Четыре Времени Мира. Город

Глава одиннадцатая. Пленник саркофага

Зорон сидел на краю голубого озерца–колодца, опустив туда ноги. Удивительно, как хорошо думалось и ощущалось в этом месте. Чутье подсказывало доктору, что под ним и рядом с ним разумных существ гораздо больше, чем он может видеть и даже предположить. Драконы, замкнутые в тысячах саркофагов жили, дышали и ждали своего часа, теплом отзываясь сквозь каменные своды.

Свита наследницы вдоволь наплескалась и нашутилась. Эйлин и Арджан так и не вернулись с обхода, но тень и Эйран никакого беспокойства поэтому поводу не проявляли.

Доктор очень вежливо и упорно затащить себя в воду не давал. Теперь же тень и человек окончательно потеряли к нему интерес и играли во что–то крайне сложное, используя вместо фигур выдранные из стены пещеры голубые кристаллы. Судя по азартным голосам спорщиков, доносившимся до него, Кирстен выдумывала правила новой игры на ходу, а Эйран тут же выискивал в них лазейки, вызывая у тени праведный гнев.

Хорошо.

Зорон не помнил, когда у него последний раз было такое ощущение полного покоя. Доктор опустил взгляд на собственные искривленные преломлением света в воде ноги. Вода светилась голубым изнутри, с запахом тухлых яиц, сопровождающим любой минеральный источник, доктор давно смирился. Но перед купанием, Зорона останавливал один неприятный, но весомый факт: он не умел плавать.

Если обычные пригородские ребятишки бегали на речку купаться, юного дворянина туда не пускал отец, зачитывая каждый раз в своем духе список болезней, которыми чревато купание в одном водном пространстве с домашней скотиной, вабари и простолюдинами. В реке он мылся лишь единожды, после весьма пахучего вояжа в провал, и не сказать, что понял прелесть плавания. В начале весны вода в сумеречных реках если не ледяная, то очень близкая к тому. Теперь же ему подмигивало бездонной сияющей голубизной теплое озерцо, и доктор, совершивший в последнее время просто невероятное количество необдуманных поступков, решился.

Вода была солоноватой на вкус, и держаться на поверхности оказалось довольно легко. Зорон объяснил это себе именно соленостью и через минут пятнадцать привольного бултыхания рискнул впервые в жизни нырнуть, повторив изящный нырок тени.

Он попал в голубой туннель чистейшего света, что лучился со всех сторон. Вода сама выталкивала его на поверхность, так что в первый раз доктор всплыл легко, что подтолкнуло его к попытке номер два. Доктору стало интересно, где же дно у «колодца». Он даже рассмотрел что–то такое в бесконечной голубизне внизу и, нырнув второй раз, немного неловко проплыл глубже. Дна все еще не было, но маячило нечто темное. Он оттолкнулся, как Зорон посчитал «ото дна» и хотел было всплыть к темному кругу свода пещеры, что виднелся сквозь прозрачную толщу воды, но разглядеть, что либо в сияющей голубизне было сложно.

Он плыл вроде как вверх, но поверхность отчего–то не приближалась совсем. Воздуха стало не хватать, доктор мысленно просчитывал скорость смерти от утопления и активно работал руками и ногами, пытаясь добраться до маячившего сверху потолка. Вода заливалась в уши и нос, он стал захлебываться, но мысль о том, что проделать такой огромный путь и утонуть в по сути луже, как–то чересчур оскорбительно, придала ему сил и он–таки выплыл, и глотнул воздуха во все легкие. Волосы налипли на лоб и шею, доктор судорожно выдыхал, кашляя соленой водой, и сглатывал, чтобы вернуть себе слух. Он слышал голоса Кирстен и Эйрана, но слишком далекие, как через толстую стену.

Выбраться на каменный уступ ему удалось далеко не с первого раза, ослабевшие пальцы соскальзывали с гладкого каменного пола пещеры, но все же ему это удалось. Встав во весь рост, доктор пятерней убрал со лба мешающие пряди и обнаружил себя не там, откуда начинал свой спонтанный заплыв. Похоже, озерцо имело ответвление. Второй выход тоннеля наполненного водой вывел доктора в поистине гигантскую пещеру, в которую, пожалуй, можно было поместить всю Мэрию целиком. Пещера явно была рукотворной — безупречно гладкие своды, кристаллы, в отличие от природных образований, расположены совершенно симметрично, но потолок был настолько высок, что даже их свечение не давало представления, где же пещера заканчивается. Ну, или начинается — это как уж посмотреть.

Озерцо, из которого доктор выплыл, было крохотным, двое Зоронов в него бы точно не поместились. Вряд ли это был единственный вход в эту залу. Слишком уж сложно попасть, разве, что случайно, как вышло у него. Вода теперь вызывала у Зорона слишком неприятные воспоминания, так что он решил обойти развилку верхом, вернувшись на голоса.

