Падение драконов

Наемники навалились на черный щит.

Огромная радуга света поднялась из долины Лили Берн и поплыла над полем боя, как облако в детском сне. Тысячи фейри — или миллионы. Разноцветные яростные огоньки закружились среди бури.

Бланш шла со знаменосцами, и Фрэнсису Эткорту явно не терпелось броситься вперед, чтобы нанести удар, и она выхватила собственный меч. Она оглянулась через плечо и увидела еще кого-то в доспехах, ее толкнули, и она двинулась к черному щиту. Стрелы летели вокруг, у нее не было шлема… и ни страха, ни ужаса, ни радости, ни даже жажды мести.

— Давайте! — крикнул пронзительный голос позади нее.

Бланш оглянулась и увидела Клариссу, королеву Арле. Она вся раскраснелась и толкалась. В руке Бланш был меч. Она шла вперед вместе со строем. Никто не пытался ее остановить, и, когда черные щиты расступились, ее гибкий меч, украшенный буквой «М» Мортирмира, вместе с восемью сотнями других мечей полоснул черную шкуру.

Глубоко в пещере черной плоти Том Лаклан взревел: «Лакланы за Э!» — и отсек еще кусок. Изюминка ударила снизу вверх аккуратным sotta.no, и копье, ставшее почти живым существом, вонзилось в плоть, словно разрезая занавеску, и обнажило белую кость.

Хребет.

Плохиш Том замер, осознавая, и широко улыбнулся.

— Гектор! Мщу за тебя! — закричал он и ударил по драконьей шее.

И тут их накрыли фейри. Цветная волна обрушилась на умирающего дракона, растворяя его черный и принимая его в себя. Когда крепость его смертного существа перестала быть, Эш сбежал в высший эфир, чтобы подождать еще сто эонов, вырастить новых союзников, и…

Он был не один. Омерзительные фейри ободрали его суть, словно герметические гиены, и он остался обнаженным на бескрайней равнине. Но он был не один.

В эфире стояла бесконечная толпа золотых существ — больше, чем армия боглинов, и каждое сияло трансцендентным золотом. Они были как ангельское воинство. Кого-то он знал, но большинство — нет. А впереди всех стоял Красный Рыцарь, его заклятый враг, во главе строя мужчин и женщин, ирков и Стражей, строя его жертв, его врагов и всех прочих, и все они пылали, как солнце.

Стоя на стеклянном полу часовни аббатства Лиссен Карак, Дезидерата подняла руки и сказала:

— Те Deum.