Четыре Времени Мира. Город

Глава десятая. Прошлое и нынешнее

Седые виски и черные волосы, собранные в тонкий хвост, высокий лоб, умные глаза, тонкие губы. Усталый взгляд. Кирсан смотрел в окно экипажа на полуночные пейзажи, а Полночь смотрела на него в ответ своим единственным зрачком — белым кругом луны, смотрела равнодушно и безучастно. Под этой луной за все существование Города произошло столько мерзости и предательств, было пролито столько крови, она видела столько пороков, что Кирсан, со всеми своими глобальными планами, был лишь страницей в истории Города Сумерек.

Черный бархат, вспышки алого, синего и бирюзы. Насыщенные запахи ночных цветов. Золотая цепочка с подвеской — хрустальной капелькой сверкает в темноте, отражая лунный свет. Тень нервно катает её между пальцами.

Глава клана Кирс не был безумцем, и не считал себя подлецом или убийцей. С точки зрения самого Кирсана, он делал все возможное, чтобы спасти будущее теней, избавив их от окончательного превращения в нелепую копию теплокровных, в их безвольных и покорных рабов.

Давным–давно тени, будучи совсем не похожи на своих современных потомков, появились в Городе Сумерек как отважные и безжалостные захватчики. Тогда они больше соответствовали прозвищу которым их окрестили теплокровные. Создания без лиц, похожие на черный силуэт в рамке из бурлящего вокруг воздуха и темной энергии, они тогда еще могли воспроизводить себя без вмешательства теплокровных. Но время, проведенное в Городе, извратило изначальных теней. В родном мире, из которого они пришли, источником жизни было практически все, тут же им пришлось искать новый вид питания, просто чтобы выжить. И он нашелся. Как оказалось, единственным подходящим и сравнительно безопасным способом питания в Городе были теплокровные разумные, ранее населившие этот мир. Теней не смутил такой поворот: в своем мире они были высшим звеном пищевой цепочки, представляя единственный вид разумной жизни, и не имели конкурентов, равных по силе и интеллекту.

Новые поселенцы Города привыкли потреблять, не спрашивая никого брать все, что считали нужным. Горожанам такой подход почему–то совсем не понравился. Вместо того, чтобы признать себя низшими существами и покорно сдаться, они развернули обширную войну против захватчиков. Конечно, еще тогда в рядах теней появились предатели–ренегаты, которые вместо того, чтобы усмирить бунтующую пищу, пытались изучить её и наладить контакт. Но от них быстро и аккуратно избавлялись, презрев главный закон теневого общества — никогда не убивать своих. Война продолжалась.

Тени использовали свое главное оружие выживания — способность мутировать и эволюционировать не в течение тысяч столетий, как остальные разумные виды, а за сравнительно краткое время, буквально за десяток лет. Они вырастили свои знаменитые челюсти, чтобы было удобнее охотиться, убивать и питаться новым видом пищи. Но на этом процесс мутации не завершился, став неконтролируемым. В случае с тенями, была очень уместна немного переделанная поговорка: «ты — это тот, кого ты ешь».

Питаясь людьми, ётунами и эйрами, тени стали все более и более походить на своих жертв внешним обликом. И, как оказалось, не только этим. По прошествии времени и «очеловечивания», тени стали стерильны: утратили возможность «сливаться» друг с другом, порождая новых изначальных, не тронутых мутациями, теней. С этим следовало срочно что–то делать, ведь войны с теплокровными, что продолжались весь цикл¹ правления Троев, сильно уменьшили изначальную популяцию теней. Их становилось все меньше, количество способных к размножению теней стремительно сокращалось, и в результате совершенно случайно выяснилось, что теплокровные пригодны не только к пище. Они могли воспроизводить потомство, скрещиваясь с самыми мутировавшими из теней.

Одна мысль о спаривании с пищей, казалась большинству теней омерзительной и противоестественной, но время шло, и противников нового веяния становилось все меньше. Тени, вследствие мутаций, преобразовавшиеся в мужской пол насильно овладевали теплокровными самками, женский же пол действовал хитрее и несколько гуманнее: маскируясь под свою пищу, соблазняли теплокровных самцов. Именно у теней женского пола звериные челюсти со временем сформировались во вполне милые человечьи лица, остались только «беликовы бороздки» — ловко замаскированная мутацией широкая пасть. Впрочем теплокровных отцов всегда сразу же после полученного съедали. Сильно сократившаяся популяция начала восстанавливаться.

Война продолжилась с новыми силами, но к удивлению и раздражению лидеров кланов, подавить сопротивление теплокровных все никак не удавалось. Предателей–ренегатов становилось все больше и больше, их уже нельзя было так просто убрать и скрыть от остального общества теней. Целые кланы отказывались продолжать войну с теплокровными, призывали к совершенно неестественному для самой природы теней союзу. И когда к мэрству была возведена Селестина Трой, названная впоследствии Сталью и Кровью, за свою бескомпромиссную жестокость и умение холодно и безупречно просчитывать нестандартные военные операции, тени начали нести одно поражение за другим. Началась настоящая бойня. Теней вычистили полностью из Полдня и Рассвета, уничтожая всех, даже детей, безжалостно и бесповоротно.

Селестина пошла на невероятно рискованный и прогрессивный шаг: временно объединила военные силы Безымянных и грифойдеров, призвала в союзники островные пригороды гарканов и ударила по теням с трех направлений. Загнанные в угол, разбитые, впервые по настоящему напуганные и лишенные надежды, остатки многочисленной ранее расы, прятались теперь в Полуночи. Проживающие там наги равнодушно относились и к теням и к остальным горожанам, не вступая в многовековую войну. Их холодная кровь не годилась для питания, так что нагам нечего было делить с бывшими захватчиками, но и помогать теням они не стали. Селестина имела вполне реальные шансы истребить теней до единого, и более того, не скрывала, что так и собиралась сделать. И тогда раскол, веками нараставший в теневом сообществе, наконец, произошел.

