Авалон. Возвращение короля Артура

Глава 10

Дождевые капли лупили по ветровому стеклу, как мягкие пули, превращая дорогу впереди в серое пятно, ограниченное с обеих сторон длинными полосами тусклой, бесформенной зелени. Джеймсу казалось, что кто-то насыпал ему песка под веки. Поезд опоздал, и теперь они доберутся до Бремара только на рассвете. Кэл сгорбился на пассажирском сиденье, прислонив голову к окну, совершенно безучастный к погоде за окном.

— С тобой все в порядке? — уже в который раз спросил Кэл, когда они садились в линялую синюю машину на стоянке у вокзала.

— Все нормально, — в который раз ответил Джеймс, забираясь за руль.

— Слушай, давай я поведу, — предложил Кэл. — А ты немножко придешь в себя, поспишь, может.

— Я в порядке! — рявкнул Джеймс. Кэл так и стоял возле открытой водительской двери. — Ты будешь садиться? Холодно же!

— Ладно, будь по-твоему, — неохотно согласился Кэл, обошел «Ленд Ровер» и уселся.

— С чего ты вдруг принялся так обо мне заботиться? — спросил Джеймс, запуская двигатель. — Я ценю, конечно, только необходимости не вижу.

— Да разве это забота? — Кэл усмехнулся и хлопнул дверью. Джеймс вырулил со стоянки. Они медленно миновали спящий город и выехали на шоссе.

Удивительно, но Кэл не прерывал молчание в машине, ограничиваясь редкими тревожными взглядами, за что Джеймс был ему благодарен. Он ехал через дождь — глаза на дорогу, руки на руле… а вот разум застрял в Лондоне, бесконечно перебирая события последних двух дней, пытаясь разобраться и упорядочить информацию.

Даже сейчас, когда дворники смахивали капли дождя с лобового стекла, постепенно запотевавшего изнутри, он продолжал слышать невероятные слова, произнесенные Коллинзом, словно он все еще сидел в той комнате; и тревога никак не отпускала его.

— Более того, мистер Маккей, — сказал тогда Коллинз, забавно кланяясь, — мистер Стюарт — законный король Британии.

Джеймс недоверчиво уставился на Коллинза. Кто-то из нас сошел с ума, подумал он. В то первое мгновение Джеймсу и в голову не пришло, что сказанное Коллинзом хотя бы отдаленно похоже на правду. Он взглянул на Кэла, который буквально рот открыл от изумления. Эмрис, явно недовольный тем, что его секрет так просто озвучили, кисло смотрел на помятого историка. Но Коллинзу не терпелось сказать то, что он знал, и на взгляды он не обращал внимания.

— Король, значит, — тупо повторил Джеймс. — Так из-за этого вся суматоха?

Коллинз бросил недоуменный взгляд на Эмриса, а тот нахмурился и встал из-за стола.

— Слушай меня внимательно, Джеймс, — серьезно сказал он. — Я давно собирался тебе рассказать, но не знал, как ты к этому отнесешься.

— Думаете, я соглашусь с этим? — раздраженно спросил Джеймс.

— Думаю, — кивнул Эмрис — Если ты согласишься со своей новой личностью герцога, придется согласиться и с остальным. Однако я хотел дать тебе время свыкнуться с новой ролью. — Он бросил укоризненный взгляд на Коллинза, который, казалось, стал меньше ростом.

— Сначала — герцог, теперь — король, — насмешливо проговорил Джеймс хриплым голосом. — Если так дальше пойдет, к обеду я стану Папой.

— Не смешно, — отрезал Эмрис.

— Да какой уж тут смех! — взъярился Джеймс. — Если вам было что сказать, сказали бы сразу, нечего затевать все эти игры! — Он махнул рукой в сторону Коллинза.

— Никаких игр, — на этот раз возмутился Коллинз. — Уверяю вас, мистер Стюарт, мою работу не сможет оспорить ни один английский суд, да и европейский тоже. Я знаю, о чем говорю.

— Король Британии, — Джеймс покачал головой. — Безумие какое-то.

