Проклятая мечта

Глава 14.1. Признание в любви

После возвращения домой от герцога Виенто Дейна была сама не своя. Душа неистово плясала в больном, дурном, диком танце от непонятной радости. Воспоминания о щедрости и доброте герцога Виенто заводили ее, лишали сна и покоя, потому что не каждый взрослый маг так хорошо обращался с одаренной.

Слава Богам, мать не сразу заметила резкие перемены в настроении дочери, а когда заметила, пыл Дейны уже поутих.

— Ты светишься, как южное солнышко, дочка.

— Спасибо, мама.

— Надеюсь, ты не влюбилась? — спросила Лилиана с легким беспокойством и сомнением.

— Нет.

По хитрому взгляду матери Дейна поняла, что та не особо-то ей поверила, но разговоры о первой любви прекратились.

Ведь симпатии Дейны были отданы Наоки.

Наверное.

***

За колючим зимним холодом пришла теплая весна, а за ней пожаловало прохладное лето. Благо дожди в этом году миновали Нортэн. Дейна с тревогой ожидала первую ступень экзаменов по магии. Всего их две, и обычно первая проще второй. Ученики «Обители Чудес» обычно узнавали, что им придется сдавать, только на самом экзамене.

Явившись в школу, Дейна с неудовольствием поняла, что одноклассники старательно ее избегают. Ну еще бы! Пока они увиливали от занятий и делали всякую дрянь, вроде использования магии во вред, она успевала учиться и попадать в передряги, и спасать жизни… А теперь еще подвергается их косым взглядам и кривым усмешкам?!

Но не все так просто.

Тот самый Кайус, что пять лет назад искалечил ее за школой, вымахал в высокого нескладного парня и теперь вился вокруг нее, проявляя интерес.

— Уйди! — прошипела Дейна, отпихнув мерзавца после очередной пылкой непристойности.

— Что такое, красавица? Твой разлюбезный рантеранец нашел кого-то лучше?

Все, кто слышал это, дружно загоготали.

Дейна хотела было метнуть в них Водной магией, но ее внезапно накрыло осознанием: эти глупые отродья нарочно выводят ее из себя, чтобы к приходу экзаменаторов выставить себя жертвами, а ее — агрессором. Им не нужна одаренная ведьма в классе. Они всегда и все делали, чтобы выдавить Дейну отсюда, и у них почти получилось.

А у нее получилось сдать экзамены.

Первый — по стихийной магии, в случае Дейны, по магии Воды, каким она обладала официально. Никаких трудностей, кроме нехватки чернил, девушка не испытала, но едва ли это было серьезной проблемой.

Второй — история волшебства Нордении. Со всеми ее подтасовками фактов и утаиванием истины. Скрипя пером и низко склонившись над своим свитком пергамента, Дейна хотела, было, упомянуть малоизвестные факты и сослаться на источники, которые прочла в библиотеке, но вовремя вспомнила мудрые слова старенького наставника:

— Историю пишут победители, — говорил он. — Запомните накрепко это, дети.

Второй экзамен Дейна сдавала, сжавшись в комок за задним столом, в самом углу класса, и молясь всем Богам, чтобы никто из гнусных мальчишек не обратил на нее свое поганое внимание. И в тот день ей повезло больше.

Экзамены прошли, оценки за них были лучше, чем ожидала Дейна. И хуже, чем ожидала ее мать.

— Ты меня в гроб вгонишь своими выходками! — вздыхала Лилиана, нервно ходя туда-сюда по кухне. — И в кого ты у меня такая беспокойная?

— В тебя, — брякнула Дейна, и неловко улыбнулась.

— Дочь, тебе придется приучать себя к скромности и спокойствию. Я, твои наставники, Серхио, все мы относимся к твоему бурному нраву со снисхождением и пониманием. Но через несколько лет герцог Виенто задаст тебе жару, если ты не научишься правильно себя вести.

Дейна лишь вздыхала в ответ на такие слова.

«Правильно себя вести» — не реагировать на оскорбления и злые шутки, не огрызаться на обидные слова родственников, не повышать голоса, не плакать и часто улыбаться. Уметь приспосабливаться и прислуживать. Иначе просто не выжить. Так считала Лилиана Гартон-Морлан.

И с этим отказывалась мириться Дейна.

День рождения прошел скучно. Как всегда, из года в год. Горячий шоколад, фруктовый пирог, посиделки на кухни и разговоры ни о чем. И только сейчас Дейну накрыло новое осознание: она никогда не знала, как проходят чужие дни рождения. И проходят ли вообще? Стало грустно. Девушка подумала про Наоки и о том, что он никогда не приглашал ее в гости. Не позволял дарить ему подарки.

И сам не дарил ей.

— Матушка, а почему дни рождения в Нортэне такая редкость? — спросила она осторожно, когда они вечером убирали со стола.

— Людям надо работать, — резонно ответила Лилиана. — Не хватает денег, времени и сил.

