Авалон. Возвращение короля Артура

Глава 11

Самолет транспортной авиации медленно выруливал на стояночное место по мокрому от дождя взлетному полю и замер прямо перед ожидающими машинами: тремя лимузинами и катафалком «Роллс-Ройс». Премьер-министр Томас Уоринг стоял, держа над головой зонт, морщась от звука реактивных двигателей и щурясь от яркого света прожекторов. Было пасмурно и ветрено. Только пять телеканалов получили разрешение заснять прибытие гроба с телом короля.

Позади премьер-министра располагалась небольшая группа государственных служащих, членов правительства и наиболее видных представителей аристократии. За загородкой из легких переносных секций стояли несколько друзей и родственников Тедди: только те, кому там полагалось находиться по протоколу. Страна должна знать: премьер-министр соблюдает традиции, оппозиции здесь нечем поживиться.

Уоринг хотел только одного: как можно быстрее разделаться с этим делом и закончить затянувшуюся игру. Но он прекрасно понимал, что телевизионная картинка должна показать образ стойкого, в меру чувствительного лидера правящей партии. При необходимости он мог бы даже пустить слезу, но что это за лидер, который дает волю личным чувствам в ущерб общему благу? Какой же из него капитан, если он позволит государственному кораблю сесть на первую же попавшуюся мель? Как бы не ярились волны, он проведет нацию через шторм. Британия в надежных руках.

Еще перед поездкой в аэропорт он решил воспользоваться именно этим образом. В конце концов, Томас Уоринг поднялся на вершину политической пирамиды не только благодаря личной харизме и циничному расчету; премьер обладал встроенным барометром высочайшей чувствительности, он легко отслеживал перепады настроения, реакцию СМИ и всплески активности оппозиции задолго до того, как легкие облака на политическом горизонте становились тучами. Он правильно предсказал результаты не менее чем тридцати девяти из последних сорока пяти опросов общественного мнения о планах его правительства.

Система раннего предупреждения Уоринга до сих пор позволяла ему и его правительству выдерживать любые политические циклоны, и он доверял ей гораздо больше, чем любому из своих сотрудников. Теперь, после самоубийства короля, внутреннее чувство сообщило ему, что его ждет ненастная погода, и он встретил ее во всеоружии.

Итак, премьер стоял плод зонтом и невозмутимо смотрел, как из трюма самолета выгружают гроб. Умершего монарха не приветствовал ни военный оркестр, ни даже одинокая труба. Уоринг потребовал, чтобы церемоний было как можно меньше.

Однако тут Уоринг разглядел, наконец, что привез самолет.

— Боже мой, — пробормотал он, разглядывая огромный бронзовый гроб, — откуда они это взяли?

— Португальцы не согласились отправлять его в военном гробу, который мы им послали, — объяснил Деннис Арнольд, известный в среде СМИ как марионетка Уоринга, его верный боевой пес, нянька или доверенное лицо — в зависимости от точки зрения. — Посол опасался, что люди решат, будто это он выбирал гроб. Он жаловался, что это не великая страна, а какая-то дешевка.

— Вот только не хватало, чтобы люди решили, будто мертвый ублюдок похож на Наполеона, черт возьми, — проворчал Уоринг себе под нос. — Почему мне не доложили?

— Некогда было. В последний момент заменили. Президент Рулево лично приказал подыскать что-то более подходящее.

— Напомни мне поблагодарить Рулево, когда все закончится, — пробормотал Уоринг сквозь зубы, — лично.

Гидравлическая платформа опустила гроб на землю, где его приняла группа из десяти военных в длинных черных плащах поверх формы — еще один штрих Уоринга. Он не хотел, чтобы военные мундиры пробудили в народе скрытое сочувствие. А так: военные и военные, похожи на обычных помощников гробовщика. Протокол соблюден… изображение тщательно продумано.

Солдаты сняли тяжелый гроб с платформы и медленно двинулись к ожидающему катафалку. Из открытой двери самолета вышли на трап трое пассажиров. Уоринг знал, что один из них должен быть подчиненным британского посла, другой — чиновником португальского правительства. Третьей, однако, была женщина, одетая в черное, ее лицо скрывала черная кружевная вуаль. Премьер-министр наблюдал, как она спускается по трапу, в недоумении спрашивая себя:

— Кто это, черт возьми?

Деннис Арнольд пожал плечами и вытащил из кармана сложенный лист бумаги.

— Будь я проклят, если знаю, — сказал он. — В списке пассажиров ее нет. Может быть, она тоже из посольства?

— У нас тут что — вечеринка? — с кислой миной спросил Уоринг.

Женщина спустилась и встала рядом с двумя чиновниками, глядя как гроб загружают в заднюю часть катафалка. Задняя дверь закрылась, военные отошли, женщина повернулась и направилась к премьер-министру и его коллегам.

— Может, это любовница Тедди? — гадал премьер.

Женщина подошла ближе, и Уоринг узнал стройные изгибы, которые не могли прикрыть ни узкая черная юбка, ни короткий жакет.

— Боже мой, что она здесь делает?

— Хочешь, чтобы я от нее избавился? — Арнольд сделал шаг вперед.

— Стой, я сам разберусь, — сказал Уоринг. — Сделайте вид, что так и должно быть.

Уоринг быстро пошел навстречу женщине, не желая, чтобы их разговор слышали остальные. Из-под вуали на премьера взглянули большие зеленые глаза, полные губы изогнулись в лукавой, слегка насмешливой улыбке.

— Во что, черт возьми, ты играешь? — спросил Уоринг.

— И вам добрый вечер, господин премьер-министр, — сказала она низким чарующим голосом. Несмотря на гнев, Уоринг чувствовал, что его тянет к ней.

