Падение драконов

Бланш повернулась и посмотрела в облака.

Волна ужаса, исходящая от Эша, прокатилась по равнине Альбинкирка, но миновала императрицу. Она ехала по склону холма, а лучники войска наемников смыкались и строились в шеренги, и шеренги поднимались на холм позади нее, как волны, разбивающиеся о берег.

Изюминка орала на Майкла, а Майкл не обращал на нее внимания.

Бланш взобралась на холм и увидела дракона. У нее могло бы перехватить дыхание, но видение у врат лишило ее способности удивляться, и она смотрела на дракона длиной в несколько сотен шагов со спокойным отчаянием. Дракон был черным, черным как ночь, черным как бархат, висящий в темноте шкафов. Дыхание Эша несло хаос и разрушение, по краям его пламя голубело, но в сердце черного пламени не было света. Там, где оно касалось земли, оставались шрамы, а люди и лошади просто исчезали.

«Это его враг», — подумала Бланш.

Позади нее кричали лучники. Они не видели дракона из-за крутой вершины холма, но это уже явно не были приветствия императрице и ее белому коню. Она отвернулась от бледного неба и черного дракона в нем к темному небу.

И в темном небе горел, как второе солнце, золотой рыцарь.

Сердце у нее забилось в горле. Кираса железной лентой сковала дыхание.

— Это императрица, — сказал кто-то, но она не могла оторвать взгляда от неба. Он пылал, как комета, и он был выше огромных черных крыльев и позади них, а затем Ариосто рухнул вниз, как орел, вырезанный из золота, и вспыхнул невероятно яркий свет, а больше Бланш ничего не видела. Она хотела бы отвернуться.

Но она не кричала. Вместо этого она потянулась в эфир и стала молиться.

Сэр Майкл смотрел, как золотой рыцарь слился с черным змеем.

— Ага! — кричала Изюминка. — Так его!

Том Лаклан ударил латным кулаком по ладони.

— Да будь он проклят!

Майкл не хотел смотреть, но смотрел. И все остальные тоже смотрели. Золотое и черное слились, а потом вспыхнул невыносимый свет, люди, боглины и ирки по всему полю боя застыли, ослепленные, земля задрожала, и дракон начал падать. Длинная шея словно бы не успевала за ним, одно огромное крыло отвалилось, и из раны потекла река черного ихора.

От золотого рыцаря не осталось и следа.

Земля содрогалась, как будто началось землетрясение. Дымоход госпожи Хелевайз обвалился, амбары падали, поврежденные пожарами стены оседали.

Черный Змей обрушился на тысячи людей и тварей, и все они погибли.

Но сам дракон не умер, и он поднял изуродованную голову и снова выдохнул, сокрушая ряды выживших мамлюков. Он перевернулся и дохнул огнем на строй морейцев.

Гэвин смотрел, как падает дракон. Экреч выпускал какой-то запах, боглины стряхивали снег с надкрыльев и вставали.

Тамсин, сидевшая рядом с Гэвином, сказала:

— Императора больше нет.

— Он умер?

— Да, человек. — Тамсин взяла его за руку.

Гэвин обнажил Разящий клинок, принадлежавший Хартмуту, и направил своего скакуна на ужасного змея, который лежал на поле.

Что ж, Гэвин всегда хотел победить дракона.

Наконец Майкл сморгнул слезы и повернулся к друзьям.

— Ну что, пойдем и закончим это.

Изюминка мрачно кивнула.

— Да, — только и сказал Том.

Но все их взгляды обратились на Бланш, прекрасную, белую, золотую. Случайно или по воле судьбы она стояла под знаменем. Ее лицо явно запрещало любые комментарии, любое сочувствие, любые соболезнования.

— Заканчивайте, — сказала императрица.

Герцогиня Вениканская отступила от их угрюмого горя и повела своих пугал вниз по холму, налево, чтобы завершить окружение.

Дракон упал в полумиле от основания холма, и герцогине не нужны были приказы, чтобы узнать, что будет дальше.

