Авалон. Возвращение короля Артура

Глава 24

Избегая репортеров, разбивших лагерь у его двери, премьер-министр Томас Уоринг покинул Даунинг-стрит через черный ход, перейдя в дом номер 11 по соседству. Он вызвал машину, она быстро пришла и его увезли. В прохладной кожаной темноте он впервые за этот день расслабился.

А как хорошо все начиналось! Погода послушно выдала унылое, тоскливое утро. Похороны, по его мнению, тоже не подкачали. С самого начала они взяли правильную ноту: не сентиментальную, с церемониальной помпезностью, чтобы удовлетворить мокрохвостую фронду, чуть что блеявшую о протоколах и традициях, но сдержанно помпезную, ровно настолько, чтобы произвести впечатление на тех, кто это видел. Впрочем, видели не так уж и многие; ранние данные о просмотрах предполагали, что канал смотрели примерно в одной семье из пятнадцати. Может, какой-то скрытый интерес имелся и у большего числа, но тут сработало перенесение похорон на пятницу, когда большая потенциальных зрителей заканчивала рабочую неделю.

Прекрасная работа, он мог по праву ей гордиться. Но едва он решил открыть по этому поводу бутылку шампанское, как позвонил Деннис Арнольд и сообщил неожиданную новость о том, что, согласно пресс-релизу, разосланному по всей стране всего несколько минут назад, в стране появился новый король.

На вопрос о том, насколько правдиво это утверждение, Арнольд ответил:

— Все так и есть. У меня тут один из разосланных пакетов. Производит впечатление, все законно. Любой суд примет эти документы, и решение будет соответствующее. Все информационные агентства отнеслись к этому серьезно.

— Чушь! — взревел премьер-министр.

— Я тоже сначала так подумал.

— Как это могло случиться?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, как, черт возьми, ты позволил этому парню проскользнуть через сеть?

— Да кто же мог предполагать что-то подобное? Я имею в виду, что…

— Тебе за это деньги платят, черт возьми!

— Будьте благоразумны, Том.

— Хватит втирать мне тут насчет благоразумия! У тебя было шесть лет, у тебя были люди, мы приняли законы, черт возьми! Я дал тебе все, чтобы ничего такого не случилось, а теперь ты звонишь мне и говоришь, что оно-то как раз и случилось!

На другом конце провода повисла пауза. Потом вкрадчивый голос произнес:

— Может, не стоит по этому поводу заморачиваться?

— Тогда ты чертов идиот, Деннис. Говорю тебе, это катастрофа!

— Том, вы сейчас слишком расстроены. Давайте поговорим позже, вам надо остыть.

— Еще бы мне не расстраиваться! Ты только что сообщил мне, что все, над чем я работал, развалилось на хрен! Что, черт возьми, я должен сказать?

— Я позвоню позже. Обсудим.

— Ты чертовски прав. Обсудим.

Он с такой силой швырнул трубку, что вбежал личный секретарь, узнать, не случилось ли чего.

— Меня окружают идиоты и придурки!, — заорал на него премьер-министр. — А в остальном все прекрасно, просто чертовски здорово!

Затем он все-таки налил себе бокал шампанского и включил телевизор в своем кабинете, чтобы хотя бы примерно оценить ущерб. Сначала ему показалось, что он и в самом деле несколько преувеличил. Возможно, Арнольд все-таки прав. СМИ восприняли полученный материал как диковинку — этакий пример английской эксцентричности.

Но по мере того, как приближался вечер, разные источники все добавляли информации, и тон начал резко меняться. То, что было встречено с легкой насмешкой, теперь вызывало все большее уважение. К растущей тревоге премьер-министра Уоринга, новая история начала затмевать тщательно продуманное и срежиссированное освещение такого несущественного события, как похороны короля Эдуарда.

