Когда луна окрасится в алый

– Сейчас я слаба, а ты, несмотря на всю уже имеющуюся мощь, не достиг вершины мастерства. Что бы ни предстояло нам в дальнейшем, я предлагаю стать сильнее. Потому буду ждать тебя на рассвете в горах, где погиб первый они, что напал на Сиракаву. Кодама проводит тебя.

– Я принимаю твое предложение. – Йосинори почтительно поклонился, выражение его лица не изменилось, но ки снова уплотнилась, словно оммёдзи принял какое-то решение и это успокоило его мысли.

– Ешь. Ты выглядишь изможденным. – Она кивком головы указала на стол, на котором за время беседы появилось еще несколько блюд. Убумэ стояла в углу комнаты с гордой улыбкой на лице.

Йосинори не стал спорить, молча взял палочки и принялся есть рис, изредка добавляя к нему закусок. Генко же тем временем смотрела на гостя и невольно видела в нем себя. Но Йосинори даже после смерти матери выглядел куда спокойнее, лучше контролировал себя, тогда как она хотела все уничтожить и тонула в такой тьме, из которой ее не мог вытянуть никто. Только время помогло избавиться от окружавшего ее мрака.

Впрочем, она не знала, что на самом деле чувствовал сейчас Йосинори. Понять его эмоции и переживания, ориентируясь на энергию, было сложно. Все равно что пытаться изменить прошлое.

Подавив тяжелый вздох, Генко присоединилась к трапезе, изредка глядя на Йосинори, ощущая тоску и грусть, когда смотрела на него.

«Было бы хорошо, если бы он вновь стал благодушным монахом, а не этой каменной статуей», – вдруг подумала Генко, но быстро отмахнулась от этой мысли и принялась за обед.

Аямэ крепко, до скрежета, стиснула зубы и покосилась на лес, где жила кицунэ и куда отправился брат, едва они прибыли в эту деревню. Они только приехали и устроились в комнатах, а он уже исчез, оставив ее одну, только бы встретиться с проклятой лисой. Аямэ понимала, что Йосинори гнала в первую очередь клятва матери, но как-то же протянула демоница без его присутствия этот месяц. Пару дней еще бы точно пережила.

Храм Аямэ обошла уже несколько раз, наткнувшись на еще нескольких относительно безобидных ёкаев. Если бы ей дали свободу, она бы тотчас очистила храм от скверны, вот только и каннуси, и мико благоволили мелким демонам, так что Аямэ ничего не предпринимала. Но она знала: однажды наступит момент, когда демоны прекратят скрывать свое истинное лицо, и тогда, если еще будет кого спасать, она сможет избавиться от всех ёкаев.

Сиракава была процветающей и удивительно мирной в столь напряженное время деревушкой. По улицам сновали женщины, носились дети, шумели спорящие мужчины, и только ближе к окраине становилось спокойнее. Аямэ, недолго думая, направилась исследовать эту местность.

Земли со стороны леса она решила не трогать, как и те, что были неподалеку от храма. Большую часть территории вокруг Сиракавы занимали рисовые поля, однако недалеко от въезда в деревню виднелось весьма отчужденное место. Отдаленное ото всех и идеальное для того, чтобы там скрывался какой-нибудь ёкай.

Основная дорога вела к рисовым полям, но небольшая тропинка уходила в сторону одиноко стоящего дома. Где, как не на этом отшибе, мог осесть демон? Йосинори обмолвился, что в деревне жил еще один ёкай, и Аямэ хотела лично убедиться, что он не станет представлять угрозы.

Первым, что она ощутила, приблизившись к небольшому домику, была не ки, а удушливый запах табака. С трудом поборов поднимающийся по горлу кашель, она тихо выругалась и подошла к огражденному редкими кустами зданию. На энгаве в облаках сизого дыма сидел старик с длинной кисэрой и не сводил взгляд с юноши, который отрабатывал ката. Движения парня были уверенными, сильными и быстрыми. Прежде Аямэ видела такую скорость только у оммёдзи, которые тренировались с детства, чтобы поспевать за нечеловеческой скоростью демонов. Но деревенский юноша? Она скрестила руки на груди, следя за его техникой.

– Мечом орудуешь? – спросил старик, и Аямэ резко повернулась на его голос. Она была уверена, что стояла так, чтобы не бросаться в глаза, не говоря уже о сокрытии своей ки. Но старик столь легко ее заметил, будто она и не затаилась. Аямэ ощутила, как внутри поднимается волна столь привычного раздражения.

Юноша завершил ката и обернулся на гостью, давая рассмотреть себя внимательнее. Он точно был простым человеком – Аямэ в этом не сомневалась, – даже ки этого парня едва ощущалась. Значит, ёкай – старик, и он по какой-то причине обучал юнца владению мечом.

Аямэ никак не могла уложить это в голове, а потому долгое время молчала и лишь внимательно рассматривала демона, пытаясь понять, к какому виду он относится.

– Мечи вон там, если умеешь ими пользоваться и решишь потренироваться с Тетсуей-куном, а если нет, то ступай своей дорогой и не отвлекай никого, – проворчал старик, поднося трубку к губам. Тетсуя поморщился, когда дыма после выдоха учителя стало еще больше, но промолчал.

– С чего вдруг я не должна уметь пользоваться мечом? – спросила Аямэ и, перемахнув через живую изгородь, направилась к стойке с мечами. Клинки были добротными – их явно ковал мастер, – и она с толикой раздражения поняла, что кузнецом был явно не этот Тетсуя.

– Мозоли на пальцах, – кивком указал на руки девушки старик. – Ты явно больше занималась с луком.

«Наблюдательный», – это в ней говорило уже не раздражение, а тихая злость. Ёкай был опасным. По какой-то странной и необъяснимой причине он ковал оружие, обучал человека владению мечом, ощутил ее присутствие, хоть она и скрывалась. Если им придется сражаться, Аямэ не могла с уверенностью сказать, что бой вышел бы легким.

Она удобнее перехватила меч и стала в стойку. Тетсуя отреагировал сразу, хотя и бросил на учителя несколько недоуменный взгляд, однако так ничего и не сказал, а только крепче взялся за собственное оружие.

Отлично. Аямэ как раз хотела выпустить пар. Будь она сейчас в Бюро, то младшие ученики или другие оммёдзи подошли бы для совместной тренировки, и она дала волю эмоциям, здесь же под удар попадет этот парень. «Деревня, в которой духов и демонов едва ли не больше, чем в столице, и при этом нельзя никого из них убить или изгнать», – эта мысль заставила Аямэ еще больше разозлиться. Ёкаи заслуживали смерти! Но пока… пока ей придется терпеть их присутствие. И сражаться с Тетсуей, только бы хоть немного укротить гнев, что горел у нее внутри.