Проклятая мечта

Глава 10.1. От лета до лета

Впервые за последние одиннадцать лет Лилиана Гартон-Морлан не знала, как найти язык с родной дочерью. С той, кого выносила, родила, вскормила. С милой, чудесной, самой доброй малышкой Дейной.

Малышка выросла и обнажила маленькие, острые белые зубки в диком оскале.

С одной стороны, Лилиана понимала, что детям, рожденным на стыке трехсотлетий, называемых тринтами, приходится очень и очень непросто. Год рождения Дейны — как раз 299 год Красного Тринта. Сейчас уже одиннадцать лет шел голубой тринт. Шла затянувшаяся война, рушились судьбы, приносились и нарушались клятвы. А страдали от всего этого простые маги из провинции.

В этот раз Дейна усвоила необходимый урок, поняла свои ошибки и уже через неделю, когда оттаявшая от гнева и страха мать предложила запоздало отпраздновать прошедший день ее рождения, смотрела весело и говорила бойко. У Лилианы отлегло от сердца. Даже тревожная мысль о будущей службе дочки казалась сейчас напрасной. За семь лет многое изменится, сложно предугадать, что случится.

— С днем рождения, моя маленькая княгиня! — сказала она торжественно и радостно, доставая из печи фруктовый пирог.

Любимое лакомство дочери. Наверное, Дейна считала, что матери нет до нее дела, и поэтому сочла себя недостойной находиться под крышей этого дома. Гордая девочка. Лилиана сама была такая. В каждом поступке, каждом слове Дейны она видела саму себя.

Или то дурное, что осталось от Андре.

Вспоминать бывшего мужа было невыносимо. Да, он больше не присылал ей гнусные, переполненные жестокой клеветой письма, обвиняя в несуществующих изменах. Не являлся в кошмарах. Не чудился в уличной толпе. Но это не отнимало того факта, что Лилиана готова была выбросить из памяти любые воспоминания о нем. Даже несмотря на то, что когда-то безумно любила этого человека.

Она наблюдала, как неуловимо меняется дочь, и боялась того, что однажды милое и доброе личико Дейны исказит злобный оскал. Как у Андре, когда он был зол. Дочка была склонна к необузданной ярости и гневу.

Нет, еще одного вспыльчивого человека в своей жизни Лилиана точно не выдержит.

А Серхио казался ей совсем иным, нежели Андре. Он был добр и к ней, и к Дейне, и даже помог с вызволением девочки из плена, хотя не был обязан это делать.

— Спасибо, мама, — ответила дочь, не догадываясь о материнских мыслях.

И они вдвоем принялись есть фруктовый пирог, запивая его травяным чаем.

Гости в этом году были бы неуместны.

***

Дейна старалась не вспоминать, сколько времени с ней нет рядом призрака Генри. От этого становилось тошно, горько и обидно. Раньше, когда она принималась грустить или тосковать, призрак мог в любой момент оказаться рядом и сказать пару-тройку утешающих фраз. В них не было ничего особенного, но слова умершего доктора исцеляли ее обожженную душу.

Жаль, что отец оказался таким невыносимым мерзавцем, что у него поднялась рука на врача!

Несколько раз Дейну так и подмывало разболтать матери эту чужую тайну, но она каждый раз проглатывала слова и отводила взгляд, чтобы избежать соблазна. Если убийство касается только отца и Генри, она расскажет тайну только после отцовской смерти. Не раньше. Так будет честно, ведь Андре Морлан, как не крути, ее отец. Хоть и не самый лучший.

А сейчас, когда ей можно спокойно учиться и не надо служить герцогу Виенто, все будет хорошо.

— Мама, я хочу навредить герцогу, — сказала она однажды за завтраком спокойным, но все равно дрожащим голосом.

