Хаски и его учитель белый кот. Том 1

Глава 7. Этот достопочтенный любит пельмешки[1]

[1] 抄手 chāoshǒu чаошоу — мелкие пельмени в супе; засунуть руки друг другу в рукава (греясь).

Солнце над головой палило нещадно.

Казавшиеся бесконечными лестницы и галереи Пика Сышэн растянулись на десятки километров.

Являясь восходящей звездой на небосклоне мира совершенствования, эта духовная школа отличалась от прославленных заклинательских школ Верхнего Царства.

Вот взять, например, самый процветающий орден мира — Духовную школу Жуфэн из Линьи, где главный дворец был назван Дворец Людэ[2] или «Храм Шести Достоинств», в надежде на то, что его адепты всегда будут стремиться жить в соответствии с шестью добродетелями истинного даоса: «знанием, милосердием, мудростью, праведностью, верностью и гармонией». Место, где жили ученики, называлось Врата Люсин[3] или «Врата Шести Добродетелей». Такое название, безусловно, должно было напоминать ученикам, что на своем жизненном пути они должны следовать заповедям истинно благородного человека: «быть почтительными к родителям, дружить с соучениками, жить в мире и согласии со всеми, быть верным и почтительным партнером в супружестве, честно исполнять свои служебные обязанности и в меру сил помогать нуждающимся». Площадь, где ученики занимались совершенствованием тела и духа, носила название Помост Люи[4] или «Помост Шести Искусств» и это как бы намекало на то, что в процессе обучения в Духовной школе Жуфэн каждый ученик должен «овладеть правилами этикета, научиться играть на музыкальных инструментах, стрелять из лука, ездить на коне, писать и считать».

[2] 六德殿 liùdé diàn людэ дянь «храм/дворец шести достоинств»: 知, 仁, 圣, 义, 忠, 和 — знание, милосердие, мудрость, праведность, верность, гармония.

[3] 六行门 liùxìng mén люсин мэнь «врата шести добродетелей»; также будд. шесть степеней совершенствования; шесть путей ереси и гибели. Шесть добродетелей и норм поведения в человеческом обществе: 孝, 友, 睦, 姻, 任, 恤 — почитать родителей, хранить верность дружбе, жить в мире, почитать жену/мужа, честно исполнять свои обязанности, помогать людям; или 仁, 义, 礼, 智, 圣, 乐: — гуманность, долг, вежливость, мудрость, праведность, любовь к жизни.

[4] 六艺台 liùyì tái люи тай «помост шести искусств»; шесть искусств, которыми должен был владеть благородный человек: 诗, 书, 礼, 乐, 易, 春秋 — этикет, музыка, стрельба из лука, управление лошадьми, каллиграфия, математика.

В общем, все эти названия были несомненным образцом мудрости и хорошего вкуса.

Если же взглянуть на Пик Сышэн с его кучей странных названий, которые иначе как образцом дурновкусия не назовешь, то сразу становилось понятно, что этот «рожденный из нищеты» орден только вылез из грязи и еще не скоро сможет от нее отмыться. Можно сказать, что Зал Даньсинь — «Зал Верности» и Платформа Шаньэ — «Платформа Добродетели и Порока» в этом ордене были самыми приличными из всех. Наверное, отец Мо Жаня и его дядя в своей жизни прочитали не так уж много умных книг, и на этих двух «правильных» названиях их познания истощились, после чего они просто начали валять дурака, называя все вокруг неблагозвучными именами, вроде «Сюэ Я».

Так на Пике Сышэн появилось множество названий, имеющих прямое отношение к Преисподней. Например темная комната, где ученики должны были размышлять над своими ошибками, носила имя Зал Яньло[5], мост, соединяющий учебные корпусы с жилой зоной, прозвали Мост Найхэ[6], столовая именовалась Зал Мэнпо[7], площадка для обучения боевым искусствам — Даошань Хохай[8], а запретная зона на заднем склоне горы — Щель Сыгуй[9] и так далее, и тому подобное.

