Хаски и его учитель белый кот. Том 1

— Твой отец служил вместе со мной, и его смерть и мне причиняет боль. Но что можно сделать? Вчера ты кричал, что устал так жить и хочешь есть, поэтому он вышел из города так поздно, чтобы найти еду для тебя. Устал так жить ты, но умер твой отец. Сейчас ты опять устал и хочешь, чтобы умерли все жители города?

Растрепанный Сяо Мань с налившимися кровью глазами стоял на коленях и бормотал, как сумасшедший:

— Нет… это не я... я не виноват… папа… папа... Прошу вас, позвольте мне увидеться с князем. Он сможет спасти его. Он не даст моему папе стать ходячим трупом. Я должен похоронить его по-человечески! Умоляю вас, не… не надо расчленять[2] его… аааа!

[2] В Китае есть поверье, что если человек в этой жизни лишится конечности или органа, в следующей жизни он также будет ущербен или вовсе не сможет переродиться, поэтому расчленение (особенно прижизненное) с дальнейшим захоронением частей тела в разных местах являлось самой позорной казнью.

Когда он произнес слово «расчленять», из-за душивших его рыданий Сяо Мань не мог больше говорить. Закрыв лицо руками, юноша несвязно бормотал трясущимися губами:

— Умоляю.... разыщите… разыщите… молодого князя…

— Уже стемнело, а значит князь снаружи, за барьером. Как может он все бросить и заботиться только о твоих делах? Ты не хуже меня знаешь, что только свежие трупы могут быть очищены от скверны. Тело твоего отца уже покрылось синими пятнами, и ногти его отросли. Очень скоро он станет живым мертвецом. Разве можем мы ждать прихода молодого господина?

— Не надо! Дядя Лю, умоляю вас! Я буду служить вам до самой смерти! Я… я точно найду способ отплатить вам в будущем! Я умоляю вас, только не трогай моего папу! Пожалуйста. Я умоляю… пожалуйста!

Мужчина тяжело вздохнул. Мольбы этого юноши ранили его сердце. Хотя глаза его покраснели, он был неумолим:

— Ты знаешь, что просишь невозможного. Я не могу поставить на кон жизни всех этих людей. Уберите!

— Нет! Нет!

Однако, уже было слишком поздно. Никто бы не стал помогать Сяо Маню. Было очевидно, если это тело оставить здесь, то очень скоро вселившийся в него свирепый злой дух набросится на них.

Труп приемного отца Сяо Маня вырвали из его рук, чтобы унести и разрубить на куски за пределами барьера. Кровавые слезы текли по лицу Сяо Маня, и рот исторгал дикое, звериное рычание, когда он пытался вырваться из хватки удерживающих его людей. В конце концов, с большим трудом его удалось оттащить в дальний конец двора.

После этого происшествия люди в усадьбе еще какое-то время не ложились, обсуждая увиденное. Постепенно усталость взяла свое, и все постепенно вернулось к прежнему тревожному спокойствию.

После этого происшествия Чу Ваньнин никак не мог заснуть. Опустив голову, он сидел, глубоко погрузившись в свои мысли.

Мо Жань пристально посмотрел на него:

— О чем ты задумался?

— Этот паренек из-за своего эгоистичного поведения потерял самого близкого человека, а потом у него отняли даже его тело. В любом случае, он затаил обиду на жителей города. У меня есть одно предположение. Возможно, что я знаю, почему провалился план переселения людей из Линьаня.

Мо Жань с восторгом заметил:

— Я тоже подумал об этом!

Чу Ваньнин покачал головой:

— Не стоит делать поспешных выводов. Однако стоит присмотреться к нему.