Авалон. Возвращение короля Артура

Глава 13

— Ты уверен, что тебе стоит садиться за руль? — спросила Дженни, обогнув «Лендровер».

— Извини, я не слышал, как ты вышла. — Джеймс приоткрыл дверь, и она тут же шагнула ближе.

— Мог бы остаться и выпить чашечку кофе.

— Все нормально. Тебе лучше вернуться, а то как бы Чарльз не отправился на поиски.

Джейн мило нахмурилась.

— Ты выглядишь совсем потерянным, Джеймс. За ужином двух слов не сказал. Случилось что-нибудь?

— Да нет, все в порядке. Передай, пожалуйста, маме и отцу мои извинения за то, что я так ушел.

— Не о чем волноваться, — довольно резко успокоила она его. — Тебя здесь, считай, и не было.

Она развернулась на каблуках и ушла обратно в дом. Джеймс смотрел ей вслед. Очень хотелось окликнуть ее, но он удержался. Придется ведь что-то объяснять, а он не готов. Не сейчас. По крайней мере.

Джеймс ехал в город. Дорога была пуста, город тоже. Он подъехал к дому Гилпина, припарковался у входа, подошел и позвонил в дверь. С другой стороны звякнула цепь.

— Я уж решил, что ты не придешь, — проворчал Говард, — но теперь, раз пришел, заходи.

— Извините за беспокойство и не сочтите меня навязчивым, — извинился Джеймс, переступая порог. — Я постараюсь надолго вас не задержать.

— Пустяки, — махнул рукой Говард. Он прошел к низкому шкафчику, на котором стоял графин и пара стаканов. — Выпьешь?

— Спасибо, нет, — сказал Джеймс, следуя за ним в комнату. В доме пахло вареной капустой.

Говард все же налил из графина два стакана и протянул один посетителю.

— Тебе лучше выпить. На всякий случай, — сказал он. — Будь здоров! — Они выпили, и Говард взял с каминной полки коричневый пакет и протянул Джеймсу. — Загляни внутрь, а потом, если скажешь, я тебе еще налью.

Старомодный конверт из жесткой коричневой крафт-бумаги, с большим клапаном, был перевязан красной лентой. Кроме того, клапан в двух местах украшали сургучные печати. Джеймс перевернул конверт. Надпись, сделанная выцветшими чернилами, гласила:

ДЛЯ ДЖЕЙМСА А. СТЮАРТА

ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ ПО ТРЕБОВАНИЮ

Интересно, откуда это у Гилпина? Джеймс уставился на конверт. В голове не было ни единой мысли. Похоже, он утратил способность удивляться.

— Так и будешь на него таращиться всю ночь? — желчно спросил Говард. — Давай, открывай.

— Я и так доставил вам неудобства, — пробормотал Джеймс. — Это может подождать. Вернусь домой, посмотрю.

— Что ты ахинею городишь? Распечатывай. У тебя могут возникнуть вопросы.

Сунув палец под клапан, Джеймс осторожно взломал печати — сначала с одной стороны, потом с другой — и размотал красную ленту. Открыл конверт и заглянул внутрь.

— Иди к свету, здесь виднее, — посоветовал Говард, указывая на небольшой письменный стол в углу комнаты. На столе горела лампа. — Располагайся.

Джеймс сел и вытряхнул содержимое на стол. В конверте оказалось всего несколько листов бумаги. Сверху лежала короткая записка, написанная той же рукой, что и надпись на конверте. Он прочел:

«Джеймс, здесь ты найдешь все, что тебе понадобится, чтобы доказать свои права на наследство. Мы тебя не обманывали, хотели только защитить. Мы тебя любим.

Всегда твои

Мама и папа».

Джеймс потянулся к первому листу. Это оказалась копия свидетельства о рождении, заверенная нотариусом. Свидетельство о его собственном рождении.

Сердце забилось быстрее, когда он всмотрелся в имена, уже зная, впрочем, что увидит. В графе «ОТЕЦ» стояло имя Роберта Артура Морей, маркиза Морвена; в графе «МАТЬ» было написано «Элизабет Энн Морей, урожденная Грант». Конечно, там было и его имя, только вместо привычного Джеймса Артура Стюарта, имени, которым он пользовался всю жизнь, стояло: «Джеймс Артур Морей».