[5] 阎罗殿 yánluó diàn яньло дянь «Зал Яньло»; в буддизме так называется зал, в котором владыка ада Яма судит души умерших. Янь-ло — миф. Яма: верховный судья потустороннего мира. Само имя «阎罗 Яньло» переводится «прекрасный силок (для ловли птиц)».

[6] 奈何桥 nàihéqiáo найхэцяо «карающий мост» — миф. мост между миром живых и мертвых. Легенда гласит, что между миром живых и мертвых есть мост, перейдя через который, можно переродиться и/или попасть в Ад.

[7] 孟婆 mèngpó — миф. Мэн-по богиня ветра, готовящая суп забвения.

[8] 刀山火海 dāoshān huǒhǎi даошань хохай «гора мечей и море огня» — обр. в знач.: рисковать жизнью, играть со смертью.

[9] 死鬼间 sǐguǐjiān сыгуй цзянь «призрачная щель».

И это все еще было очень даже неплохими названиями, потому как некоторые удаленные объекты назывались просто «Эта гора», «Эта вода», «Эта яма» и, конечно, как тут не вспомнить два знаменитых утеса Аааааа и Уааааа.

С таким подходом внутренние покои старейшин не смогли избежать общей участи и тоже получили свои прозвища.

Обиталище Чу Ваньнина, естественно, не стало исключением. Этот человек любил тишину и спокойствие и не хотел жить под одной крышей со всеми, поэтому его жилище находилось на отдаленной горе Наньфэн[10] и было надежно скрыто от людских глаз за зеленым морем высокого бамбука. Перед входом во внутренний двор раскинулся пруд, в котором, благодаря обилию духовной силы, круглый год, соперничая красотой с алой зарей, буйно цвели красные лотосы.

[10] 南峰nánfēng наньфэн «южная гора/пик правителя», где 南 nán нань — юг (сторона света, в старой космогонии связывался с летом, стихией «огонь» 火, циклическим знаком 午 «пять»триграммой 离 «разлука»); государь, правитель; 峰 fēng фэн — горный пик/гребень; остроконечная вершина; пик (максимальное достижение) чего-то.

Но так уж вышло, что ученики ордена втайне прозвали это прекрасное место… Адом Алого Лотоса[11].

[11] 红莲 hónglián dìyù хунлянь диюй «ад алого лотоса» — самый глубокий уровень ада, где души вечно страдают от лютого холода.

Вспомнив об этом, Мо Жань невольно рассмеялся в голос.

Если подумать, то Чу Ваньнин со своим бледным лицом и белыми одеждами похож на призрак старой девы, явившейся из Преисподней по души нерадивых учеников. Да и где еще обитать злому духу, как не в Аду?

Голос Сюэ Мэна вторгся в его мысли:

— В твоем плачевном положении тебе хватает совести ухмыляться?! Быстрее доедай свой завтрак, и я отведу тебя на Платформу Шаньэ. Сегодня Учитель публично накажет тебя!

Мо Жань обиженно вздохнул и осторожно потрогал свежий шрам на щеке:

— Ай… больно!

— И поделом!

— Ох, даже не знаю, смог ли он исправить Тяньвэнь. Если нет, то, может, меня лучше как-то по-другому допросить, а то ведь неизвестно, что я опять могу наговорить.

Увидев, что Мо Жань, кажется, охвачен искренним беспокойством, Сюэ Мэн побагровел и гневно крикнул:

— Если ты опять собираешься на глазах у всех говорить непристойности Учителю, я прямо сейчас язык тебе вырву!

Мо Жань тут же прикрыл рот ладонью и замахал другой рукой:

— Не надо! Не нужно мне ничего вырывать! Если Учитель снова свяжет меня своей лозой, в доказательство своей непорочности я тут же покончу с собой[12].

[12] От переводчика: когда другие способы самоубийства по каким-либо причинам невозможны, а дальнейшее продолжение жизни может повлечь за собой потерю чести, в азиатских странах в древности существовал обычай откусывания языка (без спец подготовки такое не сотворить)].

