Авалон. Возвращение короля Артура

Молодой маркиз вовсе не был материалистом. Думаю, он с радостью отказался бы от наследства, чтобы жить скромно, но с женщиной, которую любил. Но теперь у него прибавилось забот: молодая жена была беременна. Сам маркиз готов был на любые унижения, но опозорить юную леди и своего будущего ребенка не мог.

Поставленный перед сложным выбором, маркиз проявил истинный характер. Он разработал план, который, хотя и требовал определенных жертв в краткосрочной перспективе, обеспечивал долгосрочную выгоду для него самого, его жены и ребенка. Он подумал об идее ложного аннулирования. Через сочувствующего адвоката он составил документ, достаточно убедительный, чтобы обмануть герцога и заставить его поверить, что сын, наконец, решил отказаться от неравного брака.

Джеймс слушал Эмриса со странным чувством отстраненности, хотя участники этой истории были ему близко знакомы, а их жизни были частью его собственной жизни. И все же он нашел в себе силы возразить:

— Вы же не сказали, что герцог попался на эту удочку?

Эмрис поднялся из-за стола и принялся медленно расхаживать ко комнате, поглаживая подбородок.

— Герцог хотел верить, что его сын согласился на его условия, и, надо сказать, у него были основания верить. Тем не менее, он был битый лис. Аннулирование принял, но выдвинул дополнительное требование. Он сказал сыну, что в правах его не восстановят до тех пор, пока молодую женщину не выдадут замуж за другого. Только в этом случае будущее молодого человека можно будет считать обеспеченным.

— Вот это ход! — пробормотал Джеймс.

— Н-да, можно сказать, что молодые люди застряли, — заметил Эмрис. — Такого они явно не ждали, да и время работало против них. С каждым днем младенец приближался к тому, чтобы явиться на свет, долго скрывать тайну не удалось бы. И что им оставалось делать?

— Они уступили старому ублюдку, — мрачно произнес Джеймс.

— Нет. Молодой маркиз не сдался без боя, — продолжал Эмрис, неторопливо перемещаясь по кабинету. — Он боролся и добился решения: о молодой женщине позаботятся, то есть и она, и ее будущий муж, кем бы он ни был, должны получить дом и работу в поместье. Герцог еще не знал, что Элизабет беременна. Нехотя, но он принял эти условия, после чего маркиз разыграл свою последнюю отчаянную карту во этой игре. Он уговорил своего старого друга, чтобы тот фиктивно женился на его женщине.

— Джон Стюарт, — пробормотал Джеймс, когда последняя часть головоломки встала на место.

— Именно. На сцене появился человек, которого ты считаешь своим отцом. Я не знаю условий этой сделки: может быть, речь шла о деньгах, а может, нашелся какой-нибудь другой стимул. Но, зная людей, участвовавших в этом, скорее думаю, что Стюарт действовал из дружеских побуждений и искреннего уважения к Элизабет.

Вскоре после того, как все условия были соблюдены, у герцога случился небольшой инсульт. Это воодушевило молодежь. Никто не ожидал, что ситуация затянется, а после неминуемой смерти старого тирана все вернется на круги своя.

В конце концов, герцогу предстояло сойти в могилу, и тогда маркиз, унаследовавший поместье по праву рождения, мог бы делать все, что хотел. Его другу Джону предстояло отойти в сторону, маркиз собирался воссоединиться со своей возлюбленной Элизабет и воспитывать своего ребенка в соответствии с его положением. В этом была суть. Авантюрный план, казалось, близился к благополучному завершению, но риск оставался, прежде всего для ребенка. Его права в том случае если он явится на свет раньше, будут поставлены под сомнение. Но молодежь готова была рискнуть. Их план, несмотря на все его недостатки, мог бы сработать.

