Падение драконов

Он остановился, не выехав за пределы мощнейших защитных заклинаний замка, и поднял собственные щиты. Многократно проверил положение и цвет каждого золотого камня в окружающей его магической стене, возводить которую он ежедневно учился у королевы, чей разум был совершенно неприступен. Поверх стены он наложил обманные экраны, серию иллюзий и пару сюрпризов для любого злоумышленника. Это была первая серьезная попытка Гармодия задействовать ars magika, которым университет вдруг стал торговать вразнос.

«Возрождение, — подумал Гармодий. — Возрождение герметического искусства на моем веку, по странному совпадению случившееся именно тогда, когда мы, смертные, по-настоящему в этом нуждались».

Затем он проверил меч у пояса и щит, висевший у седла. Потому что было одно бесспорное отличие от предыдущего выезда из этих ворот. Сейчас он оказался в другом теле, молодом и сильном, жаждущем любви и движения.

«Смелый, — думал он, — но недостаточно смелый, чтобы сказать королеве, что должен уехать, прежде чем наброшусь на нее». Он улыбнулся самому себе, силе своего желания, ее поцелую, до сих пор горящему на лбу, и покачал головой, потому что голова его была достаточно стара, чтобы смеяться над желаниями молодого тела и удивляться его способности побеждать мудрую старую голову.

Он подумал о приворотах времен своей юности. Мое наслаждение в возможности доставить наслаждение своей любимой. Моя сила — мое наслаждение силой.

— Идиот, — нежно сказал он. И тронул пятками сильные бока кобылы.

Он спустился с замковой горы и направился в восточный Чипинг, мимо руин епископского дворца и кварталов, опустошенных огнем. Он много возился с бедными и лечил их от чумы, поэтому его все знали. В отличие от прошлой одинокой поездки два года назад, сейчас его и то дело останавливали друзья.

Из-за этого — или по случайному совпадению — он выехал на открытый рынок перед Первым мостом, когда первый из рогатых бросился на людей. На рынке собралось около двух тысяч человек, у сотни фермеров были фургоны и тележки, но встречались и просто мальчишки с мешками лука или девушки с десятком кочанов капусты. Торговых судов на реке не осталось — всё способное перемещаться по воде оказалось в армии.

Он ощутил темноту, и рогатые не застали его врасплох. Они его знали. Двое бросились прямо на него. Он верил в свою многослойную защиту, активную и пассивную, достаточно крепко, чтобы просто посмотреть на них.

И он увидел.

Он вздохнул и этим призвал силу. Он очутился в своем Дворце и превратил себя в десятерых магистров, и каждый Гармодий получил свою задачу. Двое изготовили бутыли волшебной силы, черпая энергию в его дыхании и вращая ее, как волшебные стеклодувы, а третий взял эти конструкции в герметические когти и расположил их должным образом. Другие трое сделали то же самое, собрав силу и обратив ее огнем.

«Потому что все сущее есть огонь и все происходит из огня», — думал Гармодий в тишине своего разума, наблюдая за десятью своими двойниками, работающими с потоками силы, которые он год назад не смог бы даже нащупать, не говоря уже о том, чтобы проявить их в реальности.

Рыжий человек с оленьей головой, с карикатурно огромными гениталиями и массивными мышцами подошел к фермерской жене, которая набрала в грудь воздуха, чтобы закричать.

Их было семнадцать.

Гармодий поднял правую руку, хотя уже мог обойтись без жестов, и почувствовал, как сила потекла по руке, но и это тоже было всего лишь символом. Он чуть шире открыл глаза и сотворил заклинание.

…Ни слов, ни громкой песни, ни страсти. Сила прошла через него и вырвалась, и каждый из семнадцати людей-оленей оказался заключен в герметический сосуд, и в каждом пылал огненный шар, жаркий, как раскаленная добела сталь, только что из доменной печи. Шары вспыхнули — и горели, пока хватало топлива. Доли секунды.

В вакуум втянулся воздух, что мог бы предсказать любой алхимик, и семнадцать раскатов грома слились в один, звук отразился от стен собора, спугнув тысячи чаек и ворон.

Гармодий в одиночестве стоял в распахнутом эфире и искал.

— Эш? — позвал он.

Никто не ответил. Он был готов сражаться, даже в одиночестве, он обыскивал эфирный план города, который ничем не напоминал реальность, его склоны, холмы, долины и выгребные ямы не имели ничего общего с настоящим городом, зато многое говорили о боли, любви, похоти и смерти.

— Черт, — вслух сказал Гармодий. Где-то кричали люди.

Он видел их. Он потянулся сквозь эфир безрассудно, сжигая врагов там, где заставал, но некоторые из них уже взорвались, как грибы-дождевики, и семена новой заразы повисли в воздухе.

Он развернул лошадь и поскакал обратно к воротам, чтобы найти Ранальда Лаклана. И королеву.