Хаски и его учитель белый кот. Том 1

Глава 10. Этот достопочтенный в начале своей карьеры[1]

[1] 初出茅庐 chūchū máolú чучу маолу «впервые вышел из тростниковой хижины» — обр. только что вступивший на жизненный путь; неопытный новичок, делающий первые шаги по служебной лестнице.

На счастье Мо Жаня, Чу Ваньнин не слышал, как он разыгрывал «наказание рта». Наверное, его оправдания звучали как бред сумасшедшего, раз Чу Ваньнин не захотел разбираться, но в итоге каким-то чудом ему удалось заморочить Учителю голову и остаться безнаказанным.

Когда Мо Жань вернулся к себе в комнату, было уже очень поздно. Он сразу лег в постель и задремал, а утром как обычно пошел на занятия. После завершения практической части пришло время его самого любимого утреннего дела — завтрака.

По мере того как заканчивались утренние уроки разных групп, Зал Мэнпо начал заполняться людьми.

Мо Жань сел напротив Ши Мэя. Сюэ Мэн опоздал, и его место рядом с Ши Мэем оказалось занято, поэтому ему пришлось с кислым видом устроиться рядом с Мо Жанем.

Если бы Мо Жаня попросили рассказать, что ему больше всего нравится в духовном учении Пика Сышэн, он бы всенепременно сказал: в этой школе нет практики голодания[2].

[2] 辟谷 bìgǔ бигу «отвергать зерно» — голодание; название даосской практики: не есть ни зерна (каши), чтобы стать бессмертным.

В отличие от множества других духовных школ Верхнего Царства, придерживающихся практик отречения от мирских благ, у Пика Сышэн был свой путь, на котором не требовалось соблюдение жесткого поста и не возбранялись рыба и мясо, поэтому еды в столовой ордена всегда было в изобилии.

Мо Жань с наслаждением выпил терпко-острый ароматный суп на основе зеленого чая со сладкими клецками, предварительно выловив из него хрустящий арахис, после чего пододвинул к Ши Мэю блюдечко с подрумяненными обжаренными мясными пампушками, которые он специально принес для него.

Сюэ Мэн покосился на Мо Жаня и, язвительно ухмыльнувшись, сказал:

— Мо Жань, кто бы мог подумать, что, переступив порог Ада Алого лотоса, ты сможешь вернуться оттуда на своих ногах. Удивительная везучесть!

Мо Жань даже голову от тарелки не поднял:

— А то ты не знаешь, что я за человек?

— И что же ты за человек? — с издевкой спросил Сюэ Мэн. — Только потому, что Учитель не переломал тебе ноги, нос задираешь, позабыв какой же ты ничтожный зеленый лучок?

— Эй, если я зеленый лук, ты-то что за херня?

Сюэ Мэн надменно усмехнулся:

— Я главный ученик Учителя.

— Ой да! Самопровозглашенный? Эй, а почему бы тебе не получить от Учителя удостоверительную грамоту, чтобы повесить на стенку и всем показывать? В ином случае, уж прости, брехло ты, а не главный ученик.

С глухим щелчком Сюэ Мэн сломал свои палочки для еды.

Ши Мэй поспешил вмешаться, чтобы уладить назревающий конфликт:

— Хватит вам ссориться, ешьте быстрее.

— ...Хм, — хмыкнул Сюэ Мэн.

— Хм, — ухмыльнувшись, передразнил его Мо Жань.

Сюэ Мэн тут же взбесился и ударил кулаком по столу:

— Совсем страх потерял?!

Видя, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, Ши Мэй крепко схватил за руку Сюэ Мэна:

— Молодой господин, на нас люди смотрят. Ешь, не надо драться.

Гороскопы Сюэ Мэна и Мо Жаня были совершенно несовместимы. Хотя они были двоюродными братьями, но при каждой встрече так и норовили полаяться. Чтобы угомонить рвущегося в бой Сюэ Мэна, Ши Мэю даже пришлось вклиниться между спорщиками. Чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, он попытаться их заболтать.

— Молодой господин, когда пятнистая кошка госпожи родит? — спросил он у Сюэ Мэна.