Количество ренегатов, склонившихся к миру, перевесил количество консерваторов, желавших продолжения тысячелетней войны. Ренегаты объединились вокруг своего нового лидера, древнейшей из выживших теней, Норы, и отправили к Селестине посланников с признанием поражения и мольбой о помиловании. Первых гонцов Мэра демонстративно казнила на Площади. И последующих. И еще. И еще.

После тринадцати казней, для которых Мэра, оправдывая вторую часть своего прозвища, выдумывала самые необычные и жестокие методы, Нора, проявив отчаянную храбрость, отправилась к Селестине сама, без охраны.

Две умные властные женщины на удивление быстро нашли общий язык. Неизвестно, что именно предложила Нора Селестине, но Мэра наконец приняла прошение о помиловании целой расы. Так прекратился многовековой конфликт с тенями, оставшись в веках под названием «Бич рода Трой». Норе и её последователям позволили основать резервацию в Сумерках, наложив на них массу различных ограничений.

Решение самой Селестины Трой, Стали и Крови, не осмелился оспорить никто. Безымянные вернулись в горы, гарканы — на острова, эйры, просчитывавшие для Мэры аналитику всех военных операций, получили в награду множество различных привилегий. Она даже сделала одного из них своим Наместником. Тени, спасенные Норой от геноцида, провозгласили её матриархом — древнейший титул, обозначавший «прародитель».

Недовольными остались только пара тысяч недобитых теней в Полуночи — жалкая горсточка от былого величия. Впрочем, со временем, глядя на жизнь в резервации, может не такую свободную и дикую, но значительно более безопасную и мирную, количество недовольных сильно поубавилось: они уходили в резервацию добровольно, принимая власть матриарха. Это массовое бегство и подтолкнуло оставшихся, самых свободолюбивых злостных и упрямых консерваторов, прибиться к клану Кирс, чей глава последний не желал признать над собой главенство Норы и законы теплокровных. В результате он смог объединить под своим началом где–то четыре сотни сородичей. Остатки, как он считал, настоящих, не извращенных теплокровными, теней. Каждая тень была на счету. Именно поэтому он закрывал глаза на безумные выходки своей племянницы и терпеливо планировал операцию по свержению власти теплокровных.

Наконец, возможность провернуть это появилась: умерла Селестина Трой, почти до дня смерти державшая Город в стальной рукавице. Шелль не покидала Полуденные горы, будучи при жизни матери демонстративно нелюбимой дочерью, о чем прекрасно знал весь Город. Селену в виду юности никто всерьез не воспринимал, мягкий и гуманный Наместник Анжей, после смерти своей повелительницы пытался справиться с нарастающим комом проблем и был по горло в делах, не имея возможности следить за перемещениями теней, а второго Наместника и вовсе не было уже долгие и долгие годы. Самое благоприятное время для начала операции, лучше и придумать нельзя.

До воплощения рискованного захвата оставалось совсем немного времени. Кирсан был весьма неглуп и прекрасно понимал все то, о чем твердила его племянница, не желая участвовать в восстании. Если авантюра не удастся, разгневанные горожане, семьи которых пострадали во время войн теней, расправятся со всеми тенями без разбора и пощады.

Пока их сдерживал только личный приказ о перемирии авторства почившей Мэры. Селестину Трой боялись и уважали даже после смерти. Но стоит добавить хоть одну каплю к народному гневу, и он выплеснется, стерев из этого мира все воспоминания о хищной неуживчивой расе теней. А захват Мэрии был отнюдь не каплей, такого им ни за что не простят. Но Кирсан считал, что славная смерть в бою намного благороднее жалкого существования в резервации. Он взял ответственность за всю свою расу на себя, и она тяжким грузом придавила его плечи. Глава клана Кирс обладал сильнейшей волей, острым умом и лидерскими качествами. Возможно, сложись все иначе, тени Города выбрали бы его своим единственным предводителем. Но Нора его опередила.

К тому же теперь она явно начала что–то подозревать. Кирсану приходилось использовать всю свою смекалку и хитрость, чтобы успокоить конкурентку. С нее сталось бы донести на сородича своим новым хозяевам, а этого Кирсан допустить не мог, не имел права. Он чувствовал себя на краю бездны, последний настоящий глава всех теней, и в его ладонях, как на весах были их слава или смерть. Кирсан не доверял ни секунды дочери своего брата, и не стал посвящать её в свои планы, хоть и намекнул на них. Никому не доверяя не полностью, он раздробил план на кусочки, и определенная группа в клане знала только свою часть. Если даже и окажется в клане несколько предателей, это не сыграет решающей роли.

Глава клана разделил своих теней на четыре группы. Малая, самые верные сильные и преданные ему тени, в ком он был уверен, отправились добывать и прятать пищу для решающего удара. Вторую группу, побольше, он отправил разведывать подземные ходы под Мэрией и готовить схрон оружия. Третья группа, самая большая, оставалась в доме клана и ждала его сигнала для спуска в подземные ходы. Четвертая же, ближайший соратник Кирсак, самые любимые из детей и бестолковый, хоть и самый одаренный в восприятии и поиске, мальчишка Кирсаш, с которого нельзя было спускать взгляд, остались при Кирсане в качестве его личной свиты. Когда Кирстен сбежала из–под надзора, именно их глава отправил её ловить. Сам же Кирсан с двумя тенями отправился в Полночь, к Джианиссу Торолиссу, главному на данный момент среди нагов.