Мой первый. Я (не) вернусь

Глава 29

У меня даже слов не остается после этого заявления. “Кто-то”? Лоханулся “кто-то”?

— Если у тебя сейчас повернется язык сказать, что это была я, или опять обвинить меня в том, что я проститутка, я сразу собираю вещи и ухожу, — отодвигаю от себя стакан и сжимаю кулаки. — Твоя уверенность в собственной непогрешимости просто зашкаливает.

Рука Руслана ложится на мою и аккуратно раскрывает кулак. Большой палец нежно гладит мою ладонь. Это действует как потрясающее успокоительное средство.

— Вопрос не в непогрешимости, Марин, — уверенно говорит он. — А в отсутствии или присутствии мозгов.

— Ну тогда их не было у тебя и нет сейчас, — бурчу я. — Раз ты все еще считаешь меня охотницей до денег.

— Так… Допусти, что они начали появляться и мы сейчас поспособствуем их развитию. Надо просто поговорить, без вот этих вот твоих защитных выпадов.

Я поднимаю глаза и ловлю серьезный взгляд Руслана. Он правда хочет разобраться…

— Хорошо. Давай, — веду плечом и откидываюсь на спинку стула, высвобождая руку. — С чего начнем?

— С денег, — коротко отвечает он.

Чувствую, как брови сами по себе взлетают вверх.

— Денег? — переспрашиваю я, как будто ослышалась.

— Сколько тебе нужно было, чтобы ты не пошла спать с другими? — спокойно спрашивает Руслан и впитывает мою реакцию.

— Ты бредишь, Руслан?

— А ты опять начинаешь меня обвинять во всем подряд, — говорит он.

— Хорошо, без обвинений, только фактами: мне никогда не нужны были твои деньги. Я бы их у тебя не взяла!

Я даже не представляю, что со мной нужно было бы сделать, чтобы я попросила у Борзова даже просто в долг! Мне было тогда так стремно, что я, мышь серая и нищая, чем-то привлекла этого богатого мажорчика, который то водил меня в рестораны, то устраивал сюрпризы, то еще что-то… Девчонки тупо мне обзавидовались!

— Но то, что ты преследовала меркантильные интересы — тоже факт.

— Еще раз. Я не встречалась с тобой ради денег и не стала бы. Никогда.

В этот момент Руслан замирает, а между его бровей углубляется морщинка.

— Один раз утром, когда ты еще не проснулась, я случайно увидел оповещение на твоем телефоне. Сообщение. Что-то типа: “Наконец-то ты взялась за ум и дала уже этому богатому буратино”. Я не поверил своим глазам. Решил, что это все бред и не стал обращать внимания.

Теперь пришла очередь хмуриться мне. Я не помню этого сообщения. Совсем. Кто это мог написать? Мать бы не стала про буратино писать. Потому что она первая же меня бы с грязью смешала, если бы узнала, что я сплю ради денег. Тогда кто?

Впрочем, кто угодно из моих “подружек”. Они мне тогда все уши прожужжали вопросами: чего это я строю из себя невинность, когда такой денежный мешок рядом.

Вот что они в нем видели. А я видела юмор, нежность, заботу, легкость, уверенность. Ошибалась.

Но сама я этого сообщения не видела. Написали и удалили? По пьяни? Или просто постебаться?

— И? Если бы не обратил, то не запомнил бы. Или хотя бы спросил бы меня, что за фигня?

Руслан молчит. Я попала в точку.

— Что я должен был думать, если только ленивый тогда не намекал на то, что ты со мной только ради денег? Я пытался заставить себя верить тебе.

— Ну же, Руслан, я слышу это “но” в твоей интонации! Давай! Договаривай!

Говорили ему. Намекали!

Закрываю глаза и чувствую, как горечь от слов Борзова начинает наполнять меня. Он мне просто не верил. Никогда.

— Да! Черт возьми! Я тогда решил присмотреться, подождать, что же произойдет, — Руслан встает со стула и отходит к окну.

