Четыре Времени Мира. Город

Глава десятая. Скрытые воспоминания

В любом случае, камнепад, обрушившись на склон внизу, открыл большую трещину в горной породе, отверстие в виде неровного полумесяца с рваными краями, а внутри — темень и безграничная холодная пустота.

На второй взгляд провал не показался доктору таким уж большим.

Или тогда масштабности происходящему добавлял беснующийся в небе дракон?

Эхо аккуратно приземлилась невдалеке от дыры в земле, постучав по камням похожими на копытца конечностями. Дракон, как и её двойник мужского пола, отличалась очень интересным строением лап — она по сути ходила на «кулаках», опираясь о землю твердыми, и покрытыми окостеневшей тканью, первыми фалангами пальцев. В расслабленном же виде, лапа дракон очень напоминала человеческую ладонь, разве, что большой палец оказался намного короче, чем у людей.

Доктору удалось сохранить невозмутимый вид и прямую осанку всю поездку, даже когда Эхо устремилась наперегонки со вторым драконом, и ему пришлось в срочном порядке научиться беречь голову от пролетающих мимо скал. Правда мышцы задеревенели от напряжения, и своими силами спустится со спины дракона доктору удалось далеко не с первой попытки, когда он уже решил было, что, похоже, в этом положении тела он и останется на всю оставшуюся жизнь.

Эйлин оказалась на земле быстрее, и доктор на её примере понял, как оторвать ботинки от «стремян». Он поднял носки вверх, и с тихим щелчком ступни освободились от креплений. После Зорон медленно и аккуратно переместил свое дубовое туловище с седла на такую родную и горячо любимую им теперь твердую землю.

Эйран и Кирстен уже стояли у самого провала, пытаясь совместными усилиями рассчитать расстояние до дна пещеры, в которую он вел. Рыжий отсвет неба выхватывал из синей темноты абрисы их фигур.

Белая вспышка. Это эйра распотрошила седельную сумку и вытащила необычный источник света — два стеклянных конуса, что замыкали собой одну простенькую бронзовую цепь. Конусы слегка подсвечивались, один синим, другой — зеленоватым, но когда девушка совместила их, закрутив широкими частями на один оборот, вспышка света озарила округу. Теперь, цельная «подвеска» сверкала ярче, чем самый лучший масляный светильник, и намного интенсивнее иридов, которые давали мягкий, рассеянный свет.

Эйра повесила устройство себе на шею и разгоняющим тьму светлячком отправилась к провалу. Доктор с удивлением отметил, что ни одному из драконнеров не пришло в голову привязать своих верховых животных. Отношения между всадниками и драконами напоминали скорее партнерские чем «хозяин — ездовое животное». Драконов не подгоняли вслух, не приказывали им, да и вообще все, включая Кирстен и Арджана, обращались к ним как к разумным. Конечно, такую привязанность Зорон встречал и раньше — к собакам, кошкам, ящерам, и прочим домашним любимцам, но все же покровительственное отношение хозяина к животному ощущалось даже у самого безумного зверовода, тут же этого не было вовсе.

К тому же то, как Эйлин в полете без поводьев управлялась с крылатым зверем, их с «братом» необыкновенные глаза, укрепили доктора в мысли, что дело тут нечисто. Мотивированный научным интересом врачеватель похромал к провалу очень даже бодро, попутно разминая затекшие мышцы. Зорону вручили точно такой же светильник, как у эйры, и отправили на привал, пока Безымянные разбираются с тонкостями спуска и ждут гаркана, который добирался самостоятельно.

Светильник назывался «кастиль» или просто «тиль», и Зорон, так как все равно делать было нечего, развлекался, пытаясь понять, на каком именно химическом принципе светильник работает, порождая белый свет внутри подвески. От вспышек кастиля путем прокручивания, быстро начали болеть глаза, и доктор упустил момент, когда на горизонте появилась бегущая фигура гаркана, вызвав общее радостное ликование. Краснокожий–таки это сделал! Хоть затея и казалась безумной, да и гаркану понадобился почти час, чтобы нагнать остальных.

Грязный, тяжело дышащий, с листьями в волосах и длинной косе, зарастающей на плече крупной царапиной, но довольный просто донельзя. Эмоции гаркана были понятны и без мимики: он всем телом выражал настроение. Обычно немного сгорбившийся, с короткой бычьей шеей, теперь он ходил, расправив плечи, и принимая дружеское восхищение, в основном тени и эйры. Эйран в похвалах гаркану не участвовал, драконнер мрачнел всегда, когда общее внимание принадлежало не ему. Зорон поучаствовал в чествовании героя, одобрительно ему кивнув.

Таким образом, вся компания теперь была в сборе, веревка, а точнее толстый канат, сброшен в провал, и закреплен вбитым в землю колом и большим камнем. Эйран вызвался первым спуститься вниз. Люд добрался до дна благополучно и включил там светильник. Свет озарил блестящие, будто полированные, неровные стенки этакого исполинского каменного пузыря, в котором обвал проделал трещину. До дна было очень высоко, фигурка Эйрана внизу казалась меньше мизинца, драконнер криком отчитался, что там очень влажно и скользко, и посоветовал смотреть под ноги.

— Я следующая, — вызвалась тень, в отличие от остальных одетая очень легко, в своей любимой черно–серой гамме, но на этот раз без шляпы.

Кирстен отказалась от ремней страховки, и, пользуясь одной только тряпицей намотанной на руки, начала ловко спускаться по канату вниз. С такими навыками лазанья тень могла бы сделать неплохую карьеру на цирковом или воровском поприще. Впрочем, её насущная профессия эти навыки использовала.

