Авалон. Возвращение короля Артура

Глава 8

Джеймс с Кэлом устроились поудобнее и смотрели, как город бесшумно скользит за окнами, пока машина неслась по Пэлл-Мэлл к месту назначения. Дворец Сент-Джеймс, как и почти все королевские владения, был национализирован правительством от имени народа. По условиям передачи королевских функций многие аристократы вернули здания и земли обществу, которое, в конце концов, так или иначе заплатило за них. Словно для того, чтобы подчеркнуть этот факт, правительство превратило дворцы и замки королевской семьи в офисы для государственных служащих. На этот момент лишь два королевских здания оставались вне контроля правительства: Букингемский дворец, покинутый предшественниками короля Эдуарда за несколько лет до начала передачи полномочий; и поместье Балморал в Шотландии.

Букингемский дворец взяла в аренду частная корпорация и теперь использовала для проведения особо важных государственных мероприятий, но в первую очередь как туристическую достопримечательность. Здесь проводились экскурсии, а еще туристы могли наблюдать за сменой караула и слушать якобы королевский оркестр. Контракт на аренду составили на несколько лет, но уже теперь ясно было, что Букингемский дворец разделит судьбу Кенсингтонского дворца, Виндзора, Сандрингемского дворца, Хэмптон-Корта, Сент-Джеймса и других величественных зданий. Балморал — любимая резиденция королевской семьей прошлых лет, остался в ведении короны, во всяком случае, до тех пор, пока король платит налоги, как любой честный гражданин. В конце концов, рассудило правительство, надо же парню где-то жить.

Сент-Джеймс, это прекрасное старинное сооружение из красного камня, построенное Генрихом VIII для Анны Болейн, подверглось генеральной реконструкции; его румяный фасад был выскоблен до такой степени, что каменная кладка просто сияла в свете раннего зимнего утра. Даже на огромных часах высоко в шестиэтажной башенке лежали зимние бело-золотые блики.

«Ягуар» остановился у ограждения в красно-белую полоску, где вооруженный охранник проверил машину. Припарковавшись во дворе между двумя крыльями здания, Рис провел Джеймса и Кэла через ворота безопасности и металлодетектор, а затем они попали в настоящий лабиринт комнат, коридоров, офисов и приемных, больших и малых, спустились вниз на множество пролетов, прошли по подземному переходу, который в конце концов привел их к крошечному вестибюлю. Вход преграждала женщина с глазами стального цвета и губами в ярко-красной помаде; волосы гладко зачесаны, белоснежная блузка старомодной модели с высоким накрахмаленным воротником открывала гладкую шею.

— Госпожа Гаррисон, — обратился к ней Рис, — это мистер Стюарт. — Женщина кивнула, пристально разглядывая Джеймса. — И мистер Маккей. — Кэл безмятежно улыбнулся женщине. — Госпожа Гаррисон, — помощник господина Эмриса по административным вопросам. Оставляю вас на ее попечение.

— Доброе утро. — Женщина взяла их куртки. — Он ждет вас. — Сказано было таким тоном, словно Джеймсу предстояло предстать перед Всевышним. — Он приказал привести вас прямо к нему, — она отступила в сторону. За ее спиной обнаружилась дверь. — Сюда, пожалуйста, господа.

Помощник Эмриса провела их через короткую, заставленную книгами прихожую к другой двери, стукнула один раз и, не дожидаясь ответа, открыла ее. Они оказались в кабинете без окон размером с гараж на одну машину. Все пространство занимали книги, книги и еще раз книги на стеллажах вдоль каждой из стен. Сколько бы их ни было, объединяли их три общие черты: все без исключения были толстыми, старыми, потемневшими от времени, от них даже пахло старостью, словно в антикварной книжной лавке. Ни шкафов для документов, ни бюро, ни телефонов, ни компьютеров — в общем, всего того, что придает офисам по всему миру вид бедлама.