Тот ответил:

— А? Ты про Али? Мама ошиблась, эта кошка не беременна, просто слишком много ест, поэтому у нее такой большой живот.

Ши Мэй: — …

Следующий вопрос он решил задать Мо Жаню:

— А-Жань, сегодня у тебя снова отработка у Учителя?

— Да вроде нет. Я закончил составлять опись и все книги разложил по порядку. Давай сегодня я помогу тебе переписать внутренние правила ордена?

Ши Мэй рассмеялся:

— У тебя есть время мне помогать? Тебе ведь самому их надо сто раз переписать.

Сюэ Мэн приподнял брови, удивленно взглянув на известного своей неконфликтностью дисциплинированного Ши Мэя:

— Почему тебе тоже надо переписывать внутренние правила ордена?

Ши Мэй смущенно потупился. Он не успел ничего сказать, как вдруг все разговоры в столовой стихли. Все трое повернули головы и увидели, как в Зал Мэнпо в развевающейся при ходьбе белой одежде стремительно вошел Чу Ваньнин. С каменным лицом он подошел к раздаче и начал выбирать легкие закуски.

В столовой, где завтракали около тысячи человек, с появлением Чу Ваньнина стало тише, чем на кладбище. Все ученики молча уткнулись в свои тарелки, поглощая пищу, а если кто-то и осмеливался перекинуться парой слов, то старался говорить шепотом.

Наблюдая за тем, как Чу Ваньнин с подносом в руках направился в дальний угол и, устроившись за столом, где он обычно трапезничал, в одиночестве ест свою жидкую кашу, Ши Мэй не удержался от тихого вздоха и с сожалением сказал:

— На самом деле, иногда мне жаль Учителя.

Мо Жань поднял на него взгляд:

— С чего вдруг?

— Видишь, никто не осмеливается даже подойти к тому месту, где он сидит, и с тех пор как он вошел, люди боятся громко разговаривать. Более-менее терпимо, когда здесь глава, но когда его нет, Учителю и словом перекинуться не с кем. Разве ему не одиноко?

Мо Жань хмыкнул:

— Так ведь он сам в этом и виноват.

Сюэ Мэн тут же снова взвился:

— Ты смеешь насмехаться над Учителем?

— С чего ты взял, что я над ним насмехаюсь? Просто правду сказал, — ответил Мо Жань и, подложив в тарелку Ши Мэю еще одну мясную пампушку, продолжил, — учитывая его характер, кто захочет быть рядом с ним?

— Ты!..

Мо Жань насмешливо взглянул на Сюэ Мэна и с ленцой протянул:

— Не согласен? Ну тогда не сиди с нами, иди к Учителю и ешь с ним.

Это предложение вмиг лишило Сюэ Мэна желания спорить. Хотя он уважал и почитал Чу Ваньнина, но боялся его даже больше, чем остальные ученики. Его распирало от гнева, но так как крыть было нечем, ему оставалось лишь молча дуться и пинать ножки стула, вымещая на них свою бессильную злобу.

Преисполнившись самодовольства, Мо Жань с вызовом взглянул на Маленького Феникса, после чего его взгляд скользнул по толпе, невольно переместившись на Чу Ваньнина.

Непонятно почему, но глядя на единственную фигуру в белых одеждах среди зала, заполненного учениками в темно-синей с серебром форме, он вдруг вспомнил, как прошлой ночью, свернувшись клубочком, этот человек заснул посреди холодного металла.

Ши Мэй прав! Чу Ваньнин действительно жалок.

Ну и что с того? Чем более жалко он выглядит, тем счастливее Мо Вэйюй. Обдумав эту мысль, Мо Жань не смог сдержаться, и уголки его губ поползли вверх во все более явной самодовольной улыбке.

Время текло как вода. Чу Ваньнин больше не звал Мо Жаня в Павильон Алого Лотоса, и ежедневными заданиями для отработки наказания для него стали: мытье посуды, кормление цыплят и утят — разведением которых занималась госпожа Ван — и прополка ее лекарственного огорода. За этими повседневными заботами в мгновение ока пролетел месяц, в течение которого ему было запрещено покидать орден.

В тот день госпожа Ван позвала Мо Жаня в Зал Даньсинь. Погладив его по голове, она спросила:

— А-Жань, твои раны уже зажили?