— О, Боги! — вскричала Лилиана и гневно звякнула вилкой, бросив ее на стол. В воздух взметнулись и мягко шлепнулись на столешницу брызги горячей жидкой каши. — Почему ты не хочешь направить свою магию в созидательных целях?! Обучение, помощь матери… я уже не говорю о бабушке…

Дейна почувствовала, как к глазам подступают слезы, и громко шмыгнула носом. Она не понимала, почему мать так злобно реагирует на любое ее слово.

— Не переживайте, мама. Я это сделаю не завтра и даже не в этом десятилетии, — сдавленно пробормотала Дейна, а потом принялась молча глотать безвкусное варево. — Возможно, вы будете рады узнать, что моя изломанная магия становится прежней. Герцог Вианто добавлял в мою еду целительные зелья.

Она посмотрела в глаза притихшей матери и громко, с обидой, выпалила:

— Или отраву с целительным эффектом!

Лилиана отшатнулась и закрыла лицо руками.

— Кто ты, Дейна? Тебя словно подменили! — запричитала она глухим, дрожащим голосом. — Я совсем не узнаю мою милую, маленькую, покладистую девочку!

— Просто я взрослею, мама, — ответила Дейна так же тихо и надломленно.

***

Несмотря на неудовольствие сильных мира сего дела у Лилианы шли прекрасно. Теперь нуждающиеся в защите и помощи женщины тянулись к ней в госпиталь из предместий и даже соседних городов. А Дейна, несмотря на все печальные прогнозы магических лекарей, потихоньку набиралась сил.

Миновало жаркое лето и незаметно подкралась золотая осень. В душах матери и дочери снова расцвели гармония, взаимопонимание и доброта. Обычно они очень хорошо ладили, если этому не мешала бабушка София, у которой еще сильнее испортился характер.

Дейна больше не испытывала к бабушке страха. Скорее — неприязнь, тревогу и полнейшее нежелание общаться со старой ведьмой. Прошло то время, когда бабушка вызывала у внучки панику одним своим видом, теперь она стала сильнее и злее.

И все-таки, как же сильно ей, в этом бесконечном и безграничном одиночестве, не хватало призрака Генри!

Училась Дейна играючи, испытывая небольшие трудности разве что в нумерологии, появившуюся на пятой ступени школы. И этот год пролетел беззаботно — от осени до следующей осени. Все это время девочка восстанавливала силы, практиковала простенькую защитную магию. Это самое начало для одаренного ребенка, желающего научиться возводить вокруг себя барьеры из воздуха, огня, воды или земли.

Все эти стихии опасны, каждая по-своему. Любое излишество может стать смертельным, если его не воспринять всерьез.

После длительных тренировок Дейна проводила время за столом, склонившись над любимой черной тетрадью. В ней уже заканчивались листы, но девочка не унывала. Несмотря на сложные времена, в школе магии всегда хватает бумаги — это она крепко помнила. Даже если ученики занимаются с наставниками отдельно, записывания лекций, решения нумерологических и философских задач, и прочих работ это никак не отменяет.

Мать относилась к увлечению дочери двояко.

— Занимайся больше магией, чем писательством, — любила говорить Лилиана. — Не дай творениям помешать твоим четырем дарам. Возможно, ты — именно та ведьма, кто вытащит нашу семью из бедности.

Эти слова не очень понравились Дейне.

Меньше всего она хотела стать разменной монетой для матери и бабушки. Но в тот день она ничего не сказала, не найдя достойных аргументов. Да и к тому же к словам юных девочек обычно не прислушиваются. Или считают их злыми, глупыми, незрелыми, и так далее. Когда Дейна была совсем маленькая, то слышала странную фразу: «Речь серебряная, а тишина — золотая».

Слышала и не вполне понимала, чем серебро хуже золото. Вот если бы речь шла о железе или о меди…

Героями рассказов Дейны становились совсем юные маги и ведьмы, ребята и девушки, чуть старше нее самой. Они вели свободную от родителей и наставников жизнь, спасались от некого темного короля и отважно сражались с его слугами.

