Завтрашний царь. Том 2

Но Вагурка!

Подкидыш Беды, ничтожная сенная девка одолела козны спокойно и деловито. Так, что смеяться ошибке Фалтарайна Баны уже не хотелось. Тут задумаешься, он вправду ошибся или… «Да с чего я взял, будто ум, кроме праведных, не родится?»

Царята смотрели на Ознобишу, и он сказал:

– Братья государя наверняка владеют проучками, но нам они не открыты. Это не беда. Порой я думаю, что своим умом доходить даже занятней. – И высыпал из мешочка предусмотрительно захваченную зернь. – Начать можно с малого. А там поглядим.

Эльбиз сразу утащила себе две костяшки, перевернула, провела над ними ладонью.

Эрелис смешал остальные, стал искать одну среди многих. Он открывал глаза и закрывал, рука начала дрожать.

– Неужели дядя Машкара всё время пытался показать мне… – выдохнул он наконец. – А я, глупец, не видел… не понимал…

– У тебя всё получится, государь, – тихо, осторожно произнёс Ознобиша. – Ты только…

Его без предупреждения захлестнула волна могильного холода. В глазах разлилась чернота, или это светильник, отчаянно задымив, умер под потолком? Давно зажившие пальцы рванула свежая боль, Ознобиша начал валиться… бесконечно валиться в разверзшийся поруб лесного притона… Он смутно услышал над собой переполох… кошачий вой… рёв оботуров снаружи, крик возчика. Сани резко дёрнулись, покосились…

…Когда мир вернулся, возок опять ехал ровно, в стеклянной скорлупе плясал огонёк. Ознобиша лежал на полу, на мягком ковре. Над ним хлопотали напуганные, растерянные царята и оба заменка. Эльбиз кутала его дикомытским плащом, а Нерыжень держала в ладонях его лицо. Он ощутил, как от её рук струилось тепло. Слабо потянулся навстречу, приник щекой.

– Мартхе, Мартхе! Отзовись!

– Что с тобой, ты слышишь меня?

Эрелис молчал, на лице были отчаяние и мука.

Ветер в ледяных иглах, решётка толстых капельников, рухнувшая с пятери… Тело было чужим, язык еле ворочался.

– А ты говорил… государь… не досталось царской породы…

Эрелис сдавленно прошептал:

– Я попробовал опереться на гнев…

У Ознобиши перед глазами снова поплыло, в ушах родился тонкий звон, всё начало отдаляться…

Кто-то шёл к нему по вечернему снегу, улыбаясь всем лицом, кроме глаз.