Когда луна окрасится в алый

Кагасе-о прекратил улыбаться и, прищурившись, оценивающим взглядом окинул оммёдзи. Но практически сразу посветлел в лице и довольно произнес:

– О, ты, должно быть, Такаги Йосинори, сын Кудзунохи! Она долго сражалась, достойная противница. А ты умный малый, и главное – прав. Ее жемчужина действительно сильнейшая. Выращенная при участии самой Инари, годами хранившая в себе благодать богини, а сейчас почти пустая – она идеальный сосуд. А зная, насколько сильной когда-то была сама Генко, я не удивлюсь, если ее Хоси-но-Тама выдержит мощь сразу трех старших богов!

Сияние, которое все это время исходило из умирающего ками, окончательно погасло. В отличие от демонов, бог не превращался в пепел и пыль, а медленно исчезал, растворяясь в воздухе. Кто-то из оммёдзи всхлипнул от страха: если уж житель Небес не устоял против этих чудовищ, то что могли сделать они?

– Ну, вот и всё, – произнес ками, когда тела окончательно не стало, а сам он спрятал Хоси-но-Тама в мешочек на шее. – Передай Генко, что я – Кагасе-о – лично приду забирать ее жемчужину. Пусть не слишком там расслабляется. Я рассчитываю на хороший поединок. Вот только… сможешь ли ты это сделать, Такаги Йосинори? Все же справиться со всеми демонами будет сложно даже для тебя.

Кагасе-о, тот самый бог, который напал на Аямэ, дико ухмыльнулся и исчез, оставив после себя толпу ёкаев, которые сразу же набросились на оммёдзи и разъяренного, дрожащего от переполнявшего его гнева и жаждущего уничтожить, растерзать, разорвать на части Кагасе-о Йосинори. Пусть они не спасли ками, но убедились, за что погибают кицунэ и ради чего у них забирают жемчужины.

До тех пор пока не появится шанс отомстить, Йосинори позаботится о тех ёкаях, которые уничтожают Хэйан. А после вернется в Сиракаву и защитит Генко, чего бы ему это ни стоило.