Хаски и его учитель белый кот. Том 1

Глава 97. Этот достопочтенный...

– Мо Жань! Мо Жань!

Кажется, кто-то зовет его.

Он с трудом разлепил веки, и перед его угасающим взором появился белый силуэт. Ему показалось, что склонившийся над ним человек похож на Чу Ваньнина, но он не поверил своим глазам. Потом чьи-то руки легли на его грудь, и непрерывный поток духовной энергии побежал по венам.

Как тепло…

Кто это?

Он старательно моргал, пытаясь разглядеть расплывчатую фигуру.

– Мо Жань...

– У-учитель? – бормотал он, сглатывая скопившуюся в горле кровь.

Теплая капля упала на щеку Мо Жаня. Постепенно взгляд прояснился, и он увидел перед собой измазанное кровью бледное лицо и глаза феникса, похожие на лепестки цветущих абрикосов, что растут на побережьях Янцзы. Сердце Мо Жаня затрепетало, когда до него дошло, что никогда раньше он не видел на лице Чу Ваньнина такого выражения.

Его учитель всегда был холоден и равнодушен, но человек перед ним плакал.

Мо Жань протянул руку, пытаясь прикоснуться к его щеке, чтобы понять, не привиделось ли ему все это в предсмертном бреду, но кончики его пальцев застыли, так и не коснувшись чужого лица.

Иногда ненависть входит в привычку. Если бы Мо Жаню вдруг пришлось отказаться от нее, в чем был бы смысл его существования?

Поэтому он не посмел прикоснуться к нему.

Боялся, что это правда.

И боялся, что это ложь.

За спиной Чу Ваньнина возвышались горы трупов, вся земля была покрыта кровью. Так выглядел город Цайде после битвы, или они уже оказались в Аду? Мо Жань знал, что совершил много зла в своей прошлой жизни и после смерти не заслуживал ничего другого, кроме вечных мучений без возможности перерождения.

Но Чу Ваньнин... он же праведник.

С чего бы ему сопровождать Мо Жаня в Преисподнюю*?

[*无间地狱будд. ад беспрерывных мучений (Avīci); обр. последний круг ада, апогей мучений].

– Еще немного, – голос Чу Ваньнина, казалось, доносился сквозь толщу воды, – ты не должен спать, иначе...

Он увидел кровь, сочащуюся из уголка рта Чу Ваньнина. Золотое сияние вокруг него становилось все ярче и ярче. Вдруг в ослепительной вспышке света мужчина перед ним превратился в ребенка.

– Иначе я, Юйхэн, никогда больше не приму тебя как своего ученика.

– Младший брат Ся! – Мо Жань отшатнулся от испуга, своими глазами увидев, как Чу Ваньнин превратился в Ся Сыни. От пронзившей его боли он потерял возможность мыслить связно и снова начал проваливаться в беспамятство.

– Мо Жань... – нежный полувздох, словно отголосок воспоминания из прошлой жизни. Этот тихий голос проник в его уши и остался там. – Прости. Учитель был неправ.

Художник: 葵呆呆

Снова! Снова эти слова!

Чу Ваньнин, я не хочу, чтобы ты признавал свои ошибки, я хочу…

Что именно?

Он запнулся, не в силах разобраться в себе.

Если он не хотел, чтобы учитель признал свои ошибки, то чего же он хотел?

Мо Жань открыл глаза, все еще задыхаясь от злости на себя. От пробившего его пота плотная ткань рубашки прилипла к телу. Осмотревшись, он увидел, что находится в скромно обставленной, но аккуратной и чистой комнате.

В своей постели на Пике Сышэн.

Все еще живой...

Мо Жань недоверчиво оглянулся по сторонам, поднял онемевшую руку и коснулся раны на груди. Она была покрыта плотной повязкой, сквозь которую просачивалась кровь. Прикосновение было болезненным, но под бинтами билось сердце, сильно и быстро, заходясь в экстазе от того, что ему удалось выжить.

Да, он все еще живой.

Он выжил!

Кровь бушевала в молодом теле, заставляя его душу трепетать от восторга, а пальцы дрожать.

Вдруг он услышал, как отодвинулся теплый занавес на двери. Мо Жань приподнялся на кровати и, подняв голову, увидел красавца, который застыл в дверях. На улице было холодно, так что юноша был одет в отороченный мехом белый плащ, по которому струились черные, как смоль, волосы. Он медленно поднял на Мо свои сияющие, полные нежности глаза. Белую кожу юноши окрасил едва заметный румянец, что только подчеркнуло изысканную и утонченную красоту его лица.

Ши Мэй не ожидал, что Мо Жань проснется. Он удивленно просил:

– А-Жань? Ты, ты...

– Ши Мэй! Ши Мэй!

При виде Ши Минцзина глаза Мо Жаня засияли, как обсидиан на ярком свету. Юноша спрыгнул с кровати, широко улыбнулся и, не обращая внимания на боль от раны, бросился к Ши Мэю. Прижав его к груди, он смеялся и кричал от радости.

– Отлично! Ты жив! Я жив! Все закончилось! Закончилось!

Небесный разлом был самой большой трагедией в его прошлой жизни. Злобные духи сошли с неба на землю, забрали Ши Мэя и толкнули Мо Жаня в бездну греха.

После своего перерождения он больше всего страшился повторения того бедствия. Боялся, что снова совершит ту же ошибку, и, в конце концов, пройдя по костям своих самых близких людей, останется совсем один во Дворце Ушань.

Но на этот раз Небеса дали ему второй шанс. Когда он сделал шаг вперед и решил умереть за своего учителя, все изменилось.

Он больше не будет брошен и предан, не будет вынужден посреди ночи бежать на Ляншань, не останется сиротой в этом мире. Это проклятие теперь снято…

Он в самом деле смог избавиться от кошмара своей прошлой жизни. Теперь он действительно переродился.

Мо Жань долго обнимал Ши Мэя, прежде чем, наконец, отпустил его. Его глаза сияли от счастья так ярко, словно в них отражались тысячи фейерверков и все звезды Млечного пути.

Ши Мэй так и застыл на месте, пока широко улыбающийся Мо Жань не схватил его за плечо. Пришедший в себя юноша осторожно пощупал лоб Мо Жаня и поспешно отступил в сторону.

– А-Жань.

– Да.

Ши Мэй снова внимательно посмотрел на него. Хотя на губах юноши играла слабая улыбка, в его глазах стояли слезы:

– К счастью, ты все еще жив.

Мо Жань улыбнулся, почесал в затылке, а потом махнул рукой:

– Дурак, что со мной могло случиться, я...

Он хотел сказать еще что-то, но кто-то снова отдернул теплый занавес и ворвался в комнату.

– Сюэ Мэн?

Все-таки Сюэ Мэн был той еще мелочной душонкой. Даже когда в Цайде с неба сыпались демоны, он и то не был таким мрачным и не сжимал губы так плотно, как сейчас, когда увидел, что Мо Жань очнулся. На мгновение Сюэ Мэн замер, а потом повернулся к Ши Мэю и требовательно спросил:

– Когда он проснулся?

Ши Мэй на мгновение замер в нерешительности, прежде чем ответить:

– Только что.

Сюэ Мэн хмыкнул, все еще не желая смотреть на Мо Жаня.

Честное слово, как дитя малое! Кто-то кроме него находится в центре внимания, и он уже ходит мрачнее тучи. Стащишь у такого конфетку, полдня будет дуться.

Но Мо Жань был в хорошем настроении и не хотел спорить с Сюэ Мэном. Вместо этого он с улыбкой спросил:

– Кажется, я долго провалялся без сознания. Кто принес меня обратно?

– Кто еще это мог быть, – Сюэ Мэн спрятал руки за спину, а его лицо стало еще мрачнее, – кроме учителя?

– О! – ошеломленно протянул Мо Жань.

Фрагменты обрывочных воспоминаний снова закружились перед его глазами. Когда он очнулся, то был так счастлив, что все другие мысли вылетели у него из головы. А когда все случилось, он вообще сомневался, не были ли эти видения его лихорадочным бредом.

Он задумался, пытаясь восстановить в памяти случившееся:

– Учитель... младший брат Ся...

Услышав его слова, Сюэ Мэн вздрогнул всем телом, после чего грубо бросил:

– Так ты видел?

– Что именно?

– Что младший брат Ся – это Учитель.