К четырем часам все телеканалы перешли на двадцатиминутные выпуски новостей. К пяти часам большинство из них и вовсе перекроили сетку вещания, занявшись историческими исследованиями и бесконечными комментариями о поиске таинственного нового короля. К шести часам все теле- и радиостанции в прямом эфире занимались только этим.

В Шестичасовом репортаже BBC Уоринг, окруженный сотрудниками и советниками, с отвисшей челюстью в ужасе наблюдал, как с заднего сиденья черного «Ягуара» появляется высокий смазливый молодой человек. Его встречали. Ни единого намека на скудоумие, умный, сдержанный. И что самое главное, даже на вид властный, такой царственный, что Уоринг испытал огромное желание всадить в него пулю. Человек улыбнулся, и все эти шакалы ни с того, ни с сего начали аплодировать.

Стюарт еще не успел открыть рот, а премьер-министр уже понял, что попал в беду. Когда же молодой король заговорил, Уоринг подумал, что «беда» — недостаточно сильное слово; он смотрел в лицо катастрофе. Вместо обычной королевской болтовни о долге перед народом и естественных привилегиях, этот самозванец с какой-то необузданной страстью заговорил о героическом прошлом и славном, вполне достижимом будущем. Удивительное дело, но он сумел изложить все это простыми, искренними словами, которые просто не могли не достичь цели.

Уоринг только головой качал, слушая, как будущий король говорит о Британии, которую собирается возглавить. Любой на его месте держался бы подальше от националистических настроений, а этот человек словно упивался ими, разжигая искру британской гордости простой, но убедительной честностью.

А еще хуже то, что делал он это без высокомерия, без малейшего намека на помпезность, просто и естественно. Ни единой нотки снисходительности, тщеславия или требования пиетета, обычно присущих королевским особам. Господи Боже, подумал Уоринг, этот педераст столь же скромен, сколь и приятен.

В общем, он видел потрясающий спектакль, да еще поставленный экспромтом, без суфлера и написанной речи! Конечно, Уоринг был уверен, что спектакль отрепетирован в каждом слове, в каждом движении. Это представление, разыгранное для камер проницательным и расчетливым выскочкой с пока еще неизвестными целями.

Премьер-министр не стал дожидаться окончания пресс-конференции. Он выключил телевизор и, повернувшись к своему штабу, тихим, размеренным тоном произнес:

— Этот человек представляет угрозу. — Кое-кто из молодых советников открыл было рот, собираясь возразить, но Уоринг жестом и мрачным взглядом остановил их. — Не знаю, чего он хочет добиться этим трюком, но уверен, больше ему в центре внимания не быть. Это был последний раз. — Он нашел взглядом вице-премьера: — Анжела, я хочу знать, кто за этим стоит. Я хочу знать, в какую игру они играют. Я хочу знать, чего они хотят.

Телфорд-Сайкс давно знала Уоринга, прекрасно понимала, когда можно возразить, а когда надо заткнуться и делать то, что ей говорят.

— Я займусь этим, — сказала она. — Немедленно.

Уоринг повернулся к своему пресс-секретарю.

— Хатч, этот медийный цирк нужно закрыть. Если он собирается лоббировать какое-то решение, пусть знает: его кампания провалилась. Он больше не получит эфирного времени, во всяком случае, не больше, чем любая реклама.

— Сделаем, — ответил Хатченс.

— Остальным, — сказал премьер, — заниматься делом. Соберите на него все, что сможете. Полное досье жду завтра утром.

— Сделаете заявление? — спросила Анджела Телфорд-Сайкс.

— И не подумаю, — пренебрежительно усмехнулся Уоринг. — Он указал на пустой экран телевизора. — Не собираюсь комментировать это дерьмо. Шутите? Пусть развлекаются. Когда у нас будет готов ответ, он должен разнести его в пух и прах.

