточно близко, ему стало понятно, что за одним из деревьев то ли прячется, то ли справляет нужду человек. Также его поведение было похожим на слежку. Слежку за этой самой компанией студентов. Причём одет человек был во что-то типа спортивного костюма, с накинутым капюшоном на голову. Первое что приходило на ум, что это их друг и он собирается устроить им сюрприз. Сознание само сабой нырнуло в хронопласт, в желании разобраться кто же этот неизвестный. Он частенько проделывал подобный трюк, чтобы понять, кто пришёл в храм и как построить возможную беседу, если к нему обратятся.

Пётр остановился как «вкопанный». Незнакомца в прошлом не было. Никто не стоял за деревом и вообще не приходил к этому месту. В реальности же человек там был и, выйдя из-за дерева, стал крадучись приближаться к компании ребят, которые его не замечали. Затем он вдруг остановился, и словно почувствовав на себе взгляд, резко повернулся. Его лицо также скрывала маска или так называемая балаклава, а глаза, казались двумя чёрными провалами. Взгляд был пронизывающим, страшным.

— Демон! — прохрипел-прокричал Пётр, встретившись с этим взглядом, разбудившим в нём все, казалось, забытые, оккультно-религиозные фобии.

Что-то потустороннее, страшное представилось ему в этом неизвестном, который единственный услышавший его восклицание, развернулся и стал перемещаться уже в его сторону, продолжая прятаться среди деревьев.

Никогда в жизни так быстро Пётр не бегал. Страх, как ни странно, придал ему силы и «посланник сатаны» не догнал его. Осознание сего факта пришло, только когда иподиакон уже стоял в храме на коленях и молился.

— … И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним…

Демон не вошёл в храм.

«И чего я так испугался?». Успокоившись после молитвы, подумал Пётр, вставая с колен.

— Что-то случилось? — уже будучи в обычной одежде, к нему подошёл Сергий, — На тебе лица нет. Мокрый и бледный одновременно.