Четыре Времени Мира. Город

Глава одиннадцатая. Золотой змей

Наги. Проклятый народ. Искусственно созданный Вороном в начале времен, когда самый талантливый из учеников пошел против своего учителя — Старого Бродяги. В те времена еще была разрешена магия творения, когда на основе существующих животных и растений создавались новые формы жизни, для обогащения разнообразия¹ флоры и фауны созданного мира.

Многие древние виды вымерли, а вот их морфированные² вариации существуют и сейчас. Пример: древнее животное под названием «лошадь», исчезло с полей Города уже тысячи три лет тому назад, но «потомки» этого животного — вабари, синари, кричайги, крукайсы и прочие, существуют и здравствуют до сих пор. Самым лучшим, после Старого Бродяги, творителем стал Ворон. Презрев категорический запрет наставника об экспериментах над разумными расами, Ворон совершил невозможное, то, что никто не делал ни до ни после него: он создал новую расу, взяв за основу людей, и сплавив их кровь путем длительных бесчеловечных экспериментов со змеями. Новый народ Ворон нарек нагами. Вроде как в мире, откуда он пришел, была в ходу легенда о полузмеях–полулюдях с таким названием, только, в отличии от своих сказочных предшественников, городские наги не были хвостатыми.

Их строение вполне человечно: ноги, руки, голова на месте, ничего лишнего, вот только и различий было предостаточно. Ворон замыслил новую расу не просто из–за любви к решению невозможных задач. Он собирался бросить вызов своему наставнику, мечтал превзойти Старого Бродягу во всем. Наставник не создавал новых рас, зато создал новый мир, но в этом мире было слишком мало места для двух гениальных творцов. Так считал Ворон.

Два других ученика, Кошка и Пес, были преданы Старому Бродяге и не пошли бы против наставника. Ворон знал об этом, ему были нужны союзники, и не имея возможности приобрести их путем переговоров, ведь даже собственный народ — люди, отвернулись от него, творитель решил создать союзников сам. Он сделал нагов крепкими, ловкими, сильными, наделил способностью смертельного укуса, скоростью, хитростью и умением выживать при большом колебании температур. Нагов практически не брала любая магия — ведь Ворон собирался пойти против мага, да еще и уровня творца миров. Но и расовую человеческую способность к творению они утеряли.

Дети нагов пропускали младенческую стадию развития, почти с рождения способные ходить, искать пищу и очень быстро расти. Почти безупречное орудие в руках своего создателя. Но, как любым разумным существам, нагам нужна была особенная черта, нечто, что заставляло бы их жить и действовать собрано.

Эгоцентричный Ворон, ни секунды не сомневаясь, наделил нагов такой способностью — фанатичной, слепой любовью к нему самому. Но он не рассчитал одного нюанса — хитроумные наги, расплодившись и будучи использованы Вороном для противодействия людям, эйрам и ётунам, которых возглавляли Пес³ и Кошка, быстро догадались, что их создатель отнюдь не предан своим детям, как они ему, и бездумно бросает в самую гущу боев как живое бесправное мясо. И с целой расой, осознавшей это, возможно не без помощи Старого Бродяги, произошло то, что происходит с любым человеком, понявшим, что объект любви его предал. Наги возненавидели Ворона и пошли против него, а после поражения и изгнания неудачливого мага из Города потеряли смысл в жизни. С тех пор наги деградировали: бесконтрольно плодились, питались всем, что могли найти, будучи крайне неприхотливыми, и алчно желали лишь одного — личной выгоды. Побольше денег, чтобы питаться лучше, плодиться больше. Все чему учил их создатель — это убивать. Больше ничего наги и не умели — ни строить, ни производить что либо, ни создавать семьи или другие социальные ячейки. Даже понятие кровных уз было для них пустым звуком. Дети нагов сами давали себе имена. Обычно нечто простое: Камень, Палка, Ветер, Река, и так далее. Присущее людям воображение, как следствие таланта к творению, было им не свойственно. Наги бездумно убивали своих, часто за просто так. Ничего похожего на внутреннюю организацию даже в слабых проявлениях у нагов не наблюдалось. Они жили большими группами только потому, что так проще обороняться от крупных хищников и агрессивных представителей других рас, но внутри группы постоянно грызлись между собой. Жили в самом опасном и ненадежном месте — Полуночи, не претендуя ни на лучшие территории, ни на какую–либо политическую роль в истории Города.

