Наваждение снежного рыцаря

Глава 16

Черное марево плыло по запертой комнате под самой крышей башни, куда долгое время не ступала нога человека. Холод стоял кругом собачий, но колдуньи будто не замечали. Творили свои тёмные делишки без оглядки на выставленный караул возле выхода к мосту, ведущему из каменного оплота для ссыльных личностей к главному донжону через казарму.

— Давай ровнее, скоро найденные тобой трупы доберутся до нужного места. Нужно, чтобы они выманили некролисков в лес, где бы их смогли бы обнаружить патрульные на змеекрылах.

— А плата? — не унималась ученица. Рука её подрагивала над убитой птицей, а полученные в управление упыри шипели и скалились в отражении мутной воды в стоящей на столе чарке.

— Всего лишь ноготь, — фыркнула колдунья. — Небоись, новый отрастёт.

Она взяла в руки кривой кинжал и с интересом стала разглядывать его острое блестящее лезвие.

— Но как же… — заскулила Ситэлия. Ей было противно жертвовать хоть частичкой себя ради тёмной магии. — Я не хочу!

— А что? Лучше лишиться глаза, или ещё хуже — кусочка внутреннего органа и истаять от кровотечения?

— Фу!

— То-то же, — опытная колдунья усмехнулась. — Веди давай, немного осталось. А потом закроешь глаза и я сама всё сделаю. Почуешь лишь краткий миг боли, потерпишь.

— А в-волосы? — предположила Ситэлия. — Неужели не хватит моей косы?

— Мало, — ответ Айшесс был неумолим. — Её еле хватит на следящие чары. И тёмная магия — коварная по своей сути, если плата мала, — церемониться не станет, выберет сама и отнимет ради восстановления тёмного равновесия. Плохо же ты меня слушала, дочь, если забываешь о самых основах, которым я тебя обучала.

— Некролиски, о-они разве не опасные? — вновь предприняла попытку отменить задуманное Ситэлия.

— Веди, сказала, — рявкнула колдунья. — И не скули! В конечном итоге тебе стряпаем счастливое будущее, а не мне.

— Можно подумать, ты останешься без ногтя.

Айшесс проигнорировала ворчание дочери и ответила по существу.

— Некролиски, да будет тебе известно, хищники. И чтобы размножаться — им нужно мясо. Много мяса. Любого. Поэтому они первым делом, попав в лес, прикончат всю падаль и начнут охоту за крупным зверьём или путниками. Может быть, караванами, если патрульные их не найдут раньше и не раструбят вести в ближайшем Огне. Элиас будет вынужден выступить вместе со всеми на зачистку, как снежный рыцарь. Он давал присягу и это его долг. Даже будучи сыном лорда, он не откажется от своих обязанностей, иначе потеряет уважение всех и каждого в Первом Огне.

— И что нам это даст?

— Это даст нам время расправиться с его женушкой, — нетерпеливо ответила тёмная колдунья. — Ты и сама видела, что дом их защищён лучше всякой крепости. А базарные воришки после поимки одного из них вряд ли согласятся иметь с тобой дело.

— Да и в город будет выбраться проблематично, — Ситэлия вздохнула, унимая дрожь в руке. Будто смирилась с неизбежным. — Хорошо. Я пожертвую ноготь, но ты отведёшь беду от моего суженного, если таковая последует за Элиасом.

— Мы это уже обсуждали, не вижу смысла повторять…

Айшесс вдруг прервалась и крепче вцепилась в чарку, произнеся:

— Во-о-от они, мои хорошие. Идут к твоим упырям. Всё, можешь остановиться… Или нет. Лучше сделай вид, будто жертва будет убегать. Веди рукой назад, — а немного помолчав, рявкнула: — Веди, говорю!

— Будто это так легко, — проворчала Ситэлия и бросила беглый взгляд в чарку. Вздрогнула от вида склизкого четвероного чудовища, пошире разинувшего пасть. Кислотная слюна стекала по его челюсти вниз, вызывая на снегу громкое шипение. — Но как мы можем это слышать? — изумилась она. — Мы разве колдовали над чаркой?

— Я колдовала. А ты не бойся, плату заплатишь за своё. Всё, дело сделано. Обрывай связь, иначе руку сломает, когда эти начнут закусывать твоими упырями.

Ситилия вмиг запаниковала, потому что не знала как!

— Убирай руки от птицы и стряхни кровь на пол. А я сделаю всё что требуется. Живей!

Сделав, как велели, начинающая тёмная колдунья выдохнула от облегчения, но лишь ненадолго, пока не увидела в руке Айшесс устрашающий кривой нож, который та обычно использовала для своих чёрных делишках.

Секунда-другая, и в комнате прозвучал приглушённый стон, крик сквозь плотно стиснутые зубы.

Плата была принята. А из чарки мутной воды послышались громкие чавкающие звуки и противный хруст костей.