В желудке возникла тошнотворная пустота — словно пол ушел из-под ног, и Джеймса закружило в свободном падении. Боже мой, подумал он, так это правда! Это все правда!

Отбросив эту мысль пока в сторону, он взялся за следующий лист бумаги. Это было свидетельство о браке Роберта Артура Морей, маркиза Морвена, и Элизабет Энн Грант. Дата внизу говорила, что брак был заключен чуть больше, чем за год до рождения Джеймса.

Он тяжело сглотнул и отодвинул бумаги в сторону. Он понимал, что Говард наблюдает за ним, но старый адвокат молча стоял в стороне и ничего не сказал, когда Джеймс потянулся за последним документом. Он уже знал, что увидит свидетельство о браке Джона Джеймса Стюарта и Элизабет Энн Морей, урожденной Грант, — оригинал, с которого была снята копия, виденная им в кабинете Эмриса. Однако к этому документу скрепкой был подколот еще один. На бланке, выглядевшем на первый взгляд совершенно настоящим, вверху было напечатано крупными буквами «Акт по делу», а подзаголовок гласил: «Заявление на перемену имени». Пропустив основную часть документа, взгляд Джеймса упал на заполненные пробелы, где имя «Джеймс Артур Морей» было изменено на «Джеймс Артур Стюарт». Акт был датирован тем же днем, что и свидетельство о браке, и, кроме подписи официального регистратора, тоже имел печать нотариуса.

Джеймс посидел какое-то время, невидяще глядя на документы. Как это может быть, недоумевал он, что несколько старых клочков бумаги могут изменить мир?

Говард шагнул вперед.

— Я надеялся, что ты не будешь так переживать. — Он протянул Джеймсу стакан. — На-ка, выпей, тебе сейчас необходимо.

Джеймс взял стакан.

— Вы знали об этом, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало обвинительных нот.

— Знал, конечно, — не стал отрицать Говард. — Это же я помог Роберту сделать фальшивое заявление.

— Вы знали о том, что у меня большие проблемы с поместьем, — безжизненным голосом произнес Джеймс, — и ничего не сказали.

— Один очень мудрый и могущественный человек взял с меня клятву хранить тайну, — спокойно ответил Говард. — А я никогда не собирался предавать доверие, которое он и твои родители оказали мне. — Он смотрел прямо на Джеймса и словно пытался отыскать в лице посетителя черты того, кого он знал когда-то.

— Сегодня утром вы сказали, что знали моего отца, — напомнил ему Джеймс, указывая на бумаги на столе. — Но вы же имели в виду не Джона. Вы говорили о маркизе.

— Да, ты прав.

— А почему мне никто не сказал? — спросил Джеймс.

Говард медленно повернул голову.

— А вот на это я тебе не отвечу. Мне приказали хранить этот конверт и передать его тебе, когда ты спросишь. Я обещал, а я всегда держу свои обещания.

Джеймс смотрел на старика и чувствовал, как на него наваливается непреодолимая слабость, как будто вся его сила утекла в дыру в земле, которая только что разверзлась перед ним. Он сделал долгий, прерывистый вдох и попытался успокоиться.

— Да, я понимаю, — кивнул он, хотя на самом деле ничего не понимал.

— Я в курсе твоей судебной тяжбы, — продолжил Говард. — Хоббс рассказывал мне, как идут дела.

— Он знает о… — Джеймс указал на документы на столе, — обо всем этом?

— Нет, — твердо заявил старый адвокат. — Ничего он не знает. Я же сказал: я держал это в секрете. Кроме меня и причастных к этому людей не знал никто. Так хотел Роберт — он на этом настаивал. — Старик помолчал, как-то очень по-доброму глядя на Джеймса. — С этими документами у тебя теперь есть все необходимое, чтобы взять ситуацию под контроль. Я рад, что ты пришел ко мне, пока еще не поздно.

Джеймс кивнул, и старый поверенный поднял свой стакан.

