Падение драконов

Шел второй час боя.

Фронт сражения растянулся на десять миль, и время словно утратило свои свойства.

Шесть минут могут пролететь в одно мгновение или тянуться целую вечность. Этого времени хватит, чтобы произнести замечательную речь перед боем и выпить немного вина, или помолиться, или посидеть, уставившись в пространство.

Эдвард сделал все это. Люди очень тепло приняли его речь, составленную из слов императора: победа, немного добычи, все самое лучшее.

От молитвы было очень мало толку.

Теперь он стоял, глядя, как далекие монстры приближаются к линии маленьких красных флажков, и думал обо всем этом. О работе и убийствах.

Все пушки были давно заряжены. Люди стояли на местах. Запальники дымились в неподвижном воздухе, сорок нитей дыма вились на морозе, отмечая каждую пушку.

Далеко впереди, примерно в тысяче шагов, боглины миновали красные флажки. Эдвард полагал, что не должен отдавать приказы. Капитаны смотрели на флажки. Каждая пушка стреляла по-своему.

Ожидание длилось так долго, что Эдвард подумал, что его слов все-таки ждут. И тогда капитан одной из больших пушек опустил запальник.

Пушка грохнула.

В девятистах семидесяти шагах ядро пробило двух боглинов, расколотило челюсти третьему, выпотрошило четвертого и пятого, а затем упало на землю, смяв несколько двухсуставных ног, подпрыгнуло на мерзлой почве и снесло еще двух тварей, оторвало три-четыре ноги и покатилось, сокрушая конечности дальше. Ядро весило тридцать шесть фунтов и оставляло после себя борозду смерти, разорванных тел и жалких криков. И боглины не могли остановить его иначе, чем собой.

Пока оно убивало, выстрелила следующая пушка, а затем и третья.

Габриэль увидел вспышки, а затем услышал гром, когда большие пушки начали стрелять. Нанесенный им ущерб напоминал об атаке виверн, видимой за милю.

Словно подслушав его мысли, виверны поднялись из-за долины Лили Берн и куда-то устремились. Выводок Сизенхаг взлетел в воздух с моста, а за ним последовали еще три клана из Эднакрэгов. Но, словно уговорившись заранее, хищники не тронули друг друга: все они напали на вражескую пехоту.

Габриэль вздохнул. Пушки уже грохотали непрерывно.

С левого фланга вражеской орды вспыхнул фиолетовый свет. Один из фальконетов попал под удар, два десятка пушкарей погибли в огне.

Габриэль поднял жезл.

— Пора, — сказал он в эфире.

По всему полю боя, от Лили Берн до Альбинкирка, магистры альянса сбросили свои плащи и начали колдовать. Габриэлю показалось, что большие шары полупрозрачного света, похожие на стеклянные рождественские украшения, возникли вдоль всего войска: в основном золотые, разных оттенков, но был один красный, который патриарх создал в своем собственном странном стиле, и много зеленых, особенно на Лили Берн.

Пушки ревели и грохотали постоянно. Они освещали все сражение загадочным сиянием, напоминавшим о светлячках.

Орли, стоявший у брода, потерял терпение. Он призвал оставшихся в живых троллей и лучших демонов, он призвал виверн и хейстенохов. И они сомкнулись у брода, уже заваленного мертвыми телами. Стальные стрелы его врагов падали, как снег, и Орли воспользовался чужой силой, прорываясь сквозь медведей и древних ирков Тапио. Тапио нанес ответный удар, и Анеас, и Гас-а-хо, и Смотрит на Облака, и дюжина других шаманов поменьше.

Смотрит на Облака выпускал на монстров потоки ужаса, пугая их до полусмерти и заставляя сражаться друг с другом.

В хаос и смерть, в холод и ледяную грязь Орли вел свое войско. Анеас, творя заклинания, пошел ему навстречу. Его прикрывали несколько слоев защиты, а если что и проходило через них, ударялось в золотой баклер. Он сделал все, что только мог придумать: обман, манипуляции с природой, молния приближающегося грозового фронта.