Кэл, все еще не в силах говорить, смотрел на Джеймса как на инопланетянина, внезапно материализовавшегося посреди комнаты.

— Да, Король Британии, — повторил Коллинз, в его глазах снова горел огонек энтузиазма. — Вижу, что это произвело на вас некоторое впечатление. Да и ничего удивительного. В конце концов, герцог Морвен — один из нескольких законных претендентов на трон. В этом нет и никогда не было ни у кого никаких сомнений.

— Я никогда об этом не слышал. — Джеймс переводил взгляд с одного на другого, не в силах принять то, что ему говорили.

— Вот, позвольте продемонстрировать вам, — Коллинз опять закопался в свой портфель. — С шотландской точки зрения, проблема в том, что линия Стюартов предпочла поддержать не ту церковь. Они хотели оставаться католиками, в то время как Британия требовала для себя протестантов. Католика Якова II изгнали во Францию — то есть неофициально низложили, если хотите, — и его дочь Мария заняла трон вместе со своим мужем-протестантом Вильгельмом III. Им не повезло, они не оставили потомства, тем самым передав корону сестре Марии, Анне. — Он замолчал и облизал губы. — Я понятно объясняю?

— Да любой шотландец впитывает все это с молоком матери, — пробормотал Кэл. — Хотелось бы услышать то, чего мы не знаем.

— Анна — женщина весьма приятная, — продолжал Коллинз, — играла в карты, устраивала чаепития; к сожалению, с материнством ей тоже не повезло. Хотя, казалось бы, тринадцать детей, которых она родила, должно хватить, чтобы закрепить линию наследования надолго. Однако бедняжка Анна пережила всех своих детей. Оказавшись без наследников на ближайшее будущее, парламент занервничал и взял дело в свои довольно неуклюжие руки.

Собравшимся пришлось выслушать длинную вдохновенную лекцию о запутанных вопросах закона о пэрах, некоторым из которых наследовал Джеймс, впрочем, большинство имен он просто пропустил мимо сознания. Довольно скоро все слова Коллинза совершенно перестали до него доходить, смешались в какой-то мутный поток, чему весьма поспособствовал снежный заряд за окном.

Коллинз извлекал из портфеля один лист за другим, доставал какие-то машинописные заметки, цитировал на память малопонятные документы, и глаза Джеймса постепенно стекленели. Ученый монархист говорил об Союзном договоре 1706 года, объединившем Шотландию и Англию, и Акте об урегулировании, который запрещал католикам когда-либо снова занимать престол Британии.

— Вы же не католик, мистер Стюарт? — неожиданно спросил он, и у Джеймса возникло сильное искушение немедленно поменять вероисповедание, лишь бы прекратить этот водопад исторических фактов, прецедентов и многочисленных капризов парламента.

Они услышали о Старом Претенденте и Молодом Претенденте; о Софии, курфюрсте Ганновера, и ее властном сыне Георге I, которые боролись с парламентом изо всех сил, открыто презирали британцев, отказывались выучить хотя бы несколько слов по-английски и посещали страну только в случае крайней необходимости. На какое-то время Джеймсу показалось, что он снова вернулся в начальную школу, корпеет над учебником в классе миссис Арбакл, повторяя имена давно умерших королей и королев, пытаясь никого не забыть.

Коллинз рассказывал о папистских заговорах и признаниях на смертном одре, не упустил и кое-какие любовные связи, перечислил многочисленных королевских бастардов; говорил об англиканах и непокорных, роялистах и республиканцах, круглоголовых и кавалерах, ганноверцах, Стюартах, Виндзорах, Тюдорах, ланкастерцах и йоркширцах.

Под конец Джеймс совсем осоловел; все это, наверное, излагалось в заплесневелых старых учебниках истории, но из того, что он услышал, никак не следовало, что он имеет к этому отношение. Наконец, он встал. Джеймс просто устал. У него болела голова, он хотел есть, наконец, он хотел домой.

— Давай, Кэл, пошли отсюда.

Коллинз, паривший на седьмом небе, замолчал.

— Но мы же еще не затронули нерешенный вопрос о женском первородстве, — сказал он, обиженно моргая.