— Если бы я знала, что ты любишь историю магии, то подумала бы, что ты ею вдохновилась, — сказала Дейне мать, через месяц после ее двенадцатилетия, прочитав один из рассказов.

— История интересна, — простодушно ответила девочка. — Но неинтересно учить и запоминать эти даты. Кому нужно знать, в каком году король Эстебан Тринадцатый заболел лихорадкой? А королева Элла умерла от чахотки? А принц Альфред Первый чихнул на своем дне рождения?

Лилиана вздохнула, поджала губы и покачала головой.

— Дейна, дорогуша, это изучают все волшебники — от простолюдинов до принцев. Я, твоя бабушка София, твоя прабабка Нерия — все узнавали об этом, учили и не морщили носы, подобно тебе!

Усмехнувшись, Дейна не осталась в долгу:

— Ну и в каком же году Альфред Первый чихнул?

Лилиана оскорбленно всплеснула руками:

— Ой, хватит! Я тебе слово — ты в ответ десяток! Иди лучше магию тренируй, чем с матерью пререкаться!

И Дейна ушла на задний двор, к привычным цветочным кустам, к низеньким кривым яблонькам и грушам. Через два года на третий они давали удивительно крупные и спелые плоды золотистого и алого окраса. Из них мать и готовила фруктовые пироги. И каждый раз обещала Дейне, что, если ее магический огонь случайно заденет хоть одну веточку, та будет сажать новые деревья сама. Выращивать — тоже.

Дейна не знала, насколько эта угроза правдива, но вела себя достаточно осторожно. В самом углу цветущего дворика, между неровным рядом груш и старым забором находился клочок пустынной земли. В его центре красовалось круглое костровище. Хозяйка домика упоминала, что давным-давно здесь разводили огонь и пекли на нем хлеб, чтобы развлечь и накормить полуголодных детей. Но те времена давно прошли, костровище осталось холодным и пустым.

Подумав, что неплохо бы это исправить, девочка направила крепко сжатый кулак на свою цель и резко разжала пальцы. В костровище, засыпанном старым серым пеплом, тут же ярко вспыхнул рыжий огонь. Его синие языки резво взметнулись сначала вверх, потом — к забору. Дейна махнула другой рукой, наколдовывая воду.

Только волшебной водой можно остановить волшебное пламя. Обычная его не берет.

Рыжее чудовище недовольно зашипело и съежилось, не добравшись до цели.

Дейна облегченно выдохнула, облизала пересохшие губы и с опаской огляделась по сторонам, надеясь, что никто не увидел ее магии. Рядом никого не оказалось, только девочка чувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Сердце быстро колотилось от напряжения, испуга, неизвестности. Кто может подглядывать через забор? Хозяйка дома, мать и бабушка, если бы увидели такое, долго бы выслеживать не стали и сразу кинулись бы ругать, а то и колотить.

Хотя за магию наказывает только инквизиция. И то взрослых.

Плохо, когда сами взрослые маги злятся на детей за их нарастающее чародейство.

Дейна уныло огляделась по сторонам, но никого не увидела. В чистом синем небе ярко светило золотое солнце, над головой звонко пели птицы, а сама она сидела на зеленой траве, вытянув ноги. Подол светлого платья уже, наверное, запачкался, как и старые чулки, но она не хотела из-за этого тревожиться. У бедных двенадцатилетних девочек лет души поют, а глаза светятся счастьем, какими бы одаренными, болезненными и бедными они ни были.

Она уже собралась уходить, когда снова почувствовала на себе любопытный и внимательный взгляд.

Медленно обернувшись, Дейна увидела, как на заборе сидит незнакомый мальчишка с растрепанными черными волосами, смуглым лицом и узкими глазами. Таких ребят она раньше не видела — ни в школе, ни в столице, ни в герцогском поместье.