Четыре Времени Мира. Город

Глава шестая. Игры хищников

Темнота казалась бесконечной и абсолютной. Он жил в темноте уже неделю — без еды, без воды, безо всякой надежды на спасение извне. Точнее жило его тело, ослабленное голодом, холодом, жаждой и постоянным сидением в одной позе — неудобной, скрюченной. Колени прижаты к подбородку, руки расслаблены, голова бессильно опущена. Разум же, не смотря на действие трав, что усыпляли сознание и делали безвольным тело, оставался вполне чистым и ясным. Практически абсолютный контроль над собственным телом — характерная особенность гаркан.

Похитители, те самые, что заперли его разум в клетке из измученных бездеятельностью мышц, знали об этом. И посему накачивали его вдвое больше других. Об остальных пленниках он знал немного. Их часто перевозили, как тюки бросая в повозки, беспомощных, бессознательных, не имеющих шанса защитится или противится жестокости изуверов. Подозревал только, что им пришлось еще хуже: вряд ли похитившие их заботились о комфорте и здоровье тех, кого пленили. Там наверняка были дети. И слабые, возможно больные. Он чувствовал тошнотворный запах экскрементов и заживо загнивающей плоти. Ужасно: низвести горожан до состояния животных, приведенных на бойню и безвольно ожидающих своей участи в луже из собственных испражнений!

Но он пока ничего не мог сделать. Время шло, положение пленников ухудшалось. Он мог лишь ждать знака извне. События, что явно укажет: час настал, пора освободить себя и всех остальных.

Он ждал.

Эта пара отличалась от других. Идущие под руку эйра и люд — явление совершенно обычное для Города. Но эти двое все же были особенными. Их встреча не особо походила на свидание, хоть пара и определенно была хороша и подходила друг другу: оба светловолосые, голубоглазые, и с чем–то таким характерным в осанке и походке — не грифойдерская выправка, но где–то близко. Еще и девушка очень выделялась среди остальных эйр и ростом, и фигурой. Если б кто–то целенаправленно следил за этими двумя, то заметил бы — их путь ненавязчиво следует за окровавленной тенью, что еле брела по переплетениям Сумеречных улиц на самой границе с Площадью.

Когда рыжий прохожий бросился к тени и подхватил её на руки, романтическая пара тут же быстро рассталась и разошлась в разные стороны, весьма скомкано закончив встречу. Чуть позже парочка вновь появилась, уже на Площади Перемирия, правда по отдельности. Вероятно, они вели беглую Кирстен до самого дома доктора. «Влюбленные», не сговариваясь, заняли самые удобные места для наблюдения — эйра забралась на крышу соседнего дома, быстро и тихо прикончив прячущуюся там тень, так что тот даже слова сказать не успел, рассыпавшись пылью по ветру, человек же занял позицию возле кофейни «Золотое яблоко». Дом сирры Тана просматривался оттуда просто замечательно. Как, собственно, и Мэрия.

Позже Зорон иногда задумывался, что именно заставило его так мгновенно и слепо поверить тени по имени Кирстен? Его наивность пригородского простачка? её очарование, умение вызвать сочувствие собеседника и острое желание помочь? Полное незнание неписанных правил Города Сумерек, в том числе и правила «никогда не доверяй тому, кто питается твоими сородичами»?

Он не знал. Временное умственное затмение, и вот, некогда абсолютно инертный ко всему, кроме работы, флегматичный и тяжелый на подъем доктор Зорон, увлеченно ищет варианты для спасения целого огромного Города так, словно реально может чем–нибудь помочь. Они спорили до хрипоты часа полтора. Кирстен, кругами двигаясь по холлу, яро и упорно убеждала его поскорее покинуть Площадь Перемирия. Он же, игнорируя её яростные выпады о Зороновой глупости, что погубит его и Марка, искал лазейки для срыва «теневого переворота». Думать, когда рядом с тобой, сходит с ума от отчаяния черноволосая зубастая фурия, очень непросто, но к кое–каким выводам ему прийти удалось.

