Космическая шкатулка Ирис

Странные прозрения Ландыш

Ландыш смотрела на его профиль, поражаясь его чисто внешнему сходству с Куком. Это и был Кук! Только для чего-то придумавший себе грим местного мага, надевший тёмные линзы на свои светлые глаза, подкрасивший бороду в более тёмный цвет, закрывший лысину париком. Ландыш ужасно захотелось дёрнуть его за волосы, а поскольку они были с Кипарисом наедине, то она так и сделала. Водитель же был отделён от них прозрачной перегородкой.

– Ты что?! – изумился маг, вмиг утратив свою важную стать. Он схватил её за руки, – Мне же больно! Ты точно в своём уме? Не поспешил ли я, взяв тебя с собою? – Он дал знак водителю и тот притормозил на почти пустой дороге. Редкие машины, обгонявшие их или проносившиеся навстречу, казались Ландыш голограммой. Как и сама природа за пределами машины, кроме человека, схватившего её за руки. – Может, вернёмся? Тебе лучше идти туда, куда ты и хотела до нашей встречи. Мне такие бешеные попутчики не нужны.

– Я только хотела проверить, не парик ли у тебя на лысине, – честно призналась Ландыш. – Уж очень ты похож на одного человека.

– На Золототысячника? – уточнил он.

– Не знаю такого. У моего знакомого другое имя.

Кипарис долго тёр свою макушку, – Вот учудила! Я же молод и не страдаю заболеванием волос. Лысина – редкое уродство. Удивляюсь, как моя мать могла любить лысого мужчину, – сказал вдруг он. – С её слов он всегда был таков. Другим она его не знала.

– Твоя мать жива?

– Жива. Чего бы ей и не жить в такой-то роскоши и довольстве, при полном равнодушии ко всем, кто не она сама.

– То есть? Она плохая мать?

– Не бывает плохих матерей. Бывают несчастные судьбы у тех, кому не дано добрых матерей.

– Значит, плохие матери бывают? Если не дано добрых?

– Мать всегда самое доброе существо на свете по отношению к тому, кому она дала жизнь. Если это не так, то матери нет вообще, а есть только роженица, лишь по роковой ошибке свыше давшая душе телесную структуру, но не способная дать материнской любви. Какая она тогда мать?

– Значит, у тебя матери не было, а была только некая роженица, произведшая тебя на свет?

– Да, – ответил он.

– И отца тогда не было? Ведь насколько я поняла, тот Золототысячник тоже не дал тебе отцовской любви.

– Моим отцом был маг Вяз. Он дал мне необходимую для моего развития любовь и заботу. Старался, по крайней мере. А уж как у него получилось, всё зависит от точки зрения тех, среди кого я жил и живу.

– Ты достоин такого отца как Вяз? Ведь ты говорил, что лучшего мага, чем он, нет на целом континенте.

– Нет. Не достоин я такого отца, как был маг Вяз. Не уберёг я его. Слова доброго и сердечного ему не сказал при его жизни. Думал, что он будет вечен. А сам я вечно буду беспечен. Буду жить в его уютной тени без забот и хлопот. Одним лёгким днём да ночной забавой без всякой ответственности за ту, кому я также жизнь поломал. Без тяжёлых мыслей, без угнетающих дум о будущем.

– Почему тебя угнетают мысли о будущем? И кому ты поломал жизнь? – не отставала Ландыш. Кипарис смотрел на неё с задумчивостью в красивых карих глазах, чем-то похожих на глаза собаки овчарки. Только у них такой обманчиво-мудрый взгляд, не сулящий добра тому, кто по отношению к ним проявляет бесцеремонность. Так и вышло. В следующую минуту он схватил в охапку её распущенные волосы и пребольно дёрнул за них, как сделала и она сама только что с его волосами. Ландыш вскрикнула, на глазах выступили слёзы. Если это сдача, то справедливой она не была. Во-первых, она женщина, во-вторых, он маг – образец выдержки и достоинства с его слов, в третьих, она ехала к нему в гости, в четвёртых, по его же приглашению, а не самозвано.

– Выпусти меня из своей архаичной колымаги! – приказала она.

– Куда? Разве ты сумеешь добраться одна в столицу, когда вокруг сплошные леса? Да тут и пешеходной лестницы-спуска поблизости нет. Или ты будешь прыгать вниз головой? Ты должна знать, что ни одна машина никогда не остановится, увидев пешего бродягу там, где ему не место. Тебе придётся брести пешком много часов подряд, пока на первой же лестнице – спуске тебя не схватит охрана за нарушение установленного порядка и не посадит в дом ограничения для расследования, кто ты и как попала на закрытый объект. Что ты тогда расскажешь? Разве у тебя есть цифровой номер в придачу к твоему имени? Я думаю, что его нет. Ты бродяга, и ты будешь выдворена, как и положено бродяге, за пределы столицы. Если же ты сошлёшься на меня, я не стану подтверждать твои слова. – Вот уж этот маг-задира простаком не был! Заманил её, а теперь куда она уйдёт?

– Как же так? Ведь маги никогда не лгут. Сам же сказал, – оторопела Ландыш от его двуличия.

– А небесные странники всегда говорят правду?

– Не знаю, о каких странниках твоя речь.

– Ты же сама призналась в том, что ты и Фиолет из одного народа.

– Вовсе нет. Фиолет принадлежит к другой звёздной расе. Да чего ты и поймёшь в том, в чём я и сама не понимаю ничего. Я же совсем мало живу на свете. Я даже на Родине своих предков была совсем мало, ничего там не поняла, не успела увидеть. Я даже своего мужа понимаю через слово, когда он разговаривает со мною. От этого ему со мною скучно. Он любит меня только потому, что ему одиноко здесь. Он жил в три слишком раза дольше, чем я, он повидал другие миры, строил инопланетные города. Имел несколько жён до меня и родил много детей, уже выросших. А я?

– Как? – удивился пополам с огорчением Кипарис. – У тебя есть муж? Ты его любишь? Да ведь ты совсем девочка по виду!

– Я уже мать. У меня и дочка есть.

Кипарис обдумывал услышанное.

– Разве тебе не должно быть это безразлично? – спросила его Ландыш, не понимая его опечаленного вида. – Ты же маг. Ты давал обет безбрачия.

– Я не могу иметь семью. Но никто не вправе запрещать мне любить того, к кому меня влечёт. Это было бы бесчеловечно. Такого запрета нет ни для кого живущего, если он полноценный и здоровый.

– Ты таким вот образом хочешь сказать, что тебя ко мне влечёт? – засмеялась Ландыш, но тоже невесело.

– Хотел бы я увидеть того, кто смог бы остаться равнодушным к такой красавице, – ответил он. – А я очень одинок. Я подумал, что встреча с тобою – это ещё одна улыбка Создателя мне. Но, видимо, я исчерпал милосердие Создателя к себе.

– Ладно. Пусть водитель тебя довезёт до твоего Храма, а потом я уеду с ним назад, – вынужденно согласилась с его доводами Ландыш.

– Он никогда не повезёт тебя одну без меня, – ответил Кипарис, сохраняя полное спокойствие. – Ты же не магиня и не маг.

– Но ведь в том пригороде, где ты живёшь, есть же общественные дороги для простых людей?

– Есть, – ответил он. – Только ехать тебе обратно придётся долго. Хорошо если к вечеру успеешь в столицу. А ну как опоздаешь на свою дорожную линию? Тогда придётся тебе идти домой пешком или ночевать в столице.

– А есть там такие места для путников? – Ландыш впервые вдруг подумала о том, о чём прежде ей и мысли в голову не приходили.

– Есть, – ответил он, – Только гостевые дома для простого народа шумные и неопрятные. Постели деревянные и жёсткие, без постельного белья, да ещё и с кровососущими паразитами, живущими в стенах. Как уснёшь, если уснёшь, то они и присосутся к твоей нежной коже.

– Тьфу! – Ландыш разрумянилась от гнева на мага – хама. – Вовек тебе на достигнуть того образца, коим был твой отец Вяз, – сказала она. И попала в самую больную его точку. Весь его хулиганский задор угас. Он вздохнул и глубоко задумался. В профиль он опять стал похож на Кука, отчего тревога Ландыш угасла. Человек – местный двойник Кука не мог быть ей опасен ничем.

– Да, – согласился он, – ты права, прекрасная и умная девушка с прекрасным именем горького весеннего цветка.

А надо сказать, что своё имя Ландыш переводила на местный язык, называя себя тем же именем, но звучащим по-другому.

Вскоре они вышли у лестницы, ведущей вниз. Водитель так же безмолвно развернулся и укатил туда, откуда их и привёз. Выход на саму лестницу был заперт сплошным железным затвором. Кипарис достал из бокового кармана круглый предмет, похожий на золотую архаичную медаль, дающуюся за те или иные заслуги и подвиги. Он вложил её в круглое отверстие, испещрённое в своей глубине таким же рисунком, как его «медаль», и створка раскрылась с глуховатым скрежетом. Они спустились по нескольким пролётам вниз, а на самой нижней площадке опять оказались перед таким же затвором. И опять Кипарис использовал для её открытия свою «медаль». Наконец они оказались за пределами лестницы на ярко-зелёной траве. Было похоже, что тут никто и не ходил.

– Если кто-то украдёт твой ключ от входа, он сможет попасть на скоростную дорогу третьего уровня, как ты её назвал? – спросила Ландыш.

– А толку вору от этого? Ни одна машина его не повезёт, поскольку все водители знают в лицо тех, кто принадлежит к КСОРу. Идти пешком? А смысл какой? По обычной бесплатной дороге проще и быстрее.

– Зачем такое сложное разделение людей по использованию ими тех или других дорог?

– Этого я не знаю. Так заведено. Не мною. Мне не объяснили, зачем и кем заведено.

– Понятно, – Ландыш покорно брела за магом, а тот вёл её за руку как маленькую.

– Не волнуйся. Ты моя гостья. Я всё тебе покажу. Явлю тебе своё гостеприимство, а потом доставлю до самого твоего пригорода, где ты и живёшь.

– Каким образом? Ты же отпустил водителя?

– Я его вызвал на тот самый час, как приведу тебя сюда обратно. Вечером. Твой муж получит тебя в сохранности и даже сытую. У меня великолепный сад. Я подарю тебе полную корзину фруктов. Ты увидишь, какие необыкновенные яблоки умел выращивать мой отец Вяз.

– Значит, ты не считаешь Золототысячника своим отцом?

– Почему нет? Считаю. Но ведь и Вяз не был мне чужим.