— Боюсь, этот вопрос вам придется освещать без нас, — сказал Джеймс. — Мы едем домой.

Кэл уже надел куртку и открывал дверь.

Эмрис тоже встал.

— Хорошо. Оставим это до поры. Такой объем материала враз не освоишь. Завтра продолжим.

— Как хотите, — сказал ему Джеймс. — Мы с Кэлом в это время будем в поезде.

Эмрис с тревогой посмотрел на Джеймса.

— Не сдавайся, Джеймс. Пусть оно впитается как следует.

— Я не собираюсь сдаваться, — резко ответил Джеймс, — я просто ухожу. С меня довольно. Я возвращаюсь домой, вот и все. Мистер Коллинз, — он протянул руку историку с выражением дисциплинированного студента, — благодарю вас за очень интересный день.

Рис высадил их возле дома Кензи, и Эмрис снова попросил Джеймса не торопясь все осмыслить.

— Выпей и расслабься. У тебя был трудный день. Мы заедем за вами завтра утром.

Джеймс пожелал им спокойной ночи и быстро пошел к двери. Оказавшись внутри, он прошел прямо в свою комнату и набрал номер Дженни.

Он ждал довольно долго и, наконец, ему ответили. Трубку взяла женщина. Она еще продолжала разговор с кем-то, и сначала Джеймс даже не узнал голос.

— Добрый вечер, — сказал он, — могу я поговорить с Дженни?

— Джеймс? — раздалось в ответ, — это ты? — от ее теплого голоса Джеймсу сразу стало полегче. — Тебя очень плохо слышно. Что случилось?

— Ничего особенного. Все нормально. Просто такой день выпал, — он глубоко вздохнул, — ты бы не поверила.

— А где ты сейчас?

— В Лондоне. И Кэл со мной. Завтра постараемся быть дома. Ну, если получится.

— А, да, я поняла. — Однако по тону Джеймс понял, что Дженни озадачена его звонком, вернее, не может взять в толк, зачем он звонит. — Ладно. Раз вы там вдвоем, вам не скучно. Или все-таки что-то не так?

— Нет, нет, все в порядке.

— Хорошо, что позвонил, — сказала она. — Я бы с тобой с удовольствием поболтала, но у меня тут люди, так что мне лучше вернуться к ним. Пока.

Он положил трубку на рычаг и некоторое время посидел, глядя на телефон. Возникла мысль перезвонить, но было неловко. Вместо этого он набрал номер вокзала.

Когда Джеймс спустился в гостиную, он застал там Кэла и Изабель, занятых приготовлением выпивки.

— Привет, Джеймс, — Изабель помахала ему рукой. Сегодня она выглядела просто ослепительно: в красной водолазке и черных брюках.

Джеймсу предложили бокал темно-красного вина. Он взял бокал, но пить не стал.

— Ты в порядке, Джеймс? — обеспокоенно спросил Кэл. — Как-то ты неважно выглядишь…

— Мы уходим, Кэл, — тихо сказал Джеймс. — Собери свои вещи.

— А как же ужин? — спросила Изабель. — У меня сегодня жареный окорок в духовке и шоколадное суфле на десерт.

— Э… может быть, в другой раз, — неохотно сказал ей Кэл. — Тут такое дело…

Джеймс вернулся в свою комнату, вызвал такси, побросал свои немногочисленные пожитки в сумку и спустился вниз. Через несколько минут к нему присоединился Кэл в сопровождении Изабель.

— Пожалуйста, передайте нашу благорадность родителям, — попросил Джеймс. — Я был бы весьма признателен, если бы вы прислали счет.

— Вот уж глупости! — воскликнула Изабель. — Они будут расстроены, что отпустили вас. — По ее виду Джеймс мог бы сказать, что девушка расстроена, но старалась не показать вида. — Надеюсь, увидимся в следующий раз, когда загляните в Лондон.

— И не забывайте о рождественской поездке, — напомнил Кэл. — Впрочем, я еще обязательно позвоню.

Снаружи раздался короткий сигнал клаксона. Такси прибыло. Джеймс попрощался, а Изабель чмокнула Кэла в щеку.