Рано утром[13], согласно установленному порядку, Мо Жань был сопровожден для разбирательства на Платформу Шаньэ. Стоя на помосте, куда бы ни упал его взгляд, он видел беспокойное море из людей, одетых в темно-синюю с серебряной оторочкой форму и почти черную легкую броню учеников Пика Сышэн. На утреннем солнце, словно блики на воде, сверкали наручи и форменные пряжки на ремнях в виде львиных голов.

[13] 辰时 chénshí чэньши «час дракона» — время от 7 до 9 часов утра.

Мо Жань стоял на коленях на высоком помосте и слушал, как старейшина Цзелюй[14] зачитывает длинный список его прегрешений:

[14] 戒律 jièlǜ цзелюй «правила жизни».

— Ученик старейшины Юйхэна, Мо Вэйюй, не соблюдал законы, не слушал наставлений, не следовал правилам внутреннего распорядка[15] и утратил моральные принципы. За нарушение четвертой, девятой и пятнадцатой заповеди, согласно внутренним правилам ордена, ему назначено восемьдесят ударов палкой, сто раз переписать Правила, а также месяц запрещено покидать школу. Мо Вэйюй, у тебя есть возражения?

[15] 门规 ménguī мэнгуй — свод правил, обычно в духовных школах и буддийских монастырях.

Мо Жань взглянул на фигуру в белом вдали.

Ну конечно, на всем Пике Сышэн был только один старейшина, которому было позволительно не носить синюю с серебряной отделкой форменную одежду.

Чу Ваньнин явился одетым в белоснежные атласные одежды, поверх которых была тончайшая накидка из серебристого шелка, сияющая на солнце словно иней с Девятых Небес. В подобном облачении его учитель еще больше напоминал спустившегося на землю бесстрастного и холодного небожителя, чуждого этому миру. Он сидел довольно далеко, так что Мо Жань не смог ясно разглядеть выражение его лица, но был совершенно уверен, что на нем сейчас нет и тени эмоций.

Глубоко вздохнув, Мо Жань ответил:

— Нет возражений.

Следуя регламенту, старейшина Цзелюй спросил собравшихся на площади учеников:

— Если кто-то не согласен с вынесенным решением или ему есть, что добавить, говорите сейчас.

Собравшиеся внизу ученики топтались в нерешительности, обмениваясь растерянными взглядами.

Никто из них и представить не мог, что старейшина Юйхэн в самом деле способен отправить своего ученика на Платформу Шаньэ для публичного наказания. Если облечь этот поступок в красивые слова, то можно было бы сказать, что этот учитель суров, но справедлив, однако, если говорить начистоту, многие считали, что так мог поступить лишь бессердечный демон.

Подперев подбородок рукой, с бесстрастным выражением лица бессердечный демон Чу Ваньнин восседал на своем почетном месте, ожидая завершения суда. Вдруг кто-то крикнул, используя технику усиления звука:

— Старейшина Юйхэн, этот старший ученик готов просить о снисхождении для младшего брата Мо.

— …О снисхождении?

Видимо, этот юноша решил, что раз уж Мо Жань приходится родным племянником уважаемому главе, то даже если он оступился сейчас, его все равно ждет блестящее будущее, а значит грех не воспользоваться случаем, чтобы снискать его расположение. Выйдя вперед, он с самым серьезным лицом начал нести полную чушь:

— Хотя младший ученик Мо поступил неправильно, обычно он всегда очень доброжелателен с людьми, дружен с соучениками и в меру своих сил старается помогать слабым. Прошу старейшину принять во внимание, что по природе своей он человек не злой, и смягчить наказание!

Очевидно, мысль использовать ситуацию, чтобы снискать расположение младшего братца Мо пришла не ему одному.

Постепенно у наказуемого появлялись все новые заступники, но доводы их были настолько нелепыми и странными, что неловко стало даже самому Мо Жаню… Откуда у него «душа ребенка и сердце, открытое для всего мира»? Они тут собрались для дисциплинарного наказания или чтобы петь ему хвалу?

— Старейшина Юйхэн, однажды младший брат Мо защитил меня от злых духов и своими руками обезглавил напавшего на меня страшного оборотня. Прошу зачесть это ему в заслуги для уравновешивания его неблаговидных деяний. Надеюсь, старейшина смягчит наказание!