— За нового герцога Морвена.

Шок творит с людьми странные вещи. В Афганистане Джеймс видел солдата, несущего через минное поле раненого друга, и сразу не понял, что собственные ноги солдата изодраны в клочья той же самой миной, которая ранила его друга. Он видел людей, которые в состоянии шока продолжали работать, говорить, есть, смеяться… пока просто не падали бормочущими грудами.

В таком же шоке пребывал и Джеймс, когда той ночью ехал домой от Говарда Гилпина. На него свалилось так много неожиданностей, да еще одна за другой, что эта лавина в конце концов сбила его с ног. Он сбежал из Лондона, пытаясь отмахнуться от них, а теперь понимал, что спасения нет. Они его догнали, рухнули на него, и теперь в шоке был он сам. Он с трудом припомнил, как поблагодарил Гилпина за помощь и пожелал спокойной ночи, как забрался в «Лендровер» и подумал: «Я не спал уже сорок восемь часов. Наверное, надо немного поспать».

И это было все. Из семимильной дороги до поместья он не мог припомнить ни единого мгновения. Джеймсу казалось, что он и не ехал никуда, тем не менее, каким-то образом оказался на знакомой стоянке, почему-то ярко освещенной. Горели все фонари и прожектора. С чего бы? Кто-то вломился в дом? А потом он увидел на лужайке вертолет.

— Что за бред… — Он ударил по тормозам и опустил стекло, чтобы лучше видеть. Точно, на лужайке стоял небольшой аккуратный «Макдоннелл Дуглас Темпест», новейший вертолет, выкрашенный в черный цвет — наверное, потому он и не сразу его заметил — с какими-то золотыми гербами. На борту, ближе к хвосту, стояла неброская надпись: «Буря», наверное, название. Горели не прожектора, а фары под брюхом вертолета.

Кто бы ни посетил его дом, прибыл он определенно с шиком. Джеймс выключил мотор и медленно вышел из «Лендровера». Вокруг никого не было. Ночь была холодной и тихой.

Он быстро пошел к дому, но остановился возле розового куста на краю дорожки. В доме тишина. Никого не видно.

Его знаменитое врожденное чувство тоже почему-то молчало, и это было совсем уж непонятно, потому как любые неожиданности запускали его сразу. Тем не менее, стоило поостеречься. Джеймс обошел дом, держась подальше от света из окон.

К тому времени, когда он добрался до задней двери, он еще не имел ни малейшего представления о том, кто или что ждет его внутри. Он постоял, потом выбрал трость из стойки возле двери, взялся за щеколду и толкнул дверь. Наверное, толкнул слишком сильно. Дверь громко ударилась о стену, а он вовсе не собирался шуметь. Однако по-прежнему ничего не происходило. Джеймс еще подождал, прислушиваясь, и переступил порог.

За кухонным столом сидели двое. Перед ними стоял чайник, а в руках гости держали кружки. Когда Джеймс вошел, к нему повернулись.

— Мне казалось, что я запирал дверь, — сказал он.

— Так оно и было, — подтвердил Эмрис.

— Надеюсь, мы вас не потревожили, сэр, — сказал Рис, выскакивая из-за стола.

— А зачем эта иллюминация?

— Нас никто не встретил, — чуть сварливо проговорил Эмрис, — вот мы и решили, что лучше заранее сообщить тебе о нашем прибытии. — Он тоже неторопливо выбрался из-за стола и с беспокойством оглядел Джеймса.

— Ты тогда так внезапно оставил нас, — продолжил Эмрис. Как ни странно, в голосе его Джеймс не уловил даже тени упрека. — Я беспокоился. Да что там беспокоился! Я боялся, что удар для тебя оказался слишком сильным.

— Мне там было плохо, — признался Джеймс. — Лондон — не мое место.

Эмрис неожиданно улыбнулся, прикрыв глаза.

— Да, — вздохнул он, словно получил долгожданное подтверждение каким-то своим мыслям. Джеймс и Рис удивленно смотрели на старика. — Забудь о Лондоне, — решительно проговорил Эмрис. — Хочу тебе кое-что показать. Согласен?