Мой первый. Я (не) вернусь

Глава 24

Когда Руслан начинает целовать, я пытаюсь еще оставаться вменяема, но в один момент все летит к чертям. Плотину сносит, и меня накрывает огромной волной. Как? После все тех слов? После всех его жестоких поступков? Где моя гордость?

Нет ее. И меня нет. Есть только удушающая тоска и одиночество, окутывающие те первые чувства, которые были светом для меня в мире, где я никому не нужна. Даже своей матери.

Этот свет расползается сначала медленно, а потом резко, со взрывом, напоминая о себе, заставляя вспомнить, как это было. Я зарываюсь пальцами в волосы Руслана, с жаром отвечаю, ведусь на свое желание почувствовать себя любимой. Как пять лет назад.

Я не должна была ехать на тот вызов. Но мама тогда лежала с дичайшим похмельем. Мне пришлось пропустить утренние лекции, потому что работа была срочная и хорошо оплачиваемая.

Выезд в центр города был всегда сложным — там пробки, автобусы полные, а квартиры огромные. Зато один такой заказ позволял прожить неделю, если, конечно, мама не умудрялась спустить это все в первый же вечер.

Мы старались всегда работать в то время, когда хозяев нет. Нас впускали в оговоренное время и уходили по своим делам. Репутация, наработанная годами позволяла это делать. У мамы хоть и были проблемы с алкоголем, воровать она никогда бы не стала и работу свою выполняла качественно.

Но в тот раз все пошло неправильно с самого начала. Я перепутала адрес, консьержка не хотела меня пускать, телефон разрядился, а когда я пришла, в квартире никого не оказалось. Хотелось ругаться, плакать и рычать одновременно. От бессилия. Потому что один сорванный заказ — это не только отсутствие денег, но и ущерб репутации.

Когда я стояла, уперевшись лбом, и уже готова была плюнуть на все и пойти домой, прямо надо мной раздался молодой, но завораживающе приятный мужской голос.

— Вы пытаетесь взломать мою дверь силой мысли?

Я вздрогнула от неожиданности и уронила сумку с инвентарем. А потом, когда встретилась взглядом с владельцем голоса, вздрогнула еще раз и поняла, что пропала.

Руслан, а это был именно он, не только впустил в квартиру, но и отказался уходить. Но не мешал, только смущал своими взглядами, а когда я закончила, предложил кофе. Тогда-то мы и разговорились в первый раз.

Он был студентом-старшекурсником престижного вуза с отличными перспективами и блестящим будущим. Я первокурсницей училища, в которое поступила, потому что туда, куда хотела, поступить не вышло с первого раза.

Руслан с детства воспитывался в достатке и комфорте, я еще школьницей начала подрабатывать выгулом собак, чтобы не голодать, когда мама могла сорваться и уйти “на больничный”.

Он не видел никаких преград и ни в чем. Я понимала, что выше головы не прыгнуть.

Но все же на следующий день он встретил меня около крыльца училища на своем навороченном черном спорткаре и с коробкой печенек, которые я накануне похвалила.

С того момента начался тот короткий и до боли сладкий период, когда я думала, что нужна кому-то кроме себя.

Руслан сам прерывает этот сумасшедший поцелуй, возвращая меня в настоящее, упирается лбом и задает самый неожиданный для меня вопрос.

— Марина, — он снова зачаровывает своими глазами. — Почему ты с Киром?

Пытаюсь вникнуть в вопрос, который как-то сильно диссонирует с тем, что я чувствую. Я? С Киром? Ах, да… Он же думает, что я Кира окрутила, втерлась в доверие, заставила сделать меня невестой.

— Я не с ним. Он мой друг. Всегда им был и всегда, и всегда им останется, — выдавливаю из себя. Сейчас не хочется ни язвить, ни огрызаться.

— Так какого черта ты в его квартире? — в голосе злость, которую Руслан явно пытается подавить, чтобы не испугать меня.

— В нашей вчера побывали те бугаи, — закрываю глаза, чувствуя, как с ресниц срывается слеза. — Мне там… Страшно…

Руслан большим пальцем аккуратно стирает ее с моей щеки, разворачивает мой стул к столу:

— Бери вилку и ешь, — твердо говорит он. — И я хочу услышать сейчас правду. Какое отношение имеют эти придурки к тебе?

Хочется поспорить, но выделяющаяся слюна и пустой желудок настаивают на том, чтобы я сделала так, как говорит Руслан.

Он пододвигает стул ближе и тоже приступает к завтраку, тщательно следя, чтобы я ела. Руслан терпеливо дожидается, пока я удовлетворю первоначальный голод и буду готова разговаривать.

— Моя мама в очередной раз взяла кредит. Только в этот раз где-то… Я даже не знаю, что это за контора, — сжимая вилку до побеления костяшек, отвечаю я.

— Много? — совсем по-деловому уточняет Руслан.

— Взяла? Десять, — пожимаю плечами.

— Они из-за десяти вот это все устроили? — он скептически поднимает бровь и встает, чтобы сварить кофе.

— Она взяла под дикие условия. Больше чем уверена, она даже не читала ничего, — отрешенно смотрю перед собой, монотонно пережевывая под шум кофемашины. — Когда брала было десять. Через день двадцать..

— Сколько?

— М? — перевожу на Руслана взгляд.

Он стоит, прислонившись к столешнице и сжимая своими крупными ладонями ее край.

— Какой сейчас долг?

— Я уже не помню. Может, сто шестьдесят. А, может, уже и больше… Что, в принципе, не так важно. У меня все равно их нет. И не будет, — невесело усмехаюсь я.

— А мать? Она не хочет поучаствовать в выплате долга? — сквозь зубы цедит он.

— О, она прекрасно поучаствовала, — поднимаюсь, беру тарелку и иду споласкивать к раковине.

— Где она?

— В тюрьме. Она немного “похулиганила”, и теперь с меня соседка требует денег, — смотрю на то, как вода стекает по белому фарфору тарелки.

— Марина, ты можешь уже нормально все объяснить, а не выдавать вот эти все обрывочные фразы?

Руслан рычит, выхватывает из рук тарелку и убирает ее.

— Борзов, ну зачем тебе это?! Да, я помню, что тебе я тоже должна на вызов. Удержи из моей зарплаты. С остальным постараюсь по-другому разобраться.

— А Кир?

— Ты опять за свое?! При чем тут он?!

— Почему ты не попросила его о помощи? — Руслан внимательно смотрит за моей реакцией.

— Это МОИ проблемы! Мне их решать!

— Он вообще знает? — уже практически кричит Борзов.

Я вся сжимаюсь, как когда-то в детстве, когда на меня кричала мать. С трудом сглатываю, закусываю губу и мотаю головой.

— Тебе зачем это? Руслан. Я и так загнана в угол. Пожалуйста, не делай мне больнее…

— Иди собирайся.