Майкл, Том и Изюминка долго спускались с холма по снегу. Долго, но очень быстро. Трубач уже трубил, призывая наемников строиться и садиться в седла. Все уже проснулись благодаря Бланш, Дубовая Скамья выпуталась из плаща, сложила его и приторочила к седлу еще до того, как Том Лаклан оказался в поле зрения. Они шли от самого гребня холма.

Из врат у них за спиной медленно вышел худощавый темноволосый мужчина с тяжелым копьем в руках. Он поднимался в гору, к троице офицеров.

Приблизившись, сэр Майкл увидел, что это мастер Смит.

Смит поклонился. И вручил Майклу копье.

— Сейчас у меня почти нет сил, — сказал он, — но на это я еще способен.

— Это… его?

— Да и нет, как всегда. — Мастер Смит пожал плечами.

— Значит, он мертв? — спросила Бланш холодным голосом.

— Он ушел, и он больше не вернется смертным человеком, — сказал дракон.

Но вот Майкл сел на своего боевого коня и на мгновение забыл о горе, предательстве и смерти. Он подъехал к графу Симону и указал через поле на кучу каменных троллей, стоявших как скалы.

— Не окажете ли вы нам честь открыть бал, милорд?

— Ха! — Граф Симон подбросил меч в воздух и поймал его. — С радостью!

Рыцари севера и востока подняли свои копья и закричали, и земля начала трястись.

Майкл порысил обратно к клину знамен впереди войска наемников и к Бланш, белоснежной фурии. Он посмотрел налево и увидел Дубовую Скамью, и Калли, и Типпита, и Фрэнсиса Эткорта, потом посмотрел направо и увидел Тоби, и Плохиша Тома, и Изюминку, и Мортирмира, и Танкреду. Вокруг него были все мужчины и женщины, которые шли и сражались вместе с ним, а за ними, кажется, стояли те, кто умер, но не покинул их ряды.

— Пойдем убьем этого гребаного дракона, — сказал Майкл.

Радости не было. Вперед шли молча.

Они поднимались на холм все вместе: впереди рыцари, потом вооруженные оруженосцы, потом пажи, потом лучники. В общей сложности их было почти пятьсот копий; две тысячи человек, несколько ирков и один боглин.

С вершины холма, откуда они наблюдали за поединком с драконом, они увидели битву. Ветер рвал одежду и швырял снег им в лицо. Как и их павший капитан, они бросились в объятия бури, и она погнала их вперед.

Между ними и их добычей оставалось с полмили заснеженного поля, по-прежнему заполненного врагами. Но в тот день никто им не противостоял: ни человек, ни ирк, ни демон, ни боглин не выдержали бы, и твари дрогнули и побежали. Потому что, как и многие Дикие, войско наемников теперь излучало волну страха.

Выл ветер, падал снег, войско шло вперед, и флаги так рвались на ветру, что знаменосцы еле удерживали их. Волосы Бланш растрепались и развевались живым золотым знаменем.

Войско шло по огромному полю боя, будто на парад.

Примерно в пятистах шагах от поверженного дракона Мортирмир поднял руки и создал огромный щит — красный, белый и зеленый, как знамена войска.

Эш перекатился и выдохнул. Его черное дыхание пожрало несколько акров снега и ударило в дерзкие щиты Мортирмира кузнечным молотом. Ветер завыл сильнее, поднялась стена пара…

…и из пара вышел невредимый плотный строй из пятисот копий. Каждый отряд прикрывал собственный переливчатый щит, как будто Мортирмир был недоволен результатом своих трудов и все менял и менял цвета, подбирая точное соответствие знамени.

Эш снова дохнул. Земля между его когтями уже почернела. Поколений пять людей ничего не смогут посеять на ней. Щиты Мортирмира держались. Они были намного больше, чем у дракона. Эш сосредоточил все остатки своей воли на войске, а Мортирмир заручился поддержкой всего хора альянса. Он был дирижером и играл свою роль с мрачным удовлетворением. Он мог начать бросаться заклинаниями с вершины холма.

Но он не собирался мешать своим друзьям.