— Тебя здесь быть не должно, — приглушенно сказал он. — Если кто-нибудь узнает, что мы…

— Ты ведь не думал, что я останусь на этом жутком острове навсегда, не так ли? Он и так мне надоел, хуже горькой редьки. — Она положила руку ему на рукав.

Уоринг напрягся.

— Прекрати, — прорычал он и убрал руку женщины таким жестом, что со стороны можно было подумать, словно он погладил собеседницу, утешая.

Она смотрела на него с дразнящей улыбкой.

— Помнится, ты говорил, что не можешь жить без меня...

— Прекрати! — прошипел премьер-министр, взяв ее за локоть и поворачивая к себе. — Ты представляешь, сколько мне придется заплатить, если кто-нибудь узнает?

— Ты мне нужен, Томас, — сказала она с болью в голосе. — Я хочу быть с тобой.

— Хорошо, — кивнул он, — я позвоню тебе.

— Когда?

— Ну, через пару дней.

— Нет, –она решительно покачала головой, — сегодня вечером.

— Это слишком рискованно. А теперь будь умницей, веди себя как следует, а то все испортишь. Я сейчас посажу тебя в машину, — сказал он, поднимая голову, поворачиваясь к камерам и изображая на лице грустную сочувствующую улыбку, — и я тебе серьезно говорю: исчезни на несколько дней.

Он подвел даму к машине. Солдат открыл заднюю дверь.

— Я тебе позвоню, — тихо сказал премьер-министр.

Она протянула руку на прощание.

— Сегодня вечером, — прошептала она и быстро скользнула на заднее сиденье лимузина.

Уоринг и его группа вернулись к своим машинам и вместе с полицейским эскортом и катафалком покинули аэропорт Лондон-Сити.

Все, что можно было сделать, чтобы свести значение события к минимуму, было сделано и будет делаться впредь. И аэродром, и маршрут держались в секрете до самой последней минуты, чтобы отбить охоту у потенциальных скорбящих выйти и посмотреть на процессию. Нельзя сказать, что таких желающих было слишком много, но Уоринг прекрасно знал, что общественное мнение — зверь непредсказуемый, способный лизать руку хозяина, но может и укусить.

До сих пор ренегатов и роялистов держали в стороне от этих событий. Они еще только формировали организацию, способную в будущем стать угрозой. Но скоропостижная смерть короля некстати сплотила фракции и сформировала ближайшие цели. Для множества разрозненных элементов эта смерть стала центральным стержнем, точкой сборки. Никто лучше Уоринга не знал, что достаточно пары слов с неуместной интонацией, неудачной фразы, неправильно построенной речи, и тщательно продуманное дело взорвется прямо у него перед носом.

В «Сан» и «Дейли стар» уже намечался сочувственный шум, газеты рассказывали об огромном давлении, с которым бедный король Эдуард столкнулся в свои последние дни. Еще чуть-чуть, и они перейдут к открытому обвинению правительства в том, что на самом деле оно попросту затравило заблудшего, нелюбимого Тедди. Уоринг понимал, что, если их не остановить, в конце концов, на него возложат вину за самоубийство короля. Подобные мысли уже приходили людям в голову, и в скором времени чей-нибудь рот обязательно проговорит их вслух на центральном канале, и с этим придется смириться. Его антимонархическая позиция вызывала ожесточенное сопротивление, — но если последующий протест приведет к новым дезертирствам в палате, и без того незначительное большинство может исчезнуть в одночасье. А вот этого допускать было нельзя ни в коем случае.

Буквально вчера вечером в эфире 5-го канала кто-то заметил, что, возможно, попытка уклониться от серьезной подготовки к похоронам короля свидетельствует о слабой позиции правительства Уоринга.

— Да ерунда это, Том, — заверил его заместитель не далее как сегодня утром. — Обычная спекуляция, этакий журавль в небе. Они же не знают, что мы давно это планировали.

И все-таки вчерашние спекуляции завтра вполне могут стать темой разговоров, за которыми последует настоящая буря в СМИ, подконтрольных оппозиции. Уоринг чувствовал ее приближение; ветер нес ее запахи. Поэтому следовало спешить.

Пока катафалк в сопровождении конвоя ехал по почти пустым улицам города к Букингемскому дворцу. Уоринг решил, что пора бы немного увеличить расстояние между собой и воющей волчьей стаей.

Уоринг отвернулся от залитого дождем окна и сказал:

— Деннис, я хочу перенести церемонию на четверг. — Он решил, что так у роялистов и ренегатов останется меньше времени на подготовку кампании сочувствия. Как только тело короля благополучно предадут земле, оно перестанет работать как эффективный объединяющий фактор.

— Шутите? — изумился председатель Комитета по передаче полномочий. Он внимательно взглянул на своего босса и вздохнул. — О, да вы серьезно… Но это же невозможно! Мы и так не можем крутим педали быстрее. Большинство моих сотрудников не спали уже два дня. Мы никогда…

— Надо, — веско произнес премьер-министр. — Можем сослаться на экономический саммит — сказать, что надо принять дополнительные меры безопасности для защиты глав иностранных государств. Скажем, мы обеспокоены тем, что террористы могут использовать суматоху, вызванную похоронами, для нападения на саммит. Валите все на безопасность. С этим никто не поспорит.

— Да не в объяснениях дело! — отмахнулся Арнольд. — Вы хоть представляете, сколько сил потребовалось, чтобы организовать это мероприятие в субботу? Мы и так работаем на износ, а теперь вы хотите отнять у нас еще сорок восемь часов? Да ведь одних полицейских три тысячи...

— Мне нужны результаты, а не оправдания, — жестко сказал Уоринг. — Не справишься, сам будешь виноват.