Хаски и его учитель белый кот. Том 1

Глава 31. Дядя этого достопочтенного

Чтобы показать Учителю свою преданность, молодой господин Пика Сышэн попросил целых три порции обугленного тофу и пообещал съесть каждый кусочек.

Чу Ваньнин был очень доволен, и в его глазах читалось одобрение.

Мо Жань же, увидев это, был очень недоволен. Тасянь-Цзюнь жаждал такого же признания и одобрения Чу Ваньнина, поэтому немедленно попросил три порции тофу. Чу Ваньнин удивленно взглянул на него:

— Ты сможешь съесть все это?

Мо Жань непременно должен был взять верх над Сюэ Мэном:

— Три порции — это ерунда. Даже если будет еще три, я справлюсь.

Чу Ваньнин мягко сказал:

— Хорошо, — и положил Мо Жаню шесть порций тофу.

Источник: Мобильная игра Chinese Ghost Story

Поскольку два других ученика уже сделали это, Ши Мэй, естественно, с улыбкой последовал их примеру:

— Учитель, мне тоже три порции.

Итак, в первый же день отработки наказания старейшиной Юйхэном, все три его ученика заболели пищевым отравлением.

На второй день старейшина Цзелюй разыскал Чу Ваньнина и тактично сообщил, что Зал Мэнпо не нуждается в дополнительных помощниках, и попросил его подмести опавшие листья и вытереть столбы на мосту Найхэ.

Мост Найхэ соединял основные учебные здания горы Сышэн с жилыми помещениями учеников. Он был достаточно широким, чтобы пять конных экипажей могли проехать бок о бок. Это было величественное сооружение с главными опорными колоннами, украшенными девятью зверями из белого нефрита, символизирующими девять сыновей дракона, и тремястами шестьюдесятью низкими колоннами, украшенными львиными головами.

Чу Ваньнин тщательно подмел камни мостовой, затем принялся старательно вытирать нефритовых зверей.

Работа заняла большую часть дня. Когда небо начало темнеть, пошел дождь.

У большинства учеников, возвращавшихся с занятий, не было зонтиков, и они с визгом бежали к своим комнатам, шлепая по лужам. Капли дождя стучали по каменным ступеням. Чу Ваньнин издалека заметил учеников, бегущих к мосту. Подростки промокли насквозь, но улыбки на их лицах были яркими и беззаботными.

Чу Ваньнин знал, что эти улыбки исчезнут, как только они его увидят. Оглянувшись, он нашел подходящее место и отошел под мост. Ученики, которые оторвались от остальных и прибежали к мосту первыми, не могли удержаться от возгласов:

— Что? Это барьер?

Разинув рты, они смотрели на открывшееся перед ними зрелище.

— Откуда барьер над мостом Найхэ?

— Вероятно, его создал старейшина Сюаньцзи, — догадался один из учеников. — Он всегда так добр к нам!

Полупрозрачный золотой барьер покрывал мост Найхэ, простираясь до входа в ученические общежития, он должен был защитить их от дождя на протяжении всего оставшегося пути.

— Это точно работа старейшины Сюаньцзи, ведь это он отвечает за эту часть Пика Сышэн, верно?

— Старейшина Сюаньцзи — лучший!

— Какой красивый барьер! Старейшина Сюаньцзи невероятен.

Ученики выжимали воду из своих мокрых волос, игриво толкая друг друга и смеясь. Один за другим они ныряли под барьер и продолжали путь к своим комнатам, болтая всю дорогу.

Чу Ваньнин стоял под мостом, слушая, как шум наверху становится все тише, пока все дети не ушли. Снова стало тихо. Он медленно убрал барьер и неторопливо вышел.

— Учитель.

Он был удивлен, услышав, что кто-то зовет его. Чу Ваньнин резко поднял голову, но на мосту никого не было.

— Я здесь.

Он повернулся на голос и увидел Мо Жаня, сидящего боком на белом нефритовом драконе. Юноша был одет в обычную серебристо-голубую легкую броню ордена. Его нога была свободно перекинута через край моста.

Дождь сделал его красивые черты лица еще более яркими: длинные и густые ресницы, намокнув от воды, как два веера нависали над глазами. Он держал зонтик из промасленной бумаги и, казалось, с трудом сдерживал улыбку, когда смотрел на Чу Ваньнина.