В сотне шагов от огромного зверя, который приподнялся на передние лапы и пополз, войско спешилось. Пажи выступили вперед и взяли лошадей, которые вели себя невозмутимо, как на пастбище, — герметисты прикрыли и их.

Лошади не испугались.

Четыре ряда сомкнулись, как будто делали это каждый день — потому что на самом деле так оно и было.

Старшие офицеры стояли в центре, у знамен. Майкл впереди, Том и Изюминка у него за плечами, а за ними Эткорт, и де Бозе, и Милус, и все остальные.

И они пошли вперед, в огонь дракона.

Гэвин мчался по опустошенной земле прямо в снежную бурю. Конь, казалось, летел. Один раз могучий жеребец споткнулся, и он так и не понял почему, и тогда Гэвин увидел черный силуэт, извилистую шею, лапы и крыло, волочащееся по полям.

Гэвин видел, как дракон раз за разом выдыхает пламя, а потом разглядел за его спиной три огромных щита и рассмеялся.

Затем он поставил свой щит и пришпорил чужого коня.

Когда копья наемников оказались в двадцати шагах от черной стены чешуйчатого дракона, Мортирмир дал себе волю. Патриарх, Сказочная Королева, госпожа Альбы, хор Лиссен Карак, воля Смотрит на Облака, все, вплоть до силы последнего новичка из хора… Морган не стал объединять это все в одном ударе. Он разделил силу между всеми участниками хора, так что клещи их мести стиснули Эша со всех сторон.

Воля Черного Змея выстояла.

Но в голове дракона душа Гармодия и месть Шипа начали последнюю атаку. И в то же мгновение копья принялись крушить его щиты в реальности.

Только тогда, в минуту горького конца, Эш начал сознавать, как сильно его ненавидели эти насекомые. Он попытался дернуться и раздавить их, но он понимал, что его щиты снесены и волна огня поднимается против него. Близится его смерть…

В конце концов остались Том Лаклан, Изюминка, Майкл и Гэвин.

Они рубили щиты, словно упражняясь во дворе замка. Копье Габриэля вспыхнуло синей молнией, черный щит поддался, и Майкл оказался перед стеной из чешуи и темной плоти — перед шеей дракона.

Он перенес вес на заднюю ногу и ударил. Копье Майкла стало первым оружием, которое поразило плоть дракона. Оно вонзилось в шею на четыре фута — в шею, которая была во много раз толще.

Затем мелькнул прекрасный меч Изюминки, привезенный из Фиренции.

Меч Хартмута горел в кулаке Гэвина.

Но Том Лаклан, Плохиш Том, ничего не боялся и врубался в раны все глубже и глубже. Он оттеснил Майкла и влез внутрь черной плоти дракона. Горящая сукровица лилась на него, он рубил клинком, который взял у другого дракона, и ревел «Лакланы за Э!» с каждым ударом.

Изюминка последовала его примеру, ее удары были точными и аккуратными, и куски шеи дракона падали к ее ногам, и Гэвин был рядом с ней, и Майкл пролез к ним и расширял дыру, как матрос, разделывающий кита. Копье Майкла вонзилось в бок дракона, и Калли выпускал одну зачарованную стрелу за другой, и даже при ураганном ветре и буране большие луки натягивались, и стрелы, таинственные и смертоносные, глубоко вонзались в шкуру бьющегося змея.

Кажется, Урк Моган первым поразил большой красный глаз. Или, возможно, это был Типпит, или Безголовый, или Длинная Лапища. Но к тому моменту, когда Том Лаклан принялся размахивать мечом, как женщина, которая колет дрова, к тому моменту, как Майкл почернел от ихора, а руки у него обгорели даже под защитой двадцати амулетов, к тому времени, как Филип де Бозе по плечи погрузился в плоть дракона, а Гэвин чуть не захлебнулся в черной крови, дракон ослеп и перестал творить заклинания. Сгустки пламени и силы обрушились на него, последние лохмотья его защиты осыпались и больше не восстановились, и он оказался беззащитен перед беспощадными врагами.