Самые сообразительные наги быстро научились сотрудничать с теневой стороной Города, которая как раз процветала в Полуночи: становились ворами, убийцами и грабителями. Впрочем, и мирные профессии, хоть и были среди них очень редки, но все же встречались — некоторое время в Городе особым шиком считалось держать рабов–нагов в качестве прислуги. Отношение к нагам было соответствующим — презрительно равнодушным, а редких доброжелателей, которые стремились защитить их права, наги просто убивали, предварительно вытянув из них все материальные блага до ниточки.

Абсолютный застой среди нагов не мог продолжаться вечно. Город — застоя не терпит, это текучий меняющийся мир. Среди нагов в последний век наметился слабенький, но прогресс. Они начали проявлять нечто вроде стремления организоваться вокруг одного лидера. Такие вожаки очень часто сменяли друг друга — убивали свои же, но последний Джианисс Торолисс продержался дольше всех — аж десять лет. Объявил себя князем да и имя взял новое, похожее на человеческое, даже зарегистрировал его в реестре имен в Мэрии. К нему и направлялся Кирсан, надеясь убедить поучаствовать в предстоящей войне. Он понятия не имел, что сама война уже практически завершена, так и не начавшись.

Дым пеленой стоял над деревьями, полыхало оранжевое пламя. Резиденция Прессветлого Яссноликого княсся Джианисса Tоролисса больше напоминала огромную свалку, в которой чадили многочисленные костры. Наги не умели, да и не желали учиться строить, так что жили либо в чужих заброшенных домах, либо делали свои импровизированные гнезда из кучи обломков, палок, бревен, тряпок, булыжников и краденого имущества других рас. В местах, где было много опасных хищников, а в Полночи это практически повсюду, наги рыли большие ямы, заполняли их сором и жили в таких вот котлованах многочисленными группами. В подобной яме и царствовал безраздельно первый нагийский князь. Впрочем не совсем князь — Джианисс, натура артистичная и непостоянная, менял свой титул каждые пару лет. В прошлую встречу Кирсана и нагийского вожака, последний велел звать себя Превеликим Царем Вссея Полуночи. И издевательским «царсским» указом велел выпроводить тень вон, отказавшись поддержать Кирсана в свержении матриарха Норы. Тогда еще Кирсан понял, что тонкие политические игры — не его конек. Опасного союзника заимела себе Нора в лице Трой, никто не хотел попасть под горячую руку стальной сирры Селестины, и противостоять ей он не смог. Но теперь все поменялось, и стоило попробовать переубедить этого хитрого змея еще раз. Слишком уж лакомым кусочком были наги, а если Кирсану удастся объединить под своим началом теней и нагов,то Город дрогнет.

Экипаж миновал многочисленные посты охраны. Джианиссу удалось обучить и организовать своих нагов, теперь все здесь выглядело значительно лучше чем в первый раз. Обученные, вышколенные,закованные в броню, нагийские стражники, совсем не напоминали прошлых босяков–оборванцев. Тени с видимым недовольством позволили себя обыскать. Пока стража осматривала двух темноволосых мужчин, одна из наг, беловолосая и зеленоглазая, начала тихо отвязывать от упряжи экипажа одну из вабари, за что и получила по пальцам хлыстом — Кирсой вовремя заметил попытку конокрадства.