Один на мосту, и листья шелестят на ветру, другой под мостом, и дождь плещется в реке.

Несколько мгновений они оба молчали и просто смотрели друг на друга.

Туманная дымка почти размыла границу между небом и землей. Опавшие листья бамбука то и дело пролетали мимо, уносимые ветром и дождем.

Источник: Мобильная игра Chinese Ghost Story

Наконец, Мо Жань засмеялся и сказал:

— Старейшина Сюаньцзи, вы промокнете.

Чу Ваньнин в унисон с ним сердито проворчал:

— Как ты узнал, что это был я?

Губы Мо Жаня дрогнули, на щеках появились ямочки, а глаза заискрились от сдерживаемого смеха:

— Создать такой большой барьер, определенно, за пределами возможностей старейшины Сюаньцзи, не так ли? Кто еще это может быть, кроме вас, Учитель?

Мо Жань знал, что для себя Чу Ваньнин не станет создавать барьер, но ему в голову пришла идея, и он бросил зонтик вниз.

— Отдам его вам, возьмите!

Ярко-красный бумажный зонтик медленно опустился. Чу Ваньнин поймал его. Блестящая нефритово-зеленая бамбуковая ручка все еще хранила остатки тепла. Капли дождя скользили по поверхности зонта и серебристыми искрами падали вниз. Чу Ваньнин посмотрел на Мо Жаня:

— А что насчет тебя?

— Разве на меня упадет хоть капля, если Учитель использует немного магии?

Чу Ваньнин хмыкнул, но рука, скрытая длинным рукавом, чуть махнула в его сторону. Полупрозрачный золотой барьер распростерся над Мо Жанем. Юноша поднял глаза и довольно засмеялся:

— Ха-ха, как красиво! На нем узоры, совсем как цветы пиона. Спасибо, Учитель.

Чу Ваньнин бросил на него странный взгляд:

— Это цветы яблони: у них всего пять лепестков.

Затем стройная фигура в белых одеждах под алым зонтом стала удаляться, оставив Мо Жаня бегать под дождем и считать лепестки:

— Раз, два, три, четыре, пять... о, у них и правда только пять лепестков...

Когда он оглянулся, Чу Ваньнин был уже далеко.

Стоя под барьером, Мо Жань прищурил глаза, детская улыбка на его лице медленно исчезла, сменившись противоречивым выражением.

Он сам не мог понять себя и своих мыслей. Если бы только его чувства к этому человеку могли быть просто любовью или просто ненавистью!

Дождь не прекращался четыре дня. Когда облака, наконец, разошлись, показалась вереница лошадей и экипажей. Разрывая отражающиеся в воде небо и облака и позвякивая колокольчиками, эта кавалькада весело шлепала по лужам, пока не остановилась перед главными воротами Пика Сышэн.

Бамбуковая ширма поднялась, и из-за нее показался складной веер с красной кисточкой.

Сразу после этого, подняв пыль, на землю с тяжелым стуком ступила пара отделанных серебром синих боевых сапог.

Это был коренастый мужчина лет сорока, с большими глазами, густыми бровями и ухоженной бородой, одетый в полный комплект серебристо-голубых легких доспехов. Он выглядел грубоватым, но эти большие руки размахивали изящным веером, создавая странное впечатление.

Веер с хлопком открылся. На стороне, обращенной наружу, было написано: «Сюэ прекрасен». На стороне, обращенной к владельцу, было написано: «Остальные уродливы».

Этот веер был известен во всем королевстве, как воинской доблестью своего владельца, так и крайней оскорбительной напыщенностью надписи на нем.

Одна сторона хвасталась владельцем, в то время как другая сторона издевалась над всеми остальными.

Сюэ Чжэнъюн. Художник: becbec

Хватило бы и легкой волны воздуха, создаваемой движением веера, чтобы все в пределах сотни ли почуяли запах нарциссизма владельца. Каждый человек в мире совершенствования знал об этом веере.

Но кто был владельцем?

Это был не кто иной, как отсутствовавший более двух месяцев хозяин Пика Сышэн, отец Сюэ Мэна и дядя Мо Жаня, Сюэ Чжэнъюн[1].

[1] 薛正雍 Xuē Zhèngyōng Сюэ Чжэнъюн «полынь + правильный и гармоничный/мирный/спокойный».

