Наваждение снежного рыцаря

— Я могу завтра по своему усмотрению распорядиться всем этим? — обвела взглядом продукты на кухонном столе, возле окна. — Хочу накатать яичной лапши, если позволите. Я… не знаю, как у нас обстоят дела, сир.

— Хорошо, как посчитаешь нужным.

Супруг улыбнулся и снова подошёл ко мне.

— Я буду помогать тебе во всём, а ты чувствуй себя здесь хозяйкой.

Кивнула, пряча взгляд в его доспехах. Смотреть на его лицо было тяжело, невольно припоминала наш свадебный поцелуй.

— Что ж.

Он меня отпустил и отправился раздеваться — снимать доспехи. А я первым делом нашла миску и налила туда немного воды, сполоснула руки. В другой помыла тыкву и нож, затем уже приступила к готовке.

Десять минут спустя мы уже кушали тыквенное пюре, приправленное солью.

— Можешь звать меня Элом, — супруг быстро прикончил кусок вяленого мяса и свою порцию, прежде чем поговорить.

— Ещё?

Понятно было, как он голоден. Мне же самой хватило и половины. Поэтому остальное время я смотрела в тарелку, чтобы не переесть.

— Ты уже не голодна? — спросил меня сир Элиас. Точнее, Эл.

— Мне немного надо, — улыбнулась ему.

— Тогда ты не против, если я доем?

Охотно протянула ему тарелку и с удовольствием смотрела за супругом. Оказывается, это очень приятно, когда поедают твою стряпню с таким удовольствием. Сразу вдруг захотелось сделать что-нибудь ещё.

— Ты можешь идти отдыхать, а я уберу.

Хорошее настроение вмиг улетучилось и проснулось множество тревожащих вопросов. Во что мне переодеться, где спать и вообще, как дальше себя вести?

— Ах, да, пойду займусь спальней.

Я поняла, на что он намекнул. Нужно развести огонь и прогреть комнату. Но не успела встать из-за стола, рука супруга меня остановила, накрыла мою ладонь.

— Я не это имел в виду. Ты, наверное, устала и хочешь отдохнуть.

— Но мне нравится сидеть рядом с вами, — честно призналась я.

— Тогда подожди немного, поднимемся вместе, и я всё тебе покажу. Ты можешь пока взять мою одежду, а завтра я попрошу Рильзу помочь, она сейчас нянчится с внуком, поэтому не может хлопотать у меня по хозяйству.

— Понимаю.

Ему нужна хозяйка — и это немало так обрадовало. Я наконец поняла, чем могу быть полезной и чего от меня ждут. Чего он от меня ждёт. Но оставался другой вопрос.

— Пожалуйста, — начала было я, но прервалась не найдя слов.

— М-м-м?

Эл погладил мою руку, слушая внимательно, будто ловил каждое моё слово.

— Спите в кровати. Я… мне… так неудобно видеть, как вы на полу, а я…

Рыцарь в ответ усмехнулся.

Я сказала что-то смешное? Краска стыда залила щёки. Не надо было просить лишнего. Это же ведь его воля — его решение.

— Мы будем спать в кровати, — заверил меня Эл, едва помыл тарелки ложки и ножи в чашке для мытья и расставил посуду в шкафу рядом с печкой. — Идём.

Показалось ли, но взгляд рыцаря стал напряжённым, едва он протянул ко мне руку. Охотно взяла его под локоть и снова очередное воспоминание вспышкой пронеслось перед глазами. Море, скованное льдами.

Прогнала странное видение или же фантазию. Непонятно. Отправилась вслед за супругом.

Наверху было две комнаты — в первой стояли тазы и вёдра, вторая была спальней. Элиас прошёл к камину, оставив меня у шкафа.

— Присмотри себе что-нибудь, я не возражаю.

Открыла и увидела ровные стопочки одежды на полках и висящие на вешалках и крючках парадные мужские платья, расшитые красивыми узорами. Сразу видно — сын лорда.

— Эта одежда осталась ещё с тех времён, — он мысли мои прочёл. — Что-то из этого мне мало и я уже не ношу.

Кивнула. Завтра переберу и спрячу старую одежду, негодную к носке, чтобы место не занимала. А для сна выбрала себе белую рубашку.

