Космическая шкатулка Ирис

Окончание праздника

Вернулась Рамина. Волосы растрёпаны, фалды на юбке мятые, глаза шальные. – С вами, конечно. Я же не шлюха, чтобы тут ночевать. А еды-то сколько осталось! Я уж для Финэли соберу оставшееся.

Руднэй задержал её руку. – Куда? В свой подол?

Рамина заметалась, ища то, во что бы положить остатки пиршества. – Вы-то всё имеете. А я работаю. За каждую лепёшку и уж тем более сладости проливаю солёный пот.

– У женщин пот сладкий, а не солёный как у мужчин, – поделился своим опытом Сирт. Он как фокусник достал из кармана штанов большую матерчатую суму, раскрыл её и подал Рамине. – Правильно, бывшая аристократка, познавшая вкус трудового хлеба. Забирай всё. Финэля порадуется. Эту суму мне подарила на память одна нищенка со свалки. А как известно, у нас осталось ещё очень много не очищенных мест после владычества тех, кто изнурял и губил трудовой люд. Многие люди настолько разрушены психически и умственно, что им трудно включиться в новую жизнь. Многим и невозможно уже.

Рамина с брезгливостью осмотрела суму. Сирт поспешил её успокоить, – Вещь чиста, как чиста была душа той женщины. Она же из новой совсем тряпки была сшита. Говорю же, мне на память о днях, проведённых там, куда вы и носу не сунете.

– Чего ты её при себе таскал? – У Рамины не было выбора. Или отказаться, или набрать лакомств для Финэли. Она сгребла всё, что было. Не забыла и тарелки с бокалами, а также синюю фигурную флягу. – Угощу моего милого Ва-Лери, как он ко мне придёт. Он никогда «Мать Воду» не пробовал.

– Отец Руднэя сказал, что «Мать Вода» – подделка. Не настоящая, – поделилась своим знанием Ландыш.

– Где её найдёшь настоящую? Не прежнее время, – отозвалась Рамина. – Нам теперь и такая за редкое счастье. Помню, у моего отца вся его спальня была завалена такими вот фляжками. Он хлестал настоящую «Мать Воду», а потом бродил в своих галлюцинациях, как по собственному дому и парку, никого не узнавая. Нам с Ва-Лери настоящая и не нужна. У нас с ним всё и так отлажено в этом смысле. Мы с Ва-Лери любим друг друга по три раза кряду за одну ночь. А уж утром начинается новый сеанс большой любви.

– Опять ты! – смутилась Ландыш, улавливая, с каким интересом парни слушают откровения про «милого Ва-Лери».

– Силён! – сказал Сирт.

– Едем? Или ещё послушаем, как Ва-Лери любит Рамину прохладным утром после жаркой ночи? – спросил Руднэй.

– Завидуете! – крикнула Рамина. – Вот и ищите себе ту, кто способна поднять ваше драгоценное достояние на такую высоту, чтобы и до утра уровень не снижался. Можно и до следующего вечера. А там опять ночь. А там…

– Размечталась! – одёрнул её Сирт. – Ты же не на коленях сидишь у праздношатающегося элемента, чтобы такое говорить. Ты оглянись, кто рядом!

Рамина с испугом посмотрела на Руднэя и замолчала. – Тут всё можно. Тут же «Ночная Лиана». И потом, я же не осталась на ночной сеанс с теми, кому это можно и сегодня. А тот элемент, как ты сказал «праздношатающийся», глава одного из Департаментов. Не скажу какого. Забыла какого. Бывший аристократ, а работает как вол на ваш режим заодно с бывшим мясником и кровавым сектантом Сэтом!

– Замолчи, Рамина, – совсем тихо произнёс Руднэй. И она замолчала.

– Где же возьмёшь других людей? Откуда? – спросил Сирт. – Если только со звёзд свалятся. Да ведь в таком количестве, какое и необходимо для нашей жизни, оттуда никто не свалится. Вот нарожаешь детей от своего «милого Ва-Лери», выучим их, они и заменят всех бывших аристократов и кровавых мясников. Не задаром же милый Ва-Лери так напрягает своё драгоценное достояние? Детишки будут у тебя, Рамина, что надо!