Раньше такая мысль приходила в голову Мо Жаня, но, когда это было произнесено вслух, он был поражен и невольно побледнел:

– Что?!

Сюэ Мэн резко повернулся к нему. По его лицу казалось, будто он изо всех сил пытался сдержать рвущиеся наружу эмоции.

– Что? Я думал, ты уже знаешь.

– Откуда я мог знать?! – закричал Мо Жань. – Я же валялся без сознания... но до этого смутно... показалось, что я смутно вижу, как их силуэты сменяют друг друга… и я...

Он вспомнил то время, что он провел с Ся Сыни в Персиковом Источнике. Времена, когда они жили и спали вместе, вспомнил события на острове Линьлинь и золотую заколку, выпавшую из одежд Чу Ваньнина, когда Мо Жань пытался раздеть его.

И платок с вышитыми цветами яблони.

И одежду из ледяного шелка, меняющую размер вместе с владельцем.

И горшочек супа в руках Ся Сыни.

То, как он гордо задирал подбородок и кричал на своего старшего брата, а Мо Жань трепал его по волосам и обещал, что, раз уж они братья, то он всегда будет заботиться о нем.

Осколки воспоминаний мелькали перед глазами. В какой-то момент безразличное лицо Чу Ваньнина и поджавшего губы Ся Сыни почти наложились, одновременно появившись перед его внутренним взором.

Однажды Мо Жань сказал Ся Сяни, что Чу Ваньнин плохой человек и не нравится ему.

Но было время, когда он старательно расчесывал длинные волосы Ся Сыни.

Эти волосы были такими мягкими. Они текли между его пальцами, как разлитые чернила.

Если подумать, это было такое знакомое ощущение...

Мо Жаню казалось, что его голова сейчас взорвется. Он несколько раз обошел комнату по кругу, повторяя:

– Учитель – это младший брат Ся… Учитель – это братишка Ся… Учитель – это…

Он резко остановился, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния.

– Что за шутка, как Учитель может быть Ся Сыни?

– А-Жань...

Мо Жань не знал, смеяться ему или плакать:

– Да, у них много общего, но... они все равно разные. Братик Ся такой хороший человек, как он может...

– Что ты хочешь сказать? – внезапно Сюэ Мэн прервал его. Пара похожих на острые мечи глаз теперь в упор смотрела на Мо Жаня. – Брат Ся такой хороший человек? Так почему же такой хороший человек не может быть Учителем?

– Конечно, я не говорю, что наш учитель плохой человек, но братик Ся всегда был так искренен со мной. Я относился к нему, как к родному младшему брату. Как я могу поверить твоим словам, что это – Учитель? Ты думаешь, я смогу принять...

– Брат Ся искренний? – зарычал Сюэ Мэн. – А Учитель, значит, лицемер?

Услышав признаки надвигающейся бури в его голосе, Ши Мэй потянул Сюэ Мэна за рукав.

– Молодой господин, подумайте о том, что вам сказал дядя! А-Жань только что проснулся и...

Но Сюэ Мэн стряхнул руку Ши Мэя, его карие глаза вглядывались в лицо Мо Жаня, а вены на шее вздулись от гнева, словно он был готов в любой момент наброситься на него и раздавить, как ядовитую змею.

– Мо Вэйюй, скажи прямо, почему Учитель не может быть Ся Сыни? Почему он не заслуживает того, чтобы ты назвал его “искренним”? Скажи, как можешь ты в своем сердце считать его лицемером?

Мо Жань уже устал от того, что на него нападают без причины. Но ему не впервой было видеть Сюэ Мэна таким. В прошлой жизни, после того, как он стал Императором, каждый раз, когда они встречались, Сюэ Мэн демонстрировал свой дурной нрав.

Раздраженный, он нахмурился:

– Это наши с ним дела. С чего тебя вдруг так волнуют наши отношения?

– Что за дела у тебя с ним? – закричал Сюэ Мэн. – И вообще есть ли ему место в твоем сердце?

Мо Жань рассмеялся.

– Ты болен, Сюэ Цзымин, или с ума сошел? Послушай Ши Мэя, иди в Зал Даньсинь к дяде и учителю, да расспроси их, – сказав это, он повернулся к Ши Мэю и, подхватив его под руку, двинулся к выходу.