Манфред

Караванченко

После ареста Сташкова сомнения и страх за свою семью всё чаще одолевали Андрея Павловича, особенно по ночам.

Провал нашего наступления под Харьковом во многих умах посеял тяжкие сомнения. Разгром под Балаклеей, Краматорском тысячи наших солдат обрёк на плен. Гибель партизан в лесах Новомосковска окончательно выбила из равновесия.

В сапожную мастерскую с заказчиками стекались слухи и новости со всего города. Горожанам хотелось выговориться, тяжело копить тревогу в себе. Чтобы лишний раз не идти по городу, полному оккупационных патрулей, многие заказчики предпочитали подождать готовность ремонта прямо в мастерской. И до войны обувь ремонтировали и шили на заказ чаще, чем покупали новую фабричную, а в тяжелые времена спрос на ремонт возрос. Раньше в городе был свой кожевенный завод, поэтому достать кусок кожи для ремонта, чтобы обновить изношенную пару было гораздо дешевле покупки новой обуви.

Слухи были страшные. Говорили, что кроме Сташкова, выследили и арестовали всё подполье Днепропетровска, более восьмидесяти человек. Что люди, давшие приют Сташкову, уже найдены, их допрашивает гестапо. Мысли о том, что оставшиеся подпольщики Павлограда могут быть со дня на день арестованы по показаниям несчастных, не выдержавших пыток, не оставляла даже в тревожных снах. Ему стало невозможно спать с закрытыми окнами, ночная прохлада давала возможность перевести дух после изнуряющей дневной жары. Но малейший шорох за окнами тут же рисовал страшные картины ареста.

Всё чаще появлялись унылые мысли: "У Рябого давно нет связи с Центром партизанского движения и, скорее всего, не будет, не до нас им. Наступление Красной Армии захлебнулось, немцы всё увереннее себя чувствуют, насаждают свои порядки. Неужели это навсегда? Теперь до конца жизни орудовать шилом и молотком сапожным. И сколько её осталось, этой жизни? Мне тридцать восемь. Что будет с семьей, если меня арестуют? Бедная моя Наденька", — мысли о жене неожиданно принесли облегчение, подумалось, что связной появится непременно ночью.

Не только страх ареста не давал уснуть, но и надежда, что придёт человек, назовёт пароль: "Ведь там должны знать о взрыве моста и немецкого санпропускника, о пожаре на складах. Понимать, что мы боремся, ждём…"

***