Всплытие. Звездный час "Весты"

Глухой деревянный стук сзади вывел Алексея из задумчивости. Вот дела! Это грянулся на колени интендант Корсак. Трагически заломил руки и клиросным голосом вдруг затянул:

Боже, царя храни!
Сильный, державный,
царствуй, на...—

чуть запнулся, а сам, мурлятина, глаза на офицеров шкодливо косит: подхватят ли? Понял, не подхватят, и подвыл уже неуверенно:

...на славу нам,
царствуй, на страх врагам,
царь православный!
Боже, царя храни!

— и сник вовсе, потупив воровские глазки.

У Николая чуть дернулась левая бровь: что это еще за не предусмотренное уставом чувствоизъявление! Обернулся к кому-то усатому, за спиной, что-то сказал. За кормой катера взбурлило, и «Ника» умчал своего венценосного тезку к причалу Большой царской пристани, которая находилась напротив отряда подводников.

«Как?! И это — все?!» — читали подводники в глазах друг друга.

Между тем, второй катерок подскочил к пирсу, и флигель-адъютант его величества, граф Гейден, разряженный, в отличие от государя, во все парадное, не выходя из катера, протянул надушенными розовыми пальчиками Клочковскому лист гербовой бумаги с золотым обрезом, с царским вензелем в верхнем правом углу. В нем значилось:

«Дано сентября дня 1-го, года 1909-го.
Государь Император, проведя сего числа смотр отряду подводного плавания Черного моря, изволили остаться вполне довольны блестящим состоянием подводных лодок («Еще бы — не блестящим! — усмехнулся про себя поручик, читая бумагу. — Двадцать пять пудов черного немецкого лака за ночь на корпуса лодок вылили!») и бодрым видом команд, за что объявляют Высочайшее благоволение всем штаб- и обер-офицерам отряда; нижним чинам Его Величество объявляют Царское «Спасибо» и жалуют: кондукторам — по 10 рублей, боцманам и старшим специалистам — по 5 рублей, прочим унтер-офицерам — по 3 рубля и рядовым — по 1 рублю.»

«А если бы государю не понравилось, — неужто на этот случай у Гейдена вторая бумага была припасена?» — озадачился Алексей Несвитаев.