Дейна вспомнила, как много работы в пекарне, и ей стало грустно.

— Я бы хотела поработать этим летом, — сказала она еще осторожнее. — Заработаю немного денег.

Мать осуждающе покачала головой.

— Ну уж, глупости! Еще не хватало испортить шрамами и ожогами твои милые белые ручки! Не забывай о прилежности и стараниях в учебе. Помни о твоей будущей службе герцогу Виенто.

— Но мама! Не вы ли проклинали его и желали ему смерти?

— Я и сейчас не забываю это делать, — ответила женщина с достоинством. — Но более умеренно.

Дейна рассмеялась.

Годы шли, а Лилиана если и старела, то очень незаметно. Ей было сорок четыре года, но в серебристых глазах светилась веселая молодость. Она разительно отличалась от своей матери — вздорной самодовольной старухи. И Дейна понимала, что в те же годы будет так же резко отличаться от Лилианы.

Если вообще доживет.

Летние дни летели очень быстро, словно искры стихийной магии, пущенные в цель. Дейне исполнилось шестнадцать, Наоко — тоже, и теперь они безмятежно гуляли по городу, иногда забредая в самые отдаленные его уголки. Одной Дейне было тревожно выходить за пределы своего квартала, но с Наоко она чувствовала себя спокойно и умиротворенно.

— Почему ведьмы подвержены большей опасности, чем маги? — спросила она одним теплым днем.

Они вышли на набережную, залитую золотым солнцем. Морские волны с шипением ударялись об камни, оставляя на них белую пену, а потом возвращались обратно. Над сине-зеленой водой истошно вопили белые чайки. Где-то в отдалении раздавалась брань матросов и портовых грузчиков.

— Закрой ушки, — попросил Наоки. — Они слишком нежны для таких слов.

— Пустое, — Дейна отмахнулась. Остановившись, она впилась в лицо юноши внимательным, нетерпеливым взглядом. — Почему?

— Не понимаю, о чем ты, — он искренне удивился. — Каждого из нас может бросить в тюрьму инквизиция. С молчаливого согласия короля.

Дейна быстро кивнула.

— И сжечь на костре. Да, знаю. Но…

И, вздохнув, она выложила ему историю про убитую Элизабет, банду то ли разбойников, то ли мятежников, собственный визит к герцогу Виенто. Про ночь в его поместье она промолчала. Слухи по маленькому городу разносятся быстро. Чуть что пойдет не так, и прощай репутация приличной девушки.

Выражение лица Наоки постоянно менялось, когда он слушал сбивчивый рассказ о подлости, совершенной ради верности, и, кажется, юноша понял про ночь в поместье герцога. Но не стал уточнять.

— Говоришь, Элизабет убили стрелой в шею? — переспросил он задумчиво.

— Да!

— Не хочу делать поспешных выводов, но на меня напали так же. Сперва оглушили, потом пырнули чем-то острым в руку. Видать, кинжалом. Наверное, метили в грудь, но их спугнули.

Сердце девушки замерло от ужаса.

— Как же так?!

— А вот так, — взгляд юного рантеранца стал жестким. — Идет война, Дайна. Рантеранцев ненавидят в Нордении. Норденийцев ненавидят в Рантеране. И это будет продолжаться очень долгое время, пока один из королей не одержит победу.

Дейна судорожно вздохнула и прижала прохладные ладоин к горящим щекам.

— Я хочу остановить эту чудовищную войну! — выпалила она.

— Что? Нет!

— В мире не должно проливаться крови женщин и детей, это чудовищно!

— Это война! Так было, есть и будет!

Она с удивлением смотрела на его лицо, искаженное болью и гневом, все сильнее понимая, что перед ней стоит совсем не тот добрый мальчик Наоки, которого она встретила в двенадцать лет. Душа сжалась от печали и тоски, на глаза навернулись слезы.

— Наоки, неужели ты выступаешь за эти чудовищные злодеяния?

— Нет, — он покачал головой, а потом притих, подбирая верные слова. — Только кому какое дело до наших желаний и чувств? Короли будут воевать, а потом разбираться, кто прав, а кто нет. Нас к тому времени не останется в живых.

— Неправда! — она топнула ногой, в отчаянии чувствуя, как щеки заливает злой румянец. — Ты жесток!

— Я правдив, Дейна. И я… Люблю тебя.

Слова ударили ее в грудь, в самое сердце. Оглушенная ими девушка долго стояла на месте, не в силах поверить услышанному. Скажи это Наоки до разговоров о войне, она была бы счастлива, но теперь чувствовала смятение, тревогу, холодную пустоту. Что теперь делать — разделить жизнь, кров и постель с врагом, презирающим ее народ?

Он развернулся и пошел прочь быстрыми, торопливыми шагами.

— Наоки! — жалобно крикнула ему вслед Дейна, протягивая бессильно руку.

Наоки Сино не обернулся и не остановился.