Мой первый. Я (не) вернусь

Глава 38

Интересно, а если я закрою глаза, мне будет так же неприятно? Может, мой организм сжалится, и я просто свалюсь в обморок? Ну может же мне хоть когда-то повезти? Пусть они там что хотят со мной делают, а я просто не буду ничего чувствовать.

— Эй, братва, идите все сюда. У нас тут десертик, — орет этот сиплый.

Все же зажмуриваюсь, чтобы хотя бы не видеть его довольной лоснящейся рожи. Надо же… я думала с таким голосом как у него и не поорешь, а он вон как хорошо справляется.

Наверное, я просто схожу уже с ума. Надо мной сейчас надругаются, а потом грохнут, а я думаю о том, кто может орать, а кто нет.

Еще пара шагов ко мне с характерным стуком. Остановился. Хмыкнул.

— Не, я не понял, — как-то даже обиженно говорит бугай. — Вам че, не надо? Ну как хотите, мне больше достанется!

Еще громче прокричал он. Потом присел рядом и скользнул рукой по моей ноге прямо под юбку. Где-то на колене дырка… Эх, жалко… хорошие были колготки.

Я усиленно пытаюсь абстрагироваться или придумать способ отключиться. Вместо этого противная лапища бугая под моей юбкой вызывает громкий и некрасивый всхлип с моей стороны.

— О да, малыш, давай. Сейчас я сделаю так, чтобы ты всхлипывала не от страха, а от удовольствия, — в каждом слове столько похоти, что меня снова начинает подташнивать.

Хоть бы вырвало. Прямо на бугая. Чтобы разозлился и побыстрее грохнул меня.

— Кстати, ты что-то удивительно тихая, — руки задирают юбку и заставляют меня вздрогнуть.

Веревки снова врезаются в запястья, заставляя обжигающую боль растечься по всему телу и вызывая красные круги в глазах.

Тихая? А есть ли смысл орать, учитывая, где мы находимся? В прошлый раз я орала так, что сорвала голос и потом месяц не могла разговаривать. Мне не услышали… И нашли спустя почти сутки и то только потому, что один из парней матери рассказал. Не моей, конечно. Моя тогда все эти сутки не просыхала…

— А может, ты как раз поострее любишь? Так это мы сейчас устроим, — мне кажется, у него чуть ли не слюна капает. — Твою мать… Да где эти придурки? Без них скучно.

Он отрывается от меня и уходит. Слышу, как удаляются шаги, скрипит дверь. А потом контейнер сотрясает грохот и громкая ругань. Судя по тому, что докатывается до моего уха, либо братки с ним сильно не согласны, либо…

— Помогите! — распахиваю глаза и пытаюсь приподняться. — Помогите! Я тут!

Крик выходит хриплым, натужным, потому что дико пересохло в горле. Но, похоже, этого хватает.

— Марина!

В груди словно огненный цветок распускается. Рус! Он… Он тут!

Из глаз текут слезы. Меня нашли. И я даже еще жива!

— Марина, — он оказывается рядом практически в мгновение.

— Рус, он… — я пытаюсь сформулировать мысль, но ничего не выходит. Мысли не складываются в единый поток.

— О нем позаботятся, — серьезно произносит Руслан, развязывая узел на веревке, стягивающей мои запястья. — Что он тебе сделал?

Его взгляд пристально осматривает меня, задерживаясь на порванных колготках и задранной юбке.

— Н-н-ничего… Ничего не успел, — чувствую, как меня колотит, но не могу ничего с этим сделать.

Наконец, веревка поддается, и я практически падаю, но Руслан ловит меня и подхватывает на руки, заглядывая в глаза.

— Испугалась?

Киваю и льну к груди Руслана. Надо бы обхватить его за шею, чтобы было легче, но руки вообще не слушаются. Синюшные пальцы не хотят гнуться и потихоньку наполняются жгучей болью от того, что восстанавливается кровоток.

— Конечно, испугалась, — отвечает за меня сам. — Но ты же побудешь еще немного сильной? Нам нужно добраться до врачей, чтобы тебя осмотрели. А потом я тебя заберу с собой. И больше никуда, слышишь? Никуда ты одна не пойдешь.

— Маячок поставишь? — шучу я, а потом вижу, как на его переносице возникает глубокая складка от нахмуренных бровей. — Погоди… или ты уже?

Он сжимает челюсти сильнее, только подтверждая догадку. Обалдеть…

— И где? — я пытаюсь вспомнить, что из того, что на мне было куплено Русом. Да ничего…

— Был в твоем телефоне, — произносит он, пока уносит прочь от огромного контейнера. — Они выбросили его прямо на подъезде к складам. Сделали бы это в городе, боюсь, я мог бы опоздать.

Очень хочется возмутиться, что это незаконно и вообще некультурно. Но я понимаю, что именно это и сохранило мне не только жизнь, но и здоровье.

— Ладно, прощаю, — пытаюсь юморить я. — Главное меня саму не чипируй.

Руслан выносит меня на какую-то площадку, на которой три черных внедорожника, человек десять крупных мужчин в черном и несколько тел, прижатых к земле. Мне было бы их жалко, холодно же, но явно не после всего того, что они предполагали для меня.

У одного из внедорожников умудряюсь разглядеть Кира и еще какого-то мужчину с военной выправкой. Они о чем-то разговаривают.

— Послал ребят, чтобы они нашли его, — докладывает он Руслану, когда тот ставит, наконец, меня на землю. — Изворотливый попался, гаденыш…

— Отлично. Тогда надо вызывать полицию, чтобы тут все разрулить, — кивает Рус, прижимая меня к себе и заодно поддерживая, чтобы я не упала. — Кир, ты Иосифу Андреевичу отзвонишься. А мы с Мариной…

Но договорить он не успевает. Из темноты точно на моей спиной слышится шорох, а потом полузвериный рык. Оглянувшись, вижу, что оттуда буквально выпрыгивает бугай, замахиваясь ножом.

Все происходит в считаные мгновения: я оказываюсь за спиной Руса, слышу его сдавленный ох и тихое чавканье от того, как нож входит в плоть, а потом раздается оглушительный выстрел. Руслан, согнувшись, оседает на землю, а бугай словно отлетает от нас, заваливаясь на спину.

Что? Кто? Кого? Все сплетается в смазанную картинку, и я оседаю рядом с Русом.

Где-то слышатся звуки сирен. Кажется, я даже вижу синие мигалки… Но потом и они исчезают.