Он отпустил всех и некоторое время сидел, глядя в темный экран и размышляя о том, что видел. Чем больше он думал, тем большее беспокойство овладевало им. Он встал и отправился в кабинет личного секретаря, где и замер на пороге. Де Вриса нигде не было видно, но две его помощницы — молодые незамужние женщины, имена которых он так и не удосужился запомнить, — сидели на краю одного из столов, наблюдая за репортажем о явлении короля.

— Он великолепен, — сказала одна из помощниц. — Этот шотландский акцент! Так бы и съела его прямо сейчас.

— А то! — с энтузиазмом согласилась ее коллега. — Я бы тоже не отказалась.

Реакция этих молодых женщин обрушила на премьер-министра ушат ледяного ужаса. Если всего минуту назад он был встревожен, то теперь его охватила паника. Две молодые женщины, готовые прыгнуть в экран, пускающие слюни при виде молодого самца, напугали его больше, чем все прочее. Ибо в них он увидел исход грядущей битвы.

Уоринг шагнул в комнату.

— Где мистер Де Врис?

Обе женщины вскочили, как ошпаренные.

— Извините, господин премьер-министр, мы просто…

Он поднял руку.

— Это мне не интересно. — Он изобразил пренебрежительную улыбку и взглянул на телевизор. — Согласен, он привлекательный. Я бы и сам увлекся.

— Мистер Де Врис вышел на минутку, — сказала старшая из двоих. — Сказал, что скоро вернется. Я сразу передам ему, что вы хотели его видеть.

— Передайте, пожалуйста, — ответил Уоринг, возвращаясь в свой кабинет.

Он подошел к столу и сел, но не мог сосредоточиться ни на одном из документов, ожидающих его внимания. Перед ним все еще стоял Стюарт, изливающей сердце и душу на головы телевизионщиков. Неслыханно! Реакция двух женщин в соседней комнате была надежным признаком того, что мир поглощал эту речь полной ложкой.

Раздался стук в дверь, и Леонард Де Врис сунул голову внутрь.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Курение — отвратительная привычка, Лео, — сказал премьер. — Однажды она тебя убьет.

— Вы правы, сэр, — беззаботно откликнулся личный секретарь. Подобный разговор возникал у них не в первый раз — Вам что-то нужно?

— Вызовите машину. К номеру 11. Я выйду через заднюю дверь.

— Сию минуту. Назвать пункт назначения?

— Я сам скажу водителю, — ответил премьер. — Если что-то произойдет, свяжетесь со мной по мобильному.

— Непременно, сэр.

Как только Де Врис исчез, Уоринг поднялся из-за стола, подошел к шкафу и достал темно-синее кашемировое пальто и перчатки. Затем прошел через систему коридоров к соседнему дому. Он подумал было переговорить с канцлером, но решил, что на мнение Адриана Бертона можно наплевать. Тот был просто шутом при премьере.

Тяжелые, рассчитанные на взрыв бомбы двери распахнулись, и Уоринг вышел в сад. Даже зимой здесь царил идеальный порядок, розовые кусты украшали крошечные белые гирлянды. Счастливого Рождества, подумал он, увидев их. Чем ближе Рождество, тем расслабленнее и сентиментальней становится страна. Вот уж не вовремя, так не вовремя! Эти чертовы короли всегда любили дешевые сантименты, и только он понимал, насколько это опасно с политической точки зрения. Взорваться может в любой момент.

Медленно шагая по дорожке, премьер качал головой. Похороны Тедди прошли как по маслу; казалось, они предвидели и предусмотрели любые неожиданности. Любые, кроме этой. Как он мог представить такой вираж? Не успели избавиться от одного короля, и вот вам, пожалуйста, как черт из табакерки, выскочил другой. При этой мысли внутри него распахнулась черная бездна. Премьер глубоко вздохнул. Ладно, раз так сложилось, и эту яму закопаем.

Подъехала машина. Через садовую калитку премьер вышел на узкую аллею, перекрытую на выезде шлагбаумом. Охранник выскочил и открыл заднюю дверь.