— Для начала нужно понять, что хотят твои сородичи, — Зорон хмурил лоб, сидя на первой ступеньке лестницы.

Когда Марк заворочался, Кирстен тут же отправилась наверх, и доктор последовал за ней. После они вновь спустились, но до кухни так и не дошли, оккупировав последние лестничные ступеньки.

— Думаю, я достаточно точно обрисовала, что именно они хотят, — Кирстен раздражало упрямство собеседника. Зорон уже выслушал множество гневных эпитетов в свой адрес, и, пока тень отдыхала перед следующей попыткой наставить его на путь истинный, мог поразмышлять вслух:

— Послушай, допустим, у теней есть какие–то подходы или способы проникнуть в Мэрию о которых мы не знаем, — Кирстен кивнула, подтверждая данный факт, и он продолжил: — Еще мы не знаем, когда именно все произойдет, знаем только, что на днях.

Тень фыркнула:

— Под Площадью масса подземных туннелей и переходов, все это знают. Ведут ли какие то из них в Мэрию — вот это под вопросом. Но в любом случае мы ничего не можем сделать, а ты упрямо не хочешь следовать моему совету, зачем–то упираясь в свою родословную! Только, пожалуйста, не начинай снова это перечисление, иначе больше не сдержу себя в желании перегрызть тебе горло, доктор!

Тень хищно прищурилась, и Зорон понял, что несколько переусердствовал в описаниях всех своих знаменитых предков и их великих деяний, пытаясь пояснить, по какой причине не может поступать в данной ситуации как здравомыслящий и разумный человек.

— Допустим, все это так. Но есть маленькая неувязочка. Где именно тени будут брать э–э–э… пищу? Чтобы регенерировать раны? Мэрия — самое охраняемое здание в Городе Сумерек. Ты сказала, что их довольно–таки много. Им нужно питаться. Столько теней долго и незаметно прятать на охраняемой Площади Перемирия вряд ли получится, да и попасть незаметно такой толпе внутрь, тоже. Им в любом случае придется вступать в бой с мэрийской стражей. Я видел этих ребят вблизи: зрелище впечатляющее. А ведь надо учитывать, что на переполох тут же сбегутся с соседних улиц все грифойдеры Площади.

— Хм–м, — впервые Кирстен задумалась над словами Зорона. — Тени сильны, практически неуязвимы и быстро регенерируют только первые часы после… — она так же как он, запнулась перед формулировкой «поедания людей» и заменила на более корректное, — питания.

— Кровь нужна свежая? — уточнил любознательный доктор.

— Живая. Собственно, пойдет и плоть, — ответила Кирстен задумчиво, и у Зорона комок тошноты подкатил к горлу. — Никаких концентратов или заменителей. Ничто не заменит живого теплокровного, — тень посмотрела на него. — Не зеленей так, врачеватель, я и так знаю, что с позиции людей мы, наверняка, омерзительные чудовища.

— Но есть же те, кто живет в мире с горожанами? Никого не калеча и не убивая?

— Есть, — вздохнула Кирстен. — И это единственная причина, по которой я все еще слушаю тебя.

— Им нужны люди. Причем люди живые.

— Интересное размышление, — Кирстен задумалась. — Это цинично и вполне в духе Кирсана, приволочь с собой теплокровных, а перед штурмом вытянуть из них все до капельки. Ты представляешь, что могут натворить тени в полной силе? — Кирстен задумчиво посмотрела на свою ладонь. — И вправду, глупо пытаться захватить Селену будучи в обычном, полуголодном состоянии. Мы слабы, если в нас мало человеческих… — она вновь помедлила, — частиц. Кости ломаются, как сухие ветки. Убить такую тень не составляет проблем, тем более для обученного воевать. Да, ты прав. Теням нужны живые теплокровные. И довольно много.

— Пытаться поймать кого–то на месте? Нет, глупо. Переполох, паника, вооруженная охрана, — Зорон размышлял вслух. — Добровольцы? Те, что придут вместе с ними?