Мо Жань широко улыбнулся:

— Благодаря заботе тетушки я полностью выздоровел.

— Вот и хорошо. В будущем, выходя из дома, веди себя осмотрительнее, не совершай снова таких проступков и не зли своего учителя, договорились?

Особенно хорошо у Мо Жаня всегда получилось прикидываться несправедливо обиженным сиротой:

— Тетушка, я все понимаю.

— У меня к тебе есть еще одно дело, — госпожа Ван взяла с маленького столика из желтого палисандра[3] бумажное письмо. — Прошел год с тех пор, как ты стал частью нашего ордена, и пришло время взять первую миссию по уничтожению злых духов. Вчера по голубиной почте пришло письмо от твоего дяди. По истечении срока твоего заточения, тебе нужно будет спуститься с горы и выполнить это задание.

[3] 黄花梨 huáng huālí хуан хуали «желтый палисандр» — название древесины ряда пород тропических деревьев.

Согласно правилам Пика Сышэн, после годичного обучения в духовной школе, каждый ученик должен был получить практический опыт по уничтожению злых духов за пределами ордена.

Во время первой миссии по уничтожению злых духов, ученика должен сопровождать его наставник. Кроме того, он должен был пригласить с собой своего старшего соученика для того, чтобы они могли поддерживать друг друга и на собственном опыте узнать значение выражения «верность можно отразить, жизнь и смерть нельзя изменить[4]».

[4] 丹心可鉴、死生不改 dānxīn kějiàn sǐshēng bùgǎi даньсинь кэцзянь、сышэн бугай «верность можно отразить/вернуть; судьбу/жизнь и смерть нельзя изменить/исправить».

С горящими глазами Мо Жань принял письмо с заданием, быстро вскрыл его, в спешке прочел и сразу же расплылся в счастливой улыбке.

Взволнованная госпожа Ван сказала:

— А-Жань, твой дядя надеется, что с годами ты сможешь прославить свое имя, поэтому возложил на тебя тяжелую ношу ответственности и поручил сложное задание. Хотя старейшина Юйхэн имеет высокий уровень совершенствования, и его меч безжалостен в бою, боюсь, в ответственный момент он может не успеть защитить тебя. Пожалуйста, не нужно полагаться только на него, дурачиться и недооценивать врага.

— Нет-нет! — широко улыбающийся Мо Жань замахал руками. — Тетушка, не нужно так волноваться, я смогу позаботиться о себе, — сказав это, он сразу же убежал собирать вещи.

— Этот ребенок… — госпожа Ван проводила взглядом спину убегающего Мо Жаня. На нежном красивом лице отразилось искреннее беспокойство. — Как можно так радоваться тому, что его отправляют на трудное и опасное задание?

Но разве мог Мо Жань не радоваться?

Миссия по искоренению зла, которую поручил ему дядя, была связана со странными событиями в городке Цайде[5], о расследовании которых попросил местный торговец по фамилии Чэнь. На самом деле, для него не имело значения, что за демоны там мутили воду, куда важнее то, что в прошлой жизни именно в Цайде, попав в мире иллюзий под демонические чары, он потерял рассудок настолько, что насильно поцеловал Ши Мэя. Это был тот редкий случай, когда Мо Жаню удалось стать настолько близким с Ши Мэем, так что при мысли о повторении этого волнующего опыта он чуть голову не потерял от восторга.

[5] 彩蝶 cǎidié цайде «яркий мотылек/разноцветные бабочки».

По причине того, что в момент поцелуя он находился под злыми чарами, Ши Мэй даже не мог на него злиться. Поцелуй на халяву и без всяких последствий! Просто целуй — и не плати!

Мо Жань счастливо сощурился. Он даже не возражал, что эту миссию возглавит Чу Ваньнин, и ему придется работать вместе с ним.

Искоренением нечисти пусть занимается Учитель, а он займется соблазнением любимого мужчины. Идеальный расклад, так с чего ему отказываться?

Он доложил Учителю, что пригласил Ши Мэя оказать ему поддержку на его первом задании, после чего трое мужчин на резвых скакунах отправились в городок Цайде, где в последнее время разбушевались злые духи.