— Плащ уже не нужен?

— А, нет.

Тяжесть, к которой уже успела привыкнуть, покинула мои плечи и перестала отягощать спину. Сир Элиас перекинул плащ через спинку стула и вышел из комнаты, наверняка чтобы дать мне время переодеться. Батистовая рубашка за всё время уже напиталась запахом моего тела, и мне захотелось поскорее её снять.

Рубашка Эла была большой, рукава мне не подошли, поэтому, к сожалению, пристёгивать их пуговицами не стала. Села на кровать, разулась и стала ждать. Стоит ли залезть под одеяло? Или это будет верхом неприличия?

— Вода для умывания.

С этими словами супруг вернулся в комнату и окинул меня серьёзным взглядом. Ноги замёрзли, и я невольно подобрала их под себя, села на кровати.

— Прячься под одеяло, замёрзнешь.

— Спасибо, — поблагодарила я, — за рубашку, ужин, одежду. За всё.

Супруг замер на месте и смотрел на меня, будто о чём-то раздумывал. А я и правда замёрзла. Костёр уже неплохо занялся в камине, но воздух ещё не прогрелся. Поэтому охотно залезла под одеяло. А сир Элиас быстро разделся до кальсон, повернувшись ко мне спиной, и залез в кровать следом, не оборачиваясь. Лёг набок и подбил рукой подушку. И уже оттуда я услышала:

— Не переживай, я тебя и пальцем не трону.

Воспоминания недавнего разговора с Виестиной подсказали, почему. Он подумал, что я бесплодна? Или мой шрам попросту ему противен?

Улеглась на подушку и попыталась закрыть глаза. Холод не отпускал, и я вздрогнула, кутаясь в одеяло.

— Бр-р-р.

Накрыла голову в попытке согреться.

— Иди сюда.

Сир Элиас неожиданно повернулся.

— А как же… — начала было я, но отбросила всяческие мысли и с удовольствием подалась вперёд в объятья супруга. Рука моя проскользнула по его коже и я смущенно ойкнула.

Он промолчал. А мне вдруг очень захотелось услышать его голос. Просто жизненно необходимо узнать его мнение.

— Вы такой чуткий, — облегчённо выдохнула я, чувствуя тепло, исходящее от его тела. Эл прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

— Я такой не со всеми.

Промолчала, боясь спугнуть удачу. Но один немаловажный вопрос всё никак не давал покоя и мешал сохранять самообладание.

— Вам не нравится мой шрам?

Секунда, что он молчал, раздумывал, показалась мне вечностью.

— Я… — попыталась заполнить возникшую неловкость. — Это неважно.

— Нет, поясни, что ты имеешь в виду?

— Почему вы спали на полу? — отважилась спросить прямо. Сердце моё бешено колотилось, а я сама внутренне сжалась, ожидая ответа.

— Потому что у тебя очень соблазнительное тело.

Его простой и честный ответ словно свет во тьме озарил моё сознание.

— Так это не из-за моего уродства?

Подняла голову. Меня встретил серьёзный, напряжённый взгляд красивых карих глаз.

— О каком уродстве ты говоришь? Мне сейчас крайне сложно держать себя в руках и не опускаться до уровня животного.

Животного?

— Вы благородный и красивый мужчина, а не животное! — с жаром возразила я.

Сир Элиас усмехнулся.

— О, ты не представляешь, каким животным я могу быть. И если ты меня сейчас не оттолкнёшь, то очень скоро узнаешь.

«Не отталкивай его», — промелькнул в голове совет доброй женщины. И я, не думая, выпалила:

— Не буду.

— Что? — Эл будто застыл.

— Я не собираюсь вас отталкивать.

В подтверждение своих слов посильнее прижалась к нему и сказала всё, о чём думала в этой связи.

— Наоборот, мне здесь нравится, мне нравитесь вы, и я боюсь, что меня прогонят, едва у Рильзы появится время заниматься домашним хозяйством вместо меня. Ведь никому не нужны лишние рты.

Под конец я перешла на шёпот, не веря, что признаюсь во всех тревогах, которые меня терзают, ему… тому, кто меня спас и ещё ни разу не был со мной жестоким.

