Завтрашний царь. Том 2

Придворная игра

«Как есть размазня!»

В бывшем водоскопе было тепло, но Ознобишу окутывали ледяные токи, легко проникавшие сквозь плотный опашень. Прежде за ним подобного не водилось. Он был закалённый гнездарь, он любил снег. Кажется, что-то в нём не пережило похищения и страшной дороги назад. Что-то умерло, отслоилось, как кожа, прихваченная морозом… и до сих пор брело нескончаемыми бедовниками, гадая, на котором шагу придётся упасть. Холод белых равнин тощим волком крался по следу. Ждал, пока бредущий ослабнет…

Нерыжень умела отгонять холод. Она брала Ознобишину правую руку, приникала щекой, и он понимал, что бедовники удалось одолеть, а увечные пальцы скоро привыкнут к деревянным надставкам. Будут писать быстро и неутомимо, как раньше.

Она и сейчас была рядом. Милая Нерыжень… Из-за ковровой завесы не доносилось ни звука, но Ознобиша знал её там, и холод отступал из его мыслей, более не мешая устремлять их на государеву службу.

Царевне Эльбиз снова вспоминался замок Нарагонов. Скверные телохранители, пропускавшие вооружённую руку. И как бедному Аро ломило судорогой висок, а она спасалась лишь тем, что ткала поясок для Сибира. Беседа в чертоге Змеды текла порожней учтивостью. Здоровье стад, сравнение кутасов и оботуров… дороговизна клочка горной земли, измеряемая числом скота, могущего на нём поместиться…

Стоя можно уснуть, не то что сидя у скважины.

Андархи приглядывались к хасинам, хасины к андархам. На тех и других царевна уже досыта насмотрелась, быстрому разуму больше не было пищи. К тому же они с посестрой плохо выбрали место. Устроили подзорную щель прямо над плечом у Эрелиса. Не видно ни Мартхе, ни Ардвана с Вагуркой… а самое обидное – не разглядеть, куда это без конца косится Топтама. Эльбиз с радостью наведалась бы к стрельцам. Ободрила засадчиков, скрытно осмотрела чертог… Нерыжень велела сидеть смирно, и ослушаться было нельзя. Утомившись скучными разговорами, царевна было решила немного подремать на полу, но тут водоскоп ожил приветствиями и смехом. Эльбиз встрепенулась, заново прильнула к жёсткому исподу ковра.

Вот оно!

В обрамлении синих и зелёных шерстинок мимо прошествовала Харавониха. Она была величава в праздничной великой кручине. Белое поле, серебряное шитьё, льдистые жемчуга! За боярыней, как утята за уткой, тянулось шестнадцать одинаковых девок.

Бровь в бровь!

Все – сероглазые!

Половина были воспитанницы доброй матушки Алуши. Остальных мезоньки, прикормыши Мартхе, тайно высмотрели по городу. Кружевницы, рыбачки, пригожие купецкие дщери! Наскоро выученные держать лисий шаг, дёргать плечиком… взмахивать мелкопушьем, приклеенным на ресницы… Ну а уж белиться, румяниться, чернить сажей брови они умели и сами. Харавониха лишь следила, чтобы мазка легла у всех одинаково.

Шестнадцать близняшек! Равной стати, в неотличимых нарядах, при льняных косах! Шестнадцать нарисованных лиц! Бусы из одного сундука, на головах волюшки, одним узором расшитые!

Угадывай невесту, жениховский заменок, удачи тебе!

Как ни обладал собой Фалтарайн Бана – влипшей в щёлку Эльбиз показалась на его лице тень растерянности. Он знал, что будет придворная игра. Знал, какие подарочки припасти. Неужто верил себе настолько, что попятных слов не сложил?..

Вот девки выстроились под взглядами царевичей и гостей. Место выбирал Косохлёст, чтобы не было помехи стрельцам. Вагурка, невидимая царевне, опять взяла уд, повела медленную девичью таночную. Боярыня Алуша уже сидела в подушках позади Змеды, но умницы-девки справились сами. Головной встала приёмная внучка боярыни, росшая вблизи праведных. Остальным только заботы было, чтобы ровную ступень удержать.

Танок удался хорош! Девки поймали согласный шаг, вереница свивалась кренделем, голова без заминок проходила сквозь середину и хвост. Череда красавиц плыла то мимо Эрелиса, то мимо посла, чтобы под конец голосницы вновь вытянуться рядком, ни разу не свернув противосолонь.

Вагурка за их спинами доиграла, спрятала уд, подала Ардвану чистую церу. Ознобиша мелко дрожал в подбитом мехом опашне, стискивал зубы. К месту были бы рисовальщики, почему он раньше не подумал о них?

…И вновь грянул в колокольцы великий жезленик Фирин. Уже не торжественно-грозно, как вначале, а почти радостно.

– Возвеселимся же, праведные и бояре, старцы и юноши! Затеем игру! Всечудно удивлена Андархайна пригожестью девичьей, но единому её сокровищу нет равных! Узнай же его, Сильномогучий Быков, наместник царственного жениха, да не ошибись, избирая!

Глядя в отверстие, Эльбиз до зуда хотела быть там. С ними в ряду. Семнадцатой близняшкой стоять. В белилах, румянах, презренной сурьме…

Фалтарайн Бана поднялся с подушек. Опёрся на локотницу подскочившего рынды. Чуть припадая на левую ногу, двинулся вдоль ряда замерших девок.

Заглянул каждой в лицо…

Как должна была взирать первая царевна андархов?

Всех скромней и пугливей?

Дерзко и властно?

Топтама провёл ахшартаха из конца в конец. Потом ещё. И ещё. В робко подставленные ладошки ложились колечки, серёжки с блестящими камушками, привески для украшения кос…

«Руки иссматривает! – решила Эльбиз. – Знать бы, что ищет?»

Наконец Фалтарайн Бана остановился. То есть сначала на месте замер телохранитель, потом уже ахшартах. Эльбиз ни о чём ещё не успела подумать, когда Сильномогучий повернулся к Эрелису… и вдруг засмеялся, этак с хитрецой.

– Мои глаза очень долго смотрят на белый свет, – сказал он затем. – Эти зрачки отражали земное и любовались небесным. Кто здесь думает, что старый Бана не разгадает шутки? Поверит, будто андархи поместят пламень-камень среди простых самоцветов в надежде, что я не распознаю сияния? Пусть владыка андархов даст в женихи этим девам лучших витязей своего войска. Красавицы поистине заслужили награду смелостью и умом… Топтама, стрела моего колчана, клинок моих ножен! Приветствуй искру царского пламени, достойную объятий шагада! Возьми её за руку и покрепче держи до самого дома!

Никто не успел и глазом моргнуть. Разве что Косохлёст, но он стоял далеко. Да и ответ его был за государя Эрелиса, не за девок-служанок.

Гибкий Топтама с кошачьим проворством прянул сквозь вереницу «невест». И, поймав за руку, вытянул на середину покоя ничего не понимающую Вагурку. Бедная девка споткнулась от испуга и неожиданности. Упала бы, он подхватил.

Так вот кого он с самого начала приметил! Вот на кого всё время косился! Боялся, исчезнет!

Сам высмотрел или ахшартах тайком указал?

– Да что за невстреча! – отойдя от неожиданности, зашипела раздосадованная Нерыжень. – Только начала умницу обучать!

Царевна так же тихо ответила:

– Зато будет при хасинах наш глаз и верное ухо.