Да вот беда: герцог не спешил на тот свет. Он пережил еще два удара, и хотя каждый из них надолго укладывал его в постель, железное здоровье помогло ему выкарабкаться, отправив сына в глубины черного отчаяния и депрессии. Можно себе представить состояние маркиза: рядом любимая женщина живет с его лучшим другом под крышей, которую он сам же им предоставил. Он может видеть ее, разговаривать с ней, любить на расстоянии, но он не может даже коснуться ее, обнять, заняться с ней любовью, наконец, как подобает мужу. Со временем Элизабет рожает сына — его сына, — а он не может сделать для мальчика ничего сверх того, что подобает сделать лорду для ребенка арендатора. Герцог бдительно за ним присматривает.

Джеймс с усилием сглотнул.

— Вы хотите сказать, что моя мать… что она стала женой Джона Стюарта, еще будучи замужем за маркизом? Это что — двоеженство?

— Эй, полегче, Джимми, — остановил его Кэл. — Давай дослушаем.

Эмрис покачал головой.

— Настоящего аннулирования нет, значит, не было и настоящего брака.

— Тогда что? Прелюбодеяние? — вскричал Джеймс.

— Нет, не прелюбодеяние. — Эмрис не обратил внимания на его возбуждение. — Нет, мы имеем дело к красивой жертвой Джека и Элизабет. В каком-то смысле это самая необычная часть, — сказал Эмрис, и в его голосе появились нотки уважения, почти благоговения. — Выбрав на роль подставного мужа Джона Стюарта, маркиз не ошибся. Он выбрал настоящего и верного друга. Джон жил с прекрасной Элизабет в платоническом браке. Он был — и ты это прекрасно знаешь, — глубоко религиозным человеком, и его нельзя было сбить с пути, который он считал правильным. Он высоко ценил свои убеждения и не стал бы торговать ими.

Джеймс кивнул. Да, он хорошо знал отца.

— Кроме того, надо помнить, что все действующие лица ожидали, что герцог умрет со дня на день, и эта надежда вселяла в них терпение. — Эмрис печально покачал головой. — Но действительность гораздо менее предсказуема, чем мы себе представляем. Порой наши ожидания и реальность можно сравнить с ярким пламенем и остывшим пеплом.

— Ну и что же произошло в конце концов?

— А ты не догадываешься?

–Джеймс, ну что ты спрашиваешь? Сам не помнишь? — воскликнул Кэл. — Я и то помню!

Память мгновенно унесла Джеймса в раннее детство. Он смутно помнил маркиза, тот как-то разговаривал с отцом во дворе, а вокруг него вились три или четыре собаки. И герцога он тоже помнил — грозного деспота с тростью с медным набалдашником, полного решимости сделать всех такими же несчастными, как и он сам. Вглядевшись в прошлое, он понял, что разрушило план.

— Маркиз умер, — тихо произнес он.

Кэл откинулся на спинку стула, одобрительно кивая.

— Да, так и случилось, — подтвердил Эмрис. — Однажды ночью на перевале Глен Ши его машина слетела с дороги — и он умер через два дня, оставив жить своего отца герцога, а жену и маленького ребенка на попечении своего друга. — Эмрис помолчал, словно рассматривал трагическую сцену, случившуюся много лет назад. Потом, стряхнув с себя оцепенение, он продолжил: — Дальше события могли пойти по одному из нескольких сценариев. Твоя мать и Джон Стюарт были за то, чтобы признаться и встретить неизбежные последствиями. Я отговаривал их от этого…

— Вы? Вы отговаривали? — изумленно выдохнул Джеймс, и тут же перед его мысленным взором возникла старая фотография, найденная в охотничьем дневнике. — Так вы с самого начала все знали?

— Нет, не сначала. — Эмрис покачал головой. — Но задолго до того момента, о котором я сказал. Я не советовал раскрывать план маркиза по нескольким причинам. Но главной из них была та, что признание почти наверняка разрушило бы то единственное, ради чего все трое так многим пожертвовали.

— Что это? — ошеломленно спросил Джеймс.

— Твое будущее.

Джеймс вскочил со стула.