Орли отбил все атаки или просто не заметил их. Он стоял на берегу ручья — и уже опустил копыто в черную воду. Их щиты встретились, выбив целый поток искр. Ирина выстрелила у Анеаса из-за плеча, и стрела отскочила от шкуры Орли, древко треснуло. Орли взмахнул топором, и Анеас отпрыгнул.

Анеас скользнул под удар, почти коснулся рукой груди Орли и выпустил последнее подготовленное крупное заклинание — три заряда белой молнии. Сын Эша будто бы их и не заметил. Анеас откатился в сторону, но недостаточно быстро, и тут же был ранен. Он сорвал с пояса томагавк, вскочил на ноги и метнул его…

И попал. Орли пошатнулся, но восстановил равновесие и тут же ударил в ответ. Анеас извернулся и перехватил удар золотым баклером. К ним приближался Буран, замахиваясь топором.

Нита Кван выстрелил в Орли с очень близкого расстояния, кремневый наконечник вонзился в тело, но, казалось, не повредил Орли — разве что потекла струйка очень красной крови.

Буран ударил в черного капитана, но Орли развернулся и врезал кулаком медведю в челюсть, сломав ее и уронив Бурана в грязь. Анеаса ранили дважды: в бедро и, куда сильнее, в левую руку. Если кровь на мгновение останавливалась, в ране виднелись жир и мышцы. Он понял, что ни за что не позволит Бурану умереть, подскочил к врагу с коротким мечом в руке, отвел топор в сторону и ударил Орли по ноге. Удар получился мощный и четкий, но клинок отскочил от плоти Орли, будто тот был сделан из дуба.

Анеас отпрыгнул, прикрывая свою сильную сторону щитом света. Но из его раны стремительно текла кровь, и он боялся. Мелькнул топор, Анеас потерял равновесие, и топор перерубил руку прямо над баклером. Кровь забила фонтаном. Анеас нелепо махнул обрубком, заливая кровью лицо врага.

Он попробовал закрыть рану заклинанием, но у него больше не было щита, и он мог только отступать на слабеющих ногах. Ирина выстрелила, давая ему передышку. Буран попытался подняться, но сломанная лапа подвела его.

Гас-а-хо метнул пригоршню дыма, и дым собрался вокруг Орли, как пчелиный рой, и полез в глаза, но огненное копье Орли прянуло наружу, застигнув Гас-а-хо практически без защиты. Шаман упал.

Смотрит на Облака шла вдоль воды, молнии тянулись между ней и Орли, и ее щит из переплетенных зеленых и золотых лоз встал между Орли и его добычей. Орли отбросил щит и поднял топор.

Ирина натягивала арбалет. Она против собственной воли смотрела, как летит по воздуху топор злобной твари.

Ничто не могло его спасти.

Топор рухнул со стремительностью молнии, и голова Анеаса отделилась от его плеч. Его кровь растопила лед у кромки ручья, и Орли заревел, стирая кровь врага с глаз.

Габриэль почувствовал, что его брат выпал из хора и Гас-а-хо тоже. А на другом фланге он ощутил всю силу штурма Альбинкирка. Гэвин смотрел на него.

— Теперь это гонка, — пояснил Габриэль, — смогут ли они смять наши фланги, или мы сожрем их центр. Состязание воли. — Он моргнул. — Анеас мертв.

— Господи, — сказал Гэвин.

— Успокойся, — велел император.

У его ног громадные жуткие легионы заполняли поля Альбинкирка, и древние темные заклинания играли на позолоченных, зеленых и красных щитах альянса.

Пушки грохотали, разрывая темный строй врага и оставляя за собой водовороты смерти и крови. Ирки, превосходящие возрастом самые старые клены, гибли от оружия, которое, летело так быстро, словно было герметическим — вот только оно не оставляло следов в эфире, и ни один враг не успевал поднять щит ему навстречу.