– Отстань! Сам напрягай своё достояние. Пусть тебе твоя злюка и рожает умников для будущего, – отмахнулась Рамина. Сирт был ей племянником, и она его не боялась.

В машине Ландыш сидела на переднем сидении рядом с местом водителя. Вёл машину Руднэй. На заднем сидении ехала Рамина и Сирт. Сирт спал, навалившись на Рамину, а та временами ругалась, что он её задавил своим весом. Сирт пробуждался и ругался уже на Рамину, что она не даёт ему досмотреть любопытный сон.

Ландыш смотрела тайком на профиль Руднэя, на сосредоточенные только на управлении машиной и на дороге глаза, на молодые и сильные руки, представляя себе крамольное. Эти руки, как они смело ласкают её… И убеждение, что всё вернулось, что всё повторится, лишало её разума, понимания, где она, с кем она. Она судорожно сжимала колени, дрожала от наступившего вечернего холода, от неконтролируемой и безумной любви, вдруг вернувшейся к ней. И она опрокидывала это нахлынувшее, её переполнившее через все удерживающие края, безумное чувство на того, кто вовсе не был её мужем. А если? Не было никакого перемещения ни на какую Паралею, а они как были, так и остались в пределах своеволия непостижимой Ирис? Застряли в её материнской плате, включены в новую версию игры? А если он новая версия прежнего Радослава? Вон сколько у Кука сыновей, а ни один не продублировал своего отца ни в чём. Поскольку они же не клоны, чтобы быть подобием отца – биологического донора? У них, у каждого была своя мать. Человек черпает материал для своего построения из бездонного генетического котла обоих родителей, слившихся информационно, а там несчётное число всевозможных комбинаций, и повторение исключается. Если только отдельные черты, особенности внешности, ума и характера. А если она скажет ему откровенно: «Радослав, да будет тебе придуриваться! Ты же отлично знаешь, кто я». Но не скажет, поскольку он другой человек. И то, что он такой, тому может быть множество причин, связанных со спецификой чужой планетой, с природой его матери, и мало ли с чем ещё. Да ведь прочие трольцы подобны им, землянам, и не являются нисколько репликацией своих родителей. И Руднэй детально всё же иной, и только тоска самой Ландыш жаждет видеть его полным подобием своего отца. Для неё уже не было секретом, чей он сын. Кто ей о том сказал? Как будто никто, а знание этого факта пришло откуда-то. Старик? Он сказал? Или как-то иначе передал информацию? Сумбур длинного вечера, где и было совершено умышленное угощение её каким-то дурманом со стороны обаятельного Сирта, – всё это погружало её мышление в разлад, чувства в метущуюся сумятицу. И тогда вот кто его мать! Нэя! Та Нэя, чей алмаз лежит в кармашке рюкзака Владимира, а Ландыш он достался уже потом, уже после другой жены Радослава.

– А что если мы как были, так и остались на Ирис? – обратилась она к нему, воспользовавшись тишиной, воцарившейся в салоне машины, когда Сирт уснул, а Рамина последовала его примеру, поскольку тоже была перегружена впечатлениями, а встала очень рано. – Что ты думаешь по этому поводу? И наш милый домик в скучном зелёном пригороде сменил другой антураж, как бы Паралея, являющаяся тоже выдумкой? А при этом ты даже выгодно помолодел. И ты только разыгрываешь меня, играя в не узнавание? Если не хочешь быть Радославом, будь опять Вендом. Непривычно тебя так называть. Буду звать тебя новым именем Руд. Мой милый муж Руд…

Руднэй обернул к ней лицо, тараща глаза в очевидном испуге за её состояние. – Тебе нехорошо? Да ведь в «Ночной Лиане» давно уж нет настоящей «Мать Воды». Откуда же твоё изменённое сознание? Ты понимаешь, где ты? Кто рядом с тобою? – Он затормозил машину и остановился на полностью пустынной лесной дороге, ведущей в сторону города ЦЭССЭИ. Позади что-то забормотал Сирт, очнулась Рамина, – Что? Уже приехали?

Ландыш плакала. Реальность упорно не хотела превращаться в желанную сказку. Он обнял её несколько неловко, неумело целуя в ухо и трогая языком её универсальный переводчик, приняв его за родинку на мочке уха.

– Хватит лизаться! – сказала Рамина с заднего сидения. – Поехали домой! Мне завтра на производство в отличие от вас бездельников. И где только вы работаете? А что, Лана, у вас на полях вольный режим работы? Когда пришёл, тогда и ладно? Может, и мне туда перебраться? Буду работать на чистом воздухе, под чистым небом или дождём, в жару и в сырость, зато без этой жуткой дисциплины. Как же я ненавижу дисциплину! Разве женщина – солдат, чтобы жить по расписанию? Я решила, буду рожать каждый год, как другие, и растить детишек.

– Для этого тебе надо найти мужа, – отозвался Сирт.

– Вот ты и найди мне мужа. Из числа своих учёных собратьев. Чтобы я не погрязла окончательно в чернорабочей трясине.

– А твой милый Ва-Лери с его способностью совокупляться по три раза за ночь, а утром повторить всё по новой? Он не подходит для такой цели? – подковырнул её Сирт. Ландыш и Руднэй сидели в позе двух окаменевших голубков, подобных тем, коими украшают комоды всякие бабушки. Такая мысль возникла у самой Ландыш, начитанной сверх меры в последнее время. А как выглядело объективно, то есть со стороны, она не знала. Но ей не хотелось выходить из такого вот состояния сладостного тёплого окаменения, поскольку она успела согреться в его объятиях.

– Надо было с Инары стащить её накидку, – сказал Руднэй, – ты совсем замёрзла, а мне нечем тебя согреть.

– Ты меня уже согрел, – сказала она.

– И я! И я застыла! – вдруг тоном маленькой Виталины закричала Рамина.

– И что теперь? Укрыться же нечем, – резонно возразил Сирт, стаскивая с себя свою зелёную рубашку и накрывая ею Рамину. – Как бы наша труженица не захворала. Тогда родное производство понесёт ощутимые убытки, лишившись такой вот замечательной и дисциплинированной работницы на пару дней. Всё пойдёт прахом! Производство придётся закрыть.

– Не смешно, – отозвалась Рамина, кутаясь в его рубашку. Сирт остался голым до пояса. Ландыш обернулась и увидела, как отлично и спортивно он выглядит.

– Отдам твою рубашку своему Ва-Лери. Финэля её заштопает. Рубашка атласная, дорогая. А у тебя полно и других. А то у Ва-Лери жуткая одежда. Но я же не за одежду его люблю. Он мне голый нравится. Лана, ты озябла? Пусть и Руднэй снимет свою рубашку, – предложила она ехидно.

– Нет, – ответил Руднэй. – Я раздеваться при девушках не буду. Я не так воспитан.

– А я вовсе не воспитан. Кому было? Мама – бывшая аристократка, отринувшая все заповеди предков. Отец – уж очень занятый человек, – ответил Сирт.

– Не надо мне рубашки. Мне не холодно, – сказала Ландыш. Они расцепились с ощутимым усилием. Машина тронулась, и вскоре въехала на территорию города. В том самом месте, где и находилась крытая остановка для общественного транспорта, Ландыш велела остановить машину.

– Куда? – в страхе вскричала Рамина, – тут же лес кругом! И темень страшная. Ты что, Лана? Поехали ко мне ночевать, если тебе до твоих полей топать и топать. А почему мы туда не доехали? – спросила она удивлённо.

– Тут совсем рядом, – сказала Ландыш, – меня встретят.

– Кто?! – спросили её все разом.

– Кто надо. – Ландыш быстро помчалась от машины в сторону стены леса, где и была нужная тропинка. Чтобы они её не вздумали догонять. Она знала, что там уже стоит обеспокоенный Владимир. Об этом на самое ушко ей и сообщил маячок, находящийся в её универсальном переводчике.