За большим антикварным деревянным столом сидел мужчина в строгом черном костюме и жилете. Седые волосы были тщательно причесаны, длинные руки спокойно лежали на столе, пока он, опустив голову, просматривал документ из аккуратной стопки перед ним. Его внешний вид и обстановка настолько расходились с тем, что запомнилось Джеймсу по их первой и последней встрече, что он даже на мгновение засомневался, а тот ли это человек.

Эмрис медленно поднял голову и посмотрел на вошедших блеклыми умными глазами. Все сомнения Джеймса мгновенно испарились. Перед ним был тот же самый человек, с которым он говорил две ночи назад на вершине холма.

Эмрис улыбнулся и встал, протягивая тонкую руку в знак приветствия.

— Добро пожаловать, и спасибо, что поторопились. — Повернувшись к Кэлу, он с сомнением проговорил: — А вы, должно быть…

— Кэлум Маккей — Кэл, если угодно, — к вашим услугам. — Огромная лапа Кэла протянулась в рукопожатии, от которого Эмриса слегка передернуло. Кэлу показалось, что его мгновенно просканировали до самых потрохов.

— Замечательно! — воскликнул Эмрис, и на лице его проступило такое удовлетворение, что заинтригованный Джеймс понял: его друга одобрили.

— Интересный офис, — заметил Джеймс.

— Да. Одно из преимуществ процесса передачи королевских полномочий, — ответил Эмрис, освобождаясь от хватки Кэла. — Даже такие старые боевые кони, как я, теперь могут получить приличный офис в королевской резиденции. Маловат, конечно, понимаю, ну что поделаешь, зато удобно. — Он сделал паузу, пристально глядя на гостя. — Надеюсь, вы поладили с лордом и леди Роутс?

— Без сомнения! — с энтузиазмом воскликнул Джеймс. — Замечательные люди и очень гостеприимные.

— И еда хорошая, — добавил Кэл. — Повар у них фантастический.

— Да, — улыбнулся Эмрис, — Изабель прекрасно готовит. Прошу меня извинить за то, что не смог присоединиться к вам вчера. Неотложные дела. К тому же имеющие самое непосредственное отношение к теме нашего сегодняшнего разговора. Так что, думаю, вы меня простите.

Джеймс решил перейти к делу.

— О чем пойдет разговор?

— Вы прямолинейны. Мне это нравится. Ну, тогда и я скажу прямо. — Он отодвинул от стены два стула и пригласил гостей садиться напротив стола. — Я здесь подготовил для вас кое-какие документы.

Джеймс сел на предложенное место. Перед ним аккуратной стопкой были какие-то явно официальные бумаги, старые, плохо напечатанные и, как ему показалось, совершенно нечитаемые. Первый, лежащий сверху, был озаглавлен: «Регистрация землепользования: GA-5C». Заготовок ничего не сказал Джеймсу, но в глаза бросилось знакомое имя Роберта Морея, лорда Морвена. Наверное, это действительно имело отношение к поместью.

— Можем потратить все утро, разбирая эти завалы, — сказал Эмрис, поглаживая стопку ладонью, — а можем пойти в обратном направлении: я вам расскажу, что обнаружил.

Второй путь точнее отвечал настроению Джеймса, поэтому он кивнул и предложил:

— Давайте сразу перейдем к делу. Две ночи назад вы намекнули, что Блэр Морвен может принадлежать мне. Вот он я. И что теперь?

— Поместье действительно твое.

— Все поместье? — воскликнул Кэл, вскакивая. — Что, все принадлежит Джимми?

— Все, — кивнул Эмрис. — От вереска на вершине холма Уаймх до гравия в конце подъездной дорожки — все принадлежит Джеймсу.

— Чувак, — широко улыбаясь, Кэл повернулся к другу, — ты не представляешь, как я надеялся, что кто-то однажды скажет это на полном серьезе! — Он вдруг насторожился. — Вы действительно это имеете в виду, мистер Эмрис? Без подвоха?

— Никакого подвоха, — Эмрис наклонился над столом.

— Как это может быть? — ошарашено спросил Джеймс.

— Обычное древнее право законного наследования.

— И откуда оно возьмется? — прямо спросил Джеймс. Он не для того проделал путь до Лондона, чтобы играть в игры. «Уж если бы существовала хоть малейшая возможность прямого наследования, я бы давно об этом узнал и меня бы сейчас здесь не было».

— Ты не слушаешь, — спокойно ответил Эмрис.

— Так вы же не говорите ничего, что стоило бы слушать! — огрызнулся Джеймс. — Сплошная дымовая завеса!

Кэл озадаченно посмотрел на своего друга.

— Я уже многое тебе рассказал, — мягко возразил Эмрис. Помнишь: «Если нет особого распределения активов и имущества, которое должно быть произведено в соответствии с последней волей и завещанием умершего, нет необходимости называть законных наследников». Строго говоря, воли вообще может не быть.

— Послушайте, я все это знаю. В чем смысл? — спросил Джеймс, внезапно разозлившись на Эмриса за то, что он зря потратил время.

— Если нет каких-либо юридических препятствий, таких как спор о праве собственности, по шотландскому законодательству поместье просто переходит к единственному оставшемуся в живых наследнику герцога.

Джеймсу потребовалось мгновение на осознание того, что сказал ему Эмрис.

— Вы хотите сказать, что я наследник герцога?

— Великий Боже, — прохрипел Кэл, медленно садясь. — Так вот в чем загвоздка.

— Единственный оставшийся в живых наследник герцогского поместья, — поправил Эмрис, — и, следовательно, имеющий право на все его владения.

Джеймс недоверчиво уставился на своего эксцентричного благодетеля.

— И как это надо понимать?

— Ты — внук герцога Морвена. — Эмрис произнес это настолько обыденным тоном, что до Джеймса дошло не сразу.

— Внук, — глухо повторил Джеймс. Он почувствовал, как его желудок сжимается.

— Сын единственного сына герцога, если быть точным.

«Боже мой», подумал Джеймс, мысленно сделав глубокий вдох; он посмотрел на Кэла, который в изумлении качал головой.

Эмрис же уселся на край стола и с сочувствием смотрел на посетителей.

— Видимо, это немного неожиданно для тебя, но послушай одну историю. Надеюсь, она все объяснит.

Джеймс подозрительно посмотрел на старика.

— Хорошо. Послушаю.

— Начиналось все давным-давно, — напевно начал Эмрис, разглаживая складку на своем элегантном черном костюме. — Некий молодой дворянин — на самом деле маркиз — влюбился в красивую девушку по имени Элизабет Грант, дочь фермера-арендатора в поместье его отца. Отец маркиза, герцог, был категорически против их союза. Человек он был резкий, твердых убеждений, и уж если что вбил себе в голову, так его не свернешь.

По каким-то причинам, известным только ему самому, герцог сильно невзлюбил девушку, покорившую сердце его сына. Я не думаю, что в том была ее вина, ее-то как раз можно назвать безупречной. Скорее, герцог надеялся женить сына на ком-то соответствующем его положению, и заодно поправить свои финансовые дела, которые, надо сказать, пребывали в плачевном состоянии. А может, просто хотел продемонстрировать отцовскую власть.

Факт тот, что он категорически запретил этот брак. Однако молодые люди сбежали, тайно обвенчались, и несколько месяцев путешествовали по стране, чтобы дать старику время остыть и передумать.

Вернувшись после своего затянувшегося медового месяца, они обнаружили, что герцог еще сильнее озлобился. Он отвел сына в сторонку и предложил простой выбор: немедленно расторгнуть брак или лишиться титула, земель и доходов, а также любой возможности вернуть любовь отца на всю оставшуюся жизнь. Он оставил двух молодых людей наедине, чтобы они поразмыслили спокойно часок-другой.