Первая волна боглинов подошла к ирригационной канаве, в прошлом — крошечному ручью к северу от дороги. Канава, уходившая на пять футов ниже уровня земли, поросла темной травой и была совершенно невидима.

Боглины заполняли ее трупами. Они выли от отчаяния, а пушки убивали их.

Но Эш был к этому готов. Тролли выдвинулись из резерва и перекинули через канаву плиты сланца. Ирки и боглины устремились вперед.

— Картечь! — крикнул Эдвард. Это была его первая команда.

Ultima Ratio была отличной пушкой. В нее вмещались тридцать фунтов полуфунтовых железных ядер и еще шесть фунтов свинцовых, по десять штук на фунт. Капитан, убедившись, что пушка до краев полна любви, опустил ствол так, чтобы весь заряд попал в первые ряды атакующих боглинов.

Ultima Ratio выстрелила. Через треть секунды шестьдесят полуфунтовых ядер ударили разом, разлетевшись примерно на восемь дюймов друг от друга по эллипсу пятнадцати футов в длину и семи футов в ширину.

Все, попавшее в тот эллипс, умерло на месте. А затем все на сорок футов за ним, а потом ядра поскакали по твердой земле.

Слева Герцог нацелил свою любимую пушку на пещерного тролля в трехстах шагах от себя и опустил запальник. Пещерный тролль рухнул, как мешок с пшеницей. Ядро пробило ему грудь и вышло из спины, осыпав стоявшего сзади тролля смертоносным градом каменных осколков.

Еще один выстрел из второй пушки, и еще дюжина пещерных троллей превратилась в липкую груду камней.

Перед ним таксиархи приказывали копейщикам строиться. Подняв большие круглые щиты, они вставали в восемь шеренг, так плотно, что и бес бы не прошел между ними.

До врага оставалось сто шагов.

Пушки были нацелены на высоту четырех футов над строем, и их грохот рвал уши. Стрельба продолжалась, но враг, движимый волей своего темного хозяина, бежал навстречу выстрелам. Существа умирали и умирали, они падали на внутренности своих товарищей и ползли по лужам собственной крови, они скользили по снегу, но каждое мгновение приближало их к неподвижной линии морейских копий.

Копья опустились все разом, и стена наконечников ударила по приближающимся тварям. Атака Эша растеклась по полям Пенрита, его рабы, подчиняясь его воле, заполнили почти целую квадратную милю. Пушки убили всего-навсего одну из каждых двадцати ужасных тварей, а то и меньше.

Но они не держали строй, и бреши и разрывы, проделанные железными ядрами, были непоправимы. Те, кто пережил бомбардировку, ни о каком строе уже не думали — скорей бы наброситься на врага.

А затем в игру вступил хор магистров альянса.

Из светящихся шаров возникли потоки света, каскады звезд, шаровые молнии. Они целились во всех, кто раньше целился в них, и их расчеты были безжалостны. В эфире все демоны, ирки и твари, которые могли управлять силой, были видны как на ладони. Их нашли и сообщили о них дюжине отобранных для этого заклинателей.

Первым начал аплодировать центр морейского строя. Они видели, как чернильно-черный щит, закрывавший врагов, лопнул под ударами молний, огненная паутина рухнула на врагов с ужасным хлопающим звуком и послышались крики раненых и умирающих.

Затем ополчение Брогата, стоявшее ближе к Пенриту и выдержавшее целый день атак почти без герметического прикрытия и целую ночь простоявшее против немертвых, громко одобрительно заревело. Над ними сомкнулся занавес из розового золота, и на их врагов обрушился вихрь сырой силы.

Самые быстрые боглины гибли на копьях фракейцев.

Что касается остальных, то их щиты, защиты и обереги были сняты, а их заклинатели убиты.

А слева от Пенрита земля начала трястись. К востоку от Пенрита на милю тянулась открытая местность, где почти не было столкновений. Эш почему-то не смотрел туда. Дальше на восток Моган со своим отрядом изо всех сил удерживала мост через Лили Берн.