— Сомневаюсь, что такое количество сумасшедших самоубийц наберется даже в Полуночи. Те, кто имеет дела с тенями, обычно рассчитывает на торговый интерес или на нашу способность убивать без последствий¹. Но вряд ли кто–то из теплокровных согласится пожертвовать собой ради идеи возвышения Кирсана и теней над прочими расами, — хмыкнула Кирстен

— Значит, остается один вариант — пленные жертвы. Тащить с собой перед штурмом? Накладно и слишком явно… может… может их спрятали где–то тут, на Площади?

От одной мысли, что где–то рядом с его домом безумные твари, одержимые жаждой власти и уничтожения, удерживают ни в чем не повинных горожан, у Зорона выступил холодный пот на спине.

— Хм–м–м… — Кирстен задумалась. — Весьма… вероятно.

— И ты хочешь, чтобы я при таком раскладе бросил все и уехал? — теперь выходить из себя начал уже врачеватель. — Мы не можем обратиться в Мэрию, не можем к Наместнику, наследницы Трой тоже недоступны. Грифойдеры нам скорее всего не поверят, а твоя матриарх непонятно как среагирует. Неужели нет никого, кто мог и хотел бы помочь?

Зорон чувствовал, что сошел с ума. Если все, что говорила тень — правда, то ему нельзя вмешиваться в большую политику. Безумец! Пусть этим занимаются те кто должен: Наместник, Трой. Что может сделать один пригородской врачеватель?

У Зорона–старшего наверняка были связи, его приняли бы сразу же по приезду. Он мгновенно бы собрал и поставил на уши весь Город. А младший ни с кем не знаком, кроме вот этой тени, и спящего наверху ямчанина. И почему я не может просто оставить все на самотек? Точно, безумие…

Отец–таки швырнул его в самую бурю, и, даже прячась за стенами дома Тана, юный доктор не смог её избежать. Но он, как и убеждал тень, был Зороном. А род Зоронов — история упрямцев и упрямиц, что вечно лезли в самое болото, не думая о последствиях, а лишь о тех, кого могли спасти.

— Этот день определенно стоит назвать «днем необыкновенных встреч» в моих будущих мемуарах!

Зорон вздрогнул. Его отец разговаривал громко, но голос сынка мукомола, хоть и проигрывал папашиному в громкости, но выигрывал в тембре и так сказать слышимости. Низкий, просто–таки клокочущий бас, что абсолютно не вязался с внешностью, но пробирал до косточек, эхом отдаваясь в черепной коробке.

— А я предлагал дать ему снотворное, — хмыкнул доктор, отвлекаясь от печальных дум.

— Как себя чувствуешь, Марк? — тень посмотрела на рыжика с улыбкой. Надо же, к нему она обращалась по имени!

— О великая сирра, властительница моих снов! — Зорону показалось, или стекла слегка задрожали в оконных рамах. — Счастью моему нет предела, что моя крошка беспокоится обо мне!

Крошка? Кирстен была выше чудика на две головы и, как предположил Зорон, спокойно сожрала бы его целиком за пару часов. Облаченный в халат доктора, который по причине разницы в их росте подметал пол, Марк чинно спускался по лестнице вниз, сопровождая этот процесс вдохновенной речью. Зорон бегло оглядел пациента — вполне крепкий и цветущий — и, уверившись в его полном здравии, с чистой совестью предался раздражению. Ну вот, опять трогают его вещи!

Пока доктор переживал о порче своего имущества, что началось с чашки, его принудительно схватили в объятия и крепко сжали.

— Друг и брат Зорон! Как я рад видеть тут твою кислую мину! О, видала, Кирс? — обратился он к тени. — Это мой лучший друг! Ты не смотри на то, что он такой задохлик, но человечище! Просто мировой человечище! Я как проснулся наверху… — он сделал паузу, прижав пухлый палец к губам, — так сразу и решил — похитили меня нелюди, меня и мою крошку! Но узнал вещички нашего докторишки — и все, как от сердца отлегло! Это самый лучший парень на всю Яму! Вот смотри, Кирс, я как–то ядовитую занозу в пятку посадил, а он меня вылечил в три минуты! Как могильщик укусил ту пятку, раздуло меня как шар! А он — оп! — и все.