–«Мое будущее!» Да это безумие какое-то! Фальшивые аннулирования… фиктивные браки… заговоры и контрзаговоры — вы нам тут мыльную оперу впариваете! Это совершенно не о тех людях, которых я знал в реальной жизни. Это ложь! Я знаю своих родителей. Все было не так, совсем не так!

— Оно и правда, мистер Эмрис, — вставил Кэл, — что-то тут не вяжется. Родители Джеймса были лучшими людьми из тех, которых я знал. Они и для меня были как вторые родители, так что для нас обоих — оскорбление, если вы и дальше будете их оговаривать.

Эмрис оглядел Джеймса с ног до головы и ничего не сказал. Похоже, он не собирался отстаивать свою версию истории, тем более не хотел вызвать возмущение своих слушателей. Он просто смотрел на Джеймса своими бледными глазами и ждал, пока тот успокоится.

— Я полагаю, вы можете все это доказать? — все еще в негодовании спросил Джеймс. — Докажите!

— А что бы ты хотел увидеть?

— Да хоть что-нибудь. Полагаю, там, — Джеймс указал на стопку документов на столе, — есть что-нибудь, что заставит нас поверить в эту историю.

— Я могу показать тебе все, что угодно, — тихо ответил Эмрис. — За доказательствами дело не станет. А вот поверишь ли ты — это дело твоей личной совести. Итак, что же тебе показать? Свидетельство о рождении? Но документы можно подделать, какая уж тут вера! Здесь веры нет, — он положил руку на стопку бумаг, — вера живет здесь, — он концом длинного пальца постучал себя по виску, — и здесь, — он положил руку на грудь.

— Но я все-таки хотел бы посмотреть.

— Так я и думал, — кивнул Эмрис, а потом обратился к Кэлу: — Двигай свой стул сюда, поближе, чтобы и ты мог посмотреть. — Он придвинул к себе стопку документов. — Садитесь оба. У нас впереди долгий день.

С каждым листом бумаги, предъявляемым Эмрисом, доказательства множились. Большая их часть касалась собственности и безнадежно запутанной ситуации с поместьем герцога. За последние несколько месяцев Джеймс достаточно освоил юридические тонкости этого дела, чтобы понять: то, что он видел перед собой, было подлинным. Время от времени Джеймс показывал одну из бумаг Кэлу, тот изучал документ и кивал. Наконец, дело дошло до свидетельства о браке. Когда Эмрис предъявил его, последнее сопротивление, Джеймса рухнуло окончательно.

Несмотря на слова Эмриса о возможной подделке документов, Джеймсу достаточно было взглянуть на единственный документ, чтобы понять: это подлинная запись, удостоверявшая, что Джон Джеймс Стюарт и Элизабет Энн Морей, урожденная Грант, заключили брак в суде магистрата Абердина. Он долго смотрел на дату. Тогда ему было шесть лет.

Наконец, Джеймс увидел достаточно. Толкнув последнюю ксерокопию через стол к Кэлу, он отодвинул стул, встал и быстро направился к двери.

Эмрис окликнул его:

— Джеймс?

— Мне надо прогуляться. Извините.

Кэл быстро встал.

— Ты куда собрался?

Джеймс распахнул дверь.

— Не знаю.

— Я с тобой, — Кэл двинулся за ним.

— Нет, — остановил его Джеймс, не оборачиваясь. — Останься.

— Джеймс, подожди…

— Оставь его, Калум. Ему надо побыть одному, — остановил Кэла Эмрис.

Кэл нерешительно вернулся к столу.

— Похоже, все это его здорово подкосило, — пробормотал он, махнув рукой на документы. — Ну, все то, что вы ему рассказали.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил Эмрис.

— Я скажу, — ответил Кэл. — Мой друг только что превратился из бездомного ублюдка в чертовски богатого ублюдка — я говорю «ублюдок» в чисто техническом смысле.

— Непризнанный сын, — поправил Эмрис. — Все-таки есть разница. Да только главные сюрпризы еще впереди. Ему сейчас очень нужен близкий человек, Калум. — Голос Эмриса зазвучал очень серьезно. — Ты готов пойти с ним до конца?