Не зря говорят, яблочко от яблоньки недалеко падает: драконы рождают драконов, фениксы — фениксов, а сын мыши роет норы. Это выражение работало в обе стороны: отец павлиньего сына был также склонен хвастаться на публике великолепными перьями своего хвоста. Хотя нежная внешность Сюэ Мэна полностью отличалась от его мускулистого старика, но их натура была одинаковой. Оба искренне считали, что «Сюэ красивы, а другие уродливы».

Сюэ Чжэнъюн потянулся, с хрустом размял конечности. подвигал шеей и ухмыльнулся:

— Эй, я наконец-то дома. Моя задница онемела, пока я сидел.

В Зале Даньсинь госпожа Ван смешивала лекарства, а рядом с ней сидели Мо Жань и Сюэ Мэн.

— Двести грамм кровоостанавливающей травы и женьшень с горы Шоуян, пожалуйста.

— Вот, мам, я уже взвесил.

Сюэ Мэн передал травы с того места, где он сидел, скрестив ноги. Госпожа Ван приняла травы и, понюхав их, сказала:

— Эти не годятся, они слишком долго хранились с пачули, отвар не будет таким эффективным. Пожалуйста, принеси свежих.

— Конечно, мам.

Сюэ Мэн встал, чтобы сходить в аптекарскую, которая находилась во внутренней комнате. Госпожа Ван продолжала:

— Пятнадцать грамм помета белки-летяги и пять грамм семян повилики.

— Тетя, сколько времени потребуется, чтобы вскипятить лекарство?

— Не нужно кипятить, его можно просто заварить. Когда я закончу размалывать лекарство, не мог бы ты отнести его старейшине Юйхэну?

Сначала Мо Жань не хотел, но, бросив взгляд в сторону Сюэ Мэна, он понял, что если не пойдет сам, то это точно сделает Сюэ Мэн.

По какой-то причине ему была неприятна сама идея, что Сюэ Мэн может остаться наедине с Чу Ваньнином, поэтому он спросил:

— А оно очень горькое?

— Немного горькое. Почему ты спрашиваешь?

Мо Жань усмехнулся:

— Просто так.

Однако тут же схватил горсть конфет из вазы с фруктами и засунул их в рукав.

Люди в зале усердно трудились над лекарством, когда вдруг из-за двери раздался взрыв безудержного смеха. Сюэ Чжэнъюн вошел в зал, лучезарно улыбаясь:

— Женушка, я вернулся! Ха-ха-ха-ха!

Прибыв без предупреждения, несмотря на свой статус главы ордена, он так напугал госпожу Ван, что она чуть не пролила весь отвар на пол. Ее красивые глаза расширились. Мо Жань встал в знак приветствия.

— А, Жань-эр, и ты здесь? — внешность Сюэ Чжэнъюна была мощной и внушительной, но его манера говорить была добродушной. Его большая рука хлопнула Мо Жаня по плечу.

— Мой мальчик, я отсутствовал так недолго, а ты снова стал выше? Как все прошло в Цайде?

Мо Жань ухмыльнулся:

— Можно сказать, более-менее гладко.

— Хорошо, хорошо, просто отлично! Я знал, что пока в вами Чу Ваньнин, неприятностей не будет, ха-ха-ха... О да, кстати, где он? Снова заперся у себя на горе и возится там со своими игрушками?

Мо Жаню от этих слов стало немного неловко:

— Учитель, он...

Его дядя был вспыльчив и склонен к импульсивным поступкам. Даже его смерть в прошлой жизни была, в основном, вызвана его собственным взрывным темпераментом.

Конечно, Мо Жань не хотел прямо говорить ему, что Чу Ваньнин получил двести ударов и был наказан на три месяца. Он как раз обдумывал, как сообщить эту новость, когда сзади послышалось:

— А-а-а!

Сюэ Мэн вернулся, держа в руках охапку трав. Он был в восторге, увидев отца:

— Папа!

— Мэн-эр!

Мо Жань втайне вздохнул с облегчением. Каждый раз, когда эти отец и сын встречались, приступ взаимной лести был неизбежен. Это как раз даст ему достаточно времени, чтобы подумать о том, как тактично сообщить новость о наказании Чу Ваньнина.