— Почему ты думаешь, что я тебя прогоню? — спросил он тихонько. А рукой погладил по спине и волосам, заправил непослушную кучерявую буйную прядь мне за ухо. — Как я могу прогнать собственную супругу? И, честно сказать, я не рассчитывал на понимание с твоей стороны, но мне бы хотелось, чтобы наш брак стал настоящим, а не только на бумаге.

Неужели он мои мысли прочёл? Нежели…

Вновь посмотрела ему прямо в глаза и не заметила ни единого намёка на весёлость, нет, он выглядел крайне серьёзным. А вот костяшками пальцев погладил меня по щеке и тихонько попросил:

— Можно, я тебя поцелую?

Улыбнулась и согласно кивнула, не ожидая встретить ту бурю эмоций, которая последовала затем. Нет, это была не грубость, все движения были мягкими и приятными, а поцелуй вышел замечательным и нежным, объятья — крепкими, надёжными и жаркими.

Я не знала, как себя вести, но этого и не потребовалось, чувства, возникшие между нами, подсказывали — я с удовольствием гладила его плечи и отвечала на ласки и поцелуи, как могла, напрочь позабыв о холоде. А затем пришла боль, но Эл меня предупредил, что это пройдёт, и я ему поверила, согласно принимая всё, что он готов был мне дать этой ночью.

Не знаю, чего было больше и захочу ли повторить подобное ещё раз, но на утро я чувствовала себя побитой собакой. Обиды, как ни странно, не было. Интуиция подсказывала, что так и должно быть. Осталась лишь малость — восстановить силы. Но как жаль, что сам Элиас ушёл рано утром, едва прозвучал горн, не разбудил. Вместо него это сделал громкий стук в дверь.

Я, не думая, одела праздничное платье, обулась и поспешила вниз, прихрамывая. Низ живота тянуло и саднило, словно открытая рана. А ещё немало напугала кровь на простынях, но мне было не до того. Стук был громкий и страшный.

— Ну вот, — услышала я, едва открыла дверь. Внутрь вошла низенькая женщина, укутанная по самый нос в пальто и шерстяную шаль. — Наконец Эл привел в дом хозяйку! — Она смерила меня оценивающим взглядом, а я невольно поёжилась от холода. — Ух, моя дорогая. У тебя совсем нет вещей? Замёрзнешь же, белая как полотно.

Она сняла шарф и укутала меня в него с головой.

— Давай займёмся делом поскорее, пока моя ляля не проснулась. Невестке тяжело одной, сама понимаешь.

— Угу, — согласилась я. — Так вы Рильза?

— Она самая, — седовласая волевая женщина широко мне улыбнулась и обнаружила крепкий ряд зубов. — Мой младший сын на побегушках у сира Элиаса, а я по хозяйству помогаю. Точнее, помогала. Сейчас зашла проведать по его просьбе. Тебе нехорошо?

Она заметила, как я скривилась, переминаясь с ноги на ногу. Живот ныл нестерпимо.

— У-у-у, — Рильза подошла и пощупала меня, будто всё поняла. — Ты, дорогуша, подстыла. Иди в постель, принесу тебе грелку.

— А как же домашние дела?

— Ой, не переживай. Я быстро вернусь, дам распоряжения младшему, он посидит, а сегодня я вам помогу.

Добрая женщина быстро взяла меня в оборот.

— Иди скорее, — настоятельно приказала она.

Я подчинилась, слыша множество шорохов за моей спиной.

— Ага, яйца и мука есть, лепёшки и лапшу сделать? — размышляла она вслух.

Краска стыда обожгла лицо. Это должна была быть я. Вот почему моё здоровье такое хрупкое? А вдруг от меня совсем не будет пользы?

Вернулась в комнату и с досадой посмотрела на кровавые разводы на простыни. Да и рубашку бы застирать. Кое-как сходила в соседнюю комнату и достала деревянный тазик. Сняла простынь и скинула её туда. Разделась догола и натянула другую чистую рубашку, а грязную отправила в следом. Воды бы принести и застирать, пока пятна не въелись.

— Ну ясно теперь, — Рильза появилась словно из ниоткуда. — Надо будет пожурить Элиаса, — женщина усмехнулась и помогла мне заправить новую простынь с другой стороны кровати.