— Зорон? — Эйлин посмотрела на доктора, тот подошел на зов. Тут обнаружилось зачем нужны все эти «лишние» ремни на броне драконнера. Эйра что–то расстегивала и застегивала на докторе, меняла местами и переплетала, пока тот не оказался надежно прикрепленным к кольцу на канате. Многофункциональная вещь: и броня, и утепление, и горное снаряжение в одном. Зорон догадывался, что на этом полезные функции брони не заканчивались, но от расспросов эйра уклонилась:

— Спускайтесь, доктор. Я подстрахую.

Запах соли и аммиака.

Нет ничего более тревожного и страшного, чем висеть на канате, упираясь о край провала и чувствовать спиной пустоту и огромную глубину под собой. Доктор никогда не видел море и не плавал в большой воде — даже реки Сумерек не так уж глубоки — но сейчас ему казалось, что море, безграничная затягивающая пучина, только и ждет за его спиной, чтобы захлопнуть на нем свою жадную пасть.

Вдох.

Закрыть глаза.

Зорон оттолкнулся, ощущая как от трения нагревается под руками канат. Его поглотила тьма бездны, воздух стремительно холодел.

Сполохи света на блестящих стенах пещеры выхватывали глубокие борозды и царапины, и доктору даже показалось, что они местами складываются в письмена. Зорон заметил колышки и отметки на стене — это побывавшие здесь ранее Безымянные сделали пометки высоты для последующих спусков. Цифры уменьшались, дно становилось все ближе, но эйра, заметив направление взгляда доктора, посоветовала не смотреть вниз.

Чем ниже они спускались, тем явственнее доносились шорохи и рычание. Зорон–таки нарушил указание эйры и увидел, как в метрах двадцати от него Эйран отрезает голову незнакомой извивающейся твари. Кирстен в процессе не участвовала, изучая пещеру, и шлепая по воде подошвами высоких сапог. Когда доктор, наконец, ступил на покрытый тонким слоем воды пол, с представителем местной фауны было покончено. драконнер с презрением пнул блестящий на ярком свету труп и, к удивлению врачевателя, выудил из–под воротника последнюю вещь, которую он ожидал увидеть в руках Эйрана — батистовый платок с инициалами. Такие носят только дворяне. У Зорона, естественно, такой тоже был.

В углу обычно вышиты собственно имя и фамилия владельца и гербовое растение — родовая ветвь, но доктор находился слишком далеко, чтобы узнать её. Эйран вытер статусной вещью руки и спрятал платок обратно. Доктор заключил, что платок, вероятно, подарок знатной сирры, хотя непонятно, каким образом грубиян Эйран умудрился настолько пленить знатную особу.

Эйра изящно крутанулась вокруг каната и отцепила себя и доктора от него. Минут через десять, к ним присоединился пыхтящий гаркан, ворча что–то о пещерах и своей к ним нелюбви.

— Дегры, — Эйлин носком перевернула обезглавленный труп. — Их было много, когда Безымянные побывали тут впервые.

Теперь Зорон видел, что темные кучи, сложенные у стен, принятые им вначале за груды земли, это трупы тварей, вроде той, что убил Эйран. Неприятное зрелище. Доктор поморщился. Вероятно, это некий вид местных подземных хищников, мешающих исследовать пещеры и тоннели, но массовое истребление доктор не одобрял в любом виде и качестве.

— Следы размыло, — отметила тень, изучая стенки и пол. — Вода натекла уже после того, как тут прошелся отряд. Где–то здесь образовалась щель и течение подземной реки проникает сквозь нее.

— Пещеры: темно, тепло и мокро. Отличная среда для дегров, — недовольно сощурился Эйран, выбрасывая тушку к куче, начинающих источать отвратительный гниющий запах, тел.

— Мне кто нибудь объяснит, наконец, что за история связана с драконами, которых вы даже не привязали? — аккуратно полюбопытствовал доктор, — и почему у Эйлин такие глаза?

— Какие? Вот такие? — стоявший совсем рядом с доктором Эйран обернулся к нему, и зрачки в голубых глазах белобрысого вытянулись в полоски.

Зорон отшатнулся.

— Эй, если вы затащили меня сюда, чтобы убить как того, кто слишком много знает, может, расскажете для начала, что это все значит? — он улыбнулся, но все же тревожно. С опасением.

Тень хмыкнула, глянув на эйру:

— Эйлин, давай, рассказывай, ты это любишь.

— Ой, да ладно, в прошлый раз, когда я начала заводить рассказ об истории, ты мне чуть нос не откусила, — рассмеялась эйра, и её смех эхом разнесся по пещере.

— Эйлин и мифология Города, это как Арджан и география, — пояснила тень, недоумевающему доктору. — Как начнет, не остановишь.

Гаркан тихо хохотнул в своей рявкающей манере.

— Тут дело не в мифологии, а в фактах.

Голос эйры удалялся вместе с ней самой: она пошла в тоннель, ведущий вглубь горы, и Зорон, ведомый светом её кастиля, голосом и собственным научным интересом, последовал за ней. За доктором вереницей шли тень и гаркан, Эйран замыкал собой процессию.

— Ты можешь представить, как она преподавала маленьким человеческим детишкам историю в Полудне, — тень бесцеремонно пихнула доктора в бок локтем.

То что Эйлин могла быть учителем, да еще и такой спокойной науки, как история, стало для Зорона открытием. Строгая и воинственная светловолосая меньше всего представлялась в этом мирном амплуа.

— Когда–то, до начала времен… — голос эйры отражался от темных стен пещеры, раскрашивая их в яркие сполохи воспоминаний, — существовал мир, разрушенный почти дотла своими обладателями…

— Знакомая история, — вздохнула тень, имея в виду явно что–то иное.

— Да, я знаю легенду о Старом Бродяге и трех его учениках, что взяли разрушенный мир, и на его основе создали Город.