Я теперь спиной к нему. Но мне совсем не хочется оборачиваться. Мне хочется отмыться от того, что он говорит. Оказывается, это я ему верила, верила в его чувства, а он… своим друзьям.

— Знаешь, говорят, что человеческое внимание избирательно. Это ведь всего лишь повод.

— Но, черт возьми, это все было!

— Не со мной. Нашел подтверждение словам?

— Я так думал, — говорит Руслан. — Накануне перед этим всем… У тебя на телефоне снова высветилось сообщение. И тут я уже не выдержал, прочитал.

— И… Что же там было? — честно говоря, мне даже самой интересно.

Потому что я тогда много всего интересного получала от девчонок, которые посмеивались, что я не хотела “раскрутить” мажора на Турцию. Я игнорировала, конечно. Но тогда они начали говорить, что это все дело в нем: просто жадный. И надо срочно найти нового.

— Что “в тебя верят”, “желают удачи с новым денежным мешком” и “ждут подробностей вашей встречи”…

Издаю нервный смешок. Это в стиле моих одногруппниц, да… Я так от этого бесилась, потому что это было каждый раз, когда у меня был выезд к новому клиенту в элитные районы.

— И ты, конечно, сразу поверил?

— Нет, конечно. Но подумал, что вот оно, то, о чем говорили все вокруг.

Молчание. Хотя… Блин, я даже не знаю, что сказать. Ему было сколько? Двадцать? Что он мог подумать, учитывая его ревностное отношение к эксклюзивности отношений? Черт. Мне сейчас даже винить его не в чем.

— Они все время мне эту хрень писали, потому что нравилось меня подначивать, — качаю головой. — Если бы ты включил свой мозг и пролистал чат выше, то увидел бы.

— Зато я на следующий день увидел, — он тоже оборачивается, и наши взгляды пересекаются. — Что я должен был думать? После этих сообщений, после того как ты не отвечала на телефон, а потом мне ответил какой-то мужик о том, что ты занята?

В груди саднит. Вскрываются старые не зажившие до конца раны, которые мы с Борзовым сейчас обильно посыпаем солью.

— Я поняла… — воспоминания о последовательности событий обрушиваются на меня лавиной, заставляя леденеть кончики пальцев. — Это все из-за него…

Борзов ухмыляется.

— И из-за кого? Того, который красиво имел тебя на видео?

— А ты внимательно видео смотрел? — отвечаю вопросом на вопрос. — Разобраться пытался?

Он сжимает челюсти так, что желваки ходят.

— Так вот. На этом видео в начале есть то, как он пристает ко мне. Как лапает, — я медленно встаю и подхожу к кухне. — Как пытается завалить на кровать, на которой я в этот момент застилала белье.

Снимаю свой лифчик с дверцы шкафчика и медленно складываю его.

— А теперь то, чего на этом видео нет, — вскидываю подбородок, закусываю губу, чтобы он не видел, как на самом деле нехорошо от этих воспоминаний. — Я еле-еле сбежала в истерике от него. Меня трясло полдня. А телефон… Забыла, когда убегала. Когда он кричал мне вслед, что я еще пожалею и сама приползу к нему.

Я разворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице. Ступенька за ступенькой. Захожу в комнату. Одеваюсь, словно в трансе. Выяснили? Да. Легче стало? Нет.

Он воспринял дурацкие шутки всерьез, я не нашла в себе сил рассказать, попросить о помощи и защите. Два дурака — пара. А два молодых дурака — опасная пара. Хорошо, тогда не залетела.

Спускаюсь, надеваю куртку под тяжелым взглядом Руслана, так и стоящего у окна.

— Ты куда? — мрачно спрашивает он.

— Ты еще не понял, Рус? Мы предпочитаем замечать то, что хотим. Ты хотел поверить в то, что я тебя обманываю, ты это увидел, — пожимаю плечами и кладу руку на ручку двери. — Ты имеешь право верить в то, во что хочешь. Пять лет назад ты обвинил меня в продажности. Нет никакой гарантии, что дальше что-то изменится. Ты был мой первым и единственным. И знаешь, что, Борзов? Я не вернусь к тебе.