Нага гневно зашипела и тут же скрылась в темноте. Стражники сделали вид, что не заметили инцидента. По мнению нагов, сохранность имущества зависела исключительно от его хозяина. Не уберег — сам дурак. Оставив сына стеречь экипаж, Кирсан начал спуск к котловану. Ступать следовало аккуратно: лестницами и переходами нагам служили доски криво и ненадежно подвешенные на разной высоте между «уровнями» свалки — гнезда, чтобы проходить по ним, требовалось сохранять безупречное равновесие. Кирсану это с трудом, но удалось. Правда, после этого испытания он бы не отказался от живой плоти, желательно автора этого жуткого изобретения. Как жаль, что наги не годятся в пищу!

— Кирссан, старый знакомец! Как же я рад тебя видеть, дружищще!

В этот раз главе клана Кирс устроили гораздо более доброжелательный прием, чем в прошлый, и тень посчитал это хорошим знаком. Его провели в самое сердце свалки. Джианисс восседал на горе самых разных сокровищ: золотые монеты, цветные стеклышки, красивые фигурные ножки мебели, ожерелья из зубов и драгоценных камней, книги, черепа самых разнообразных полуночных тварей, дверца от сортира (с сердечком), вышитые подушки, платья, обувь, оконные рамы, картины, обломки стены с фреской, вынесенные из каких то древних развалин, гобелены, чучело кербера и масса других невероятно ценных вещей по мнению нагов. Все это было свалено в кучу, и поверх нее установлено простое кресло с чрезвычайно вульгарной, вышитой золотом, обивкой с многочисленными дырами в ней, из которых лез красный пух. В кресле, с величием, достойным Мэра, восседал сам наг. От остальных своих сородичей Джианисс отличался разве что обилием шрамов по всему телу — свидетельства потрясающей удачливости и живучести этого змеелюда. Один из них начинался от края рта и заканчивался у уха, отчего казалось, будто наг постоянно криво ухмыляется. Больше во внешности князя нагов не было ровно ничего примечательного. Почему же остальные наги признали его главенство? Загадка.

— Я так рад, так рад! — Джианисс сидел в кресле боком, наложница — нага, украшенная множеством золотых колец и браслетов, умащивала маслом золотистую кожу своего повелителя. Остальные многочисленные фавориты и фаворитки князя сидели прямо на полу, с интересом и скрытой угрозой глядя на Кирсана. Тень чувствовал себя крайне неуютно. В случае чего ему будет сложно выбраться отсюда живым.

— Смотрю, настроения нагов поменялись с нашей прошлой встречи? Не передумали еще принять покровительство теней? — Кирсан подчеркнуто церемониально поклонился, улыбаясь и краем глаза наблюдая за нагами. Теперь он пришел не просить. Он пришел ставить в известность.

— Отлищщно, проссто превоссходно, правда я ошшидал васс ранее, но вссе же, — Джианисс поймал наложницу за подбородок и притянул девушку к себе. Нага, явно крайне довольная своим положением, тут же уселась на колени к князю, длинным раздвоенным языком касаясь шеи повелителя. Кирсен поморщился.

— Ожидали ранее? — удивился тень. — С чего бы?

— Именно! Вессь Город уже шшумит, я ссразу шше догадался, только мой давний дружищще Кирссан мог усстроить такой переполох, — внимательные, зеленые с алым ободком глаза нага смотрели на тень, словно видя его насквозь. Наг проверял реакцию тени на эту новость.

Знает или нет? От этого зависело на чью сторону встанут наги. Не знает. Губы Кирсана дернулись, глаза сузились, и хоть он быстро взял себя в руки, Джианиссу хватило наблюдательности, чтобы это заметить. Наг расслабился и столкнул с колен наложницу, по–хозяйски шлепнув её пониже спины. Зазвенели браслеты. Теперь он смотрел на Кирсана не как на равного, а как змея смотрит на загнанную в угол мышь. Тень просто кожей почувствовал исходящую от князя опасность. Это было о–очень странно. Кирсан привык быть охотником, а не жертвой. Что же такое известно нагийскому князю и не известно самому Кирсану?