Ему почти удалось, голоса действительно стали ближе, но, увы, стена, разделяющая его и спутников, не имела проходов. Даже мокрый насквозь, доктор мыслил исключительно здраво и безо всякой паники. Страху и ужасу лучше предаваться в приятной уютной обстановке, когда все позади, а не в пещере, из которой попробуй найти путь назад.

Зорон поднял ладонь вверх. Выше головы ощущалось движение воздуха, примерно вычислив, откуда, доктор направился именно туда.

Впереди виднелась стена, будто ровную полусферу пещеры поделили ровно пополам. Больше никаких проходов не наблюдалось. Голоса остались далеко за спиной, и, изучив боковые своды, доктор подошел к преграде.

Стена тянулась от каменного пола вверх и терялась где–то там, в круговороте светящихся точек–кристаллов, которые с такого расстояния ощущались россыпью звезд на каменном небосклоне. Собственной иллюминации преграда не имела, была чисто серой и гладкой, только на высоте протянутой ладони располагался узор из ломаных линий, интуитивно напоминающий человеческую пятерню.

Зорон знал, что трогать символы и знаки неясного значения в незнакомых местах — прямой путь к смерти самого разного вида, от краткой до долгой и мучительной. Но, поскольку иных вариантов спасения придумать не мог, а пустое ожидание помощи претило его деятельному характеру, Зорон, после недолгих колебаний, положил ладонь на узор.

Замок всегда выглядит одинаково. Амбарный — обычный. Или человеческий, зачарованный как тут.

Доктора, к счастью, не испепелило на месте, и даже никаких неприятных ощущений он не испытал. Когда внутри преграды что–то щелкнуло, а от его ладони во все стороны разбежались голубые огоньки, очерчивая сложный геометрический узор на стене, до этого неразличимо серый, Зорон предположил, что и замок вовсе не магический, а механический и реагирует на нажатие. Судя по осветительным эффектам — эйрийского производства. Эйры обожают человеческую культуру, и свои творения частенько стараются делать похожими на «магию», хотя бы издалека. Под мягкое щелканье шестеренок, «разрезанные» узором сегменты начали складываться в противоположные стороны, формируя узкий проход.

Практичный доктор, подумал, что обыкновенная дверь с поворотной ручкой гораздо удобнее и проще. К чему такой сложный механизм, если все равно не заперто?

Внутреннее помещение являло собой вторую часть полусферы и напоминало по размаху и наполнению гробницу павшего правителя древности. Короля там. Или еще более древнего — президента. Вероятно, усыпальница Мэры на Площади выглядела примерно так же.

Своды пещеры практически полностью закрывались тонкими голубыми трубками, которые складывались в узоры подобные тем, что украшали вход. Причудливо переплетаясь между собой, трубки вели в центр помещения, где на высоком постаменте возвышался большой саркофаг. Доктор уже видел такие, причем недавно — погибший дракон в зале пепла, обрел вечный покой в подобном, только этот был больше на треть и выглядел гораздо сохраннее.

Зорон понимал, что находиться здесь ему вряд ли дозволялось официально. Некоторое время две части доктора, законопослушная и пытливая, боролись между собой, и в результате этого боя, выиграла последняя. Как всегда.

Зорон поднялся по ступеням к саркофагу. Мокрые и оттого неприятные волосы холодили спину и плечи, как и промокшее белье доктора, не приспособленное для купания. Но в состоянии исследовательского азарта, Зорон не обращал внимания на такие мелкие неудобства.

Дракон лежал в саркофаге, как и его мертвый родич. Одна лапа–рука с тонкими длинными пальцами положена на грудь ладонью вниз, вторая, словно в приветствии поднята вверх, согнутая в «локте» — суставе крыла. Ранее не замечавший этого доктор, теперь обратил внимание на многие анатомические сходства между прочими разумными и этим созданием. Не смотря на то, что конечности драконов являлись одновременно и крыльями, эволюция в их отношении пошла тем же путем, как и в случае с людьми. Пятипалые конечности, с отчетливо выраженным большим пальцем, незаменимые при обращении с предметами и построении цивилизации — то, что объединяло всех разумных населяющих Город.

Зорон обошел саркофаг, с интересом изучив конструкцию, а после подошел к изголовью ложа и коснулся стекла. Оно было теплым, даже горячим, но дракон, несмотря на то, что был несомненно жив — из его ноздрей, в жидкость, его окружавшую, регулярно вырывались пузырьки от дыхания, держал глаза закрытыми. Обе пары.

Зорон задержался здесь не просто так. Драконов он уже осмотрел и ощупал, напарники близнецов Эй — Эй позволили ему это сделать, но тут же совсем иное.

И тут дракон раскрыл глаза. Все сразу. Доктора будто сильно ударили под дых — и сознание, душа, все, что хранило его личность покинуло тело, и исчезло в этих желтых зрачках. Была только тьма. И ощущение взгляда, пристального, рассматривающего его со всех сторон, как пронзенное булавкой насекомое под линзой.

А после он заговорил.