Экземпляр номер тринадцать

Глава 22

Деймон Мигре

Пожалуй, первое, что он ощутил, приходя в сознание было даже не непривычное ощущение отдохнувшего и выспавшегося организма, а сладкое, томящее и нежное тепло играющей рядом Искры. Ее Искры.

Мягкое бедро прижималось к его ноге, хрупкая ладошка цепко держала его руку, выдавая внутреннее напряжение и беспокойство его Истинной.

Мгновенным порывом было открыть глаза, обнять, успокоить. Крепко прижать к себе и прогнать этот страх, поглотивший самое дорогое существо. Но годы непростой службы сыграли свою роль и Деймон медленно выдохнул, контролируя тело и мимику, не спеша раскрывать, что уже пришел в себя.

Девушка нервничала. Поминутно трогала холодными пальчиками его лоб, машинально при этом оглаживая прямую линию густых бровей и лаская раскрытой ладонью его колючую щеку. Гладила, не отдавая с тебе отчета в том, что каждое ее движение само по себе доказательство вечной связи. А может просто не желая отдавать себе в этом отчет? И поощряемая в своем отрицании упорным давлением Верховой ведьмы ее же ковена.

Уж в том, что Гретта Градейн в свои сто восемьдесят далеко не девичьих лет точно знала, что перед ней истинная связь Деймон не сомневался. Их разговор был коротким, но совершенно открытым. И пусть, поначалу, Темная приняла явление его Искры избранной на проявление приговора. Теперь-то она не могла сомневаться в том, что видела. Истинная связь. Единение сил. Редкая драгоценность, даруемая теперь лишь единицам. Подарок небес.

Который костью в горле встал Темному ковену.

Ведьмы не поощряли семейные узы. Чурались их, словно проказы. Не считали благом. Для них вообще любая связь была лишь кандалами, путами, лишающими свободы. А уж Истинная связь… Так что новостью поведение Верховной не стало.

Новостью была сама избранная. Точне то, что ее Искра не отозвалась на него сама.

Мистика. Невозможно. Если бы он сам не был свидетелем собственного невезения, не поверил бы, что такое бывает.

Это было три года назад. В далеком провинциальном до последнего камня Лиране, куда отправили специальную комиссию из двенадцати дознавателей для расследования страшного преступления, неожиданного ставшего достоянием общественности. Кстати, благодаря непрофессионализму местной полиции, само собой. Это надо же, у них под носом десятки лет зарвавшийся Накопитель творил пугающие своей жестокостью преступления, а вскрылось все чисто случайно, благодаря бесследному исчезновению самого же Накопителя. И сил этой, так называемой, полиции не хватило даже на элементарное неразглашение информации!

Кроме этого неопрятного сюрприза, по приезду в наполненный горным воздухом Лиран его ждал и еще один.

— Брат! — весело окликнул его прямо в коридоре полицейского участка знакомый голос — Какая встреча!

И он даже не удивился, что его узнали сквозь сумрак.

Отвратительная особенность их родственной связи. Когда-то казавшаяся волшебством. Теперь же лишь вызывающая глухое раздражение и злость.

— Вермон — сухо обронил инквизитор, оборачиваясь и встречаясь взглядом со своей, казалось, точной копией — Ты здесь.

— Как видишь — пожал плечами его близнец, язвительно ухмыляясь — Казначейство отправило провести проверку. Не ожидал увидеть и твою Богом отмеченную душу в этой дыре. Не твой уровень, правда?

Деймон промолчал, ни одним движением не выражая своих эмоций. Но этого и не требовалось. Брат чувствовал его, казалось, клетками кожи.

— Злишься? — с удовлетворение произнес он — Зли-ишься… Это хорошо, Дей. А то мне было бы совсем гадко. Знаешь, понимать, что я как канцелярская крыса сверяю цифры в чьих-то грязных отчетах в то время как ты наслаждаешься властью, деньгами и высотой собственного положения. Ты же у нас одаренный! Хранитель Искры! А, смотри — ка, ты в том же захолустье, что и я! Как так вышло? Проштрафился? Или дар потерял?

Инквизитор мола повернулся и направился к выходу.

— Еще увидимся! — с деланным радушием кинул ему в спину Вермон — В этой дыре всего одна гостиница и два приличных трактира. Так что, рано или поздно, еще поболтаем.

...

Казалось, они с братом родились с этой ненавистью друг к другу.

И не от этой ли ненависти погибла их мать, не пережив родов? Не от нее ли отец, едва соображающий от горя, дал разрешение повитухам резать тело, чтобы достать погибающих в мертвой утробе младенцев? Не из-за их ли борьбы уже там, внутри испустившей дух матери, повитухи первым вынули Вермона. Долго удивляясь тому, как буквально на глазах наливается здоровьем младенец, который на первый взгляд вообще мог родиться не жизнеспособным, как часто бывает у близнецов. И вот же чудо! Маленький, с явными признаками недоношенности, а жизненная сила из него бьет фонтаном!

И фамильное Древо приняло факт первого вздоха его, как старшего сына. Наследника фамилии.

А может ненависть родилась позже?

Когда призванный для освидетельствования маг сообщил отцу, что его жена скончалась не сама. Ее искру испил тот самый старший сын. Точнее тот, кого сделали старшим недалекие повитухи, вынувшие на свет слабого младенца наперед сильного. Того, что не взял силу рода, не стал Исходником, продолжая жизнь фамильной Искры. Волей судьбы, старшим стал выродок.

Да, именно так назывались рождающиеся в сильных магических семьях пустышки. Или, что еще страшнее, носители дара, который говорил об угасании Искры, ее вырождении в этой его ветви — Накопители.

Лучше бы он был просто пуст. Но, к ужасу отца, Вермон полноценной пустышкой не был. Выродок оказался именно Накопителем. Еще в утробе досуха высосавший собственную мать, чтобы выжить. Выжить и стать старшим.

Фамильное древо глухо. Его не обмануть. Ему не объяснить. Первый вздох достался тому, кто не имел на него права. Родившийся же двумя минутами позже Деймон стал младшим. По иронии судьбы, именно ему достался сильный и чистый свет Искры, определившей всю его дальнейшую судьбу. Искры Исхода.

Инквизиция приехала, когда ему исполнилось три года.

Нет, это не стало неожиданностью для отца. Их ожидали. Мигре всегда служили инквизиции. Даже фамильный замок, теперь изрядно обветшалый, но еще не утративший своей грандиозной помпезности, достался им именно на службе, как отчуждённое имущество сожженной на костре ведьмы.

Недолгий разговор с юношей без возраста и следов времени на молодом лице, назвавшимся Старейшим. Проверка силы Искры и выданный в подарок ларец с тонким, длинным кинжалом. Вот и все его воспоминания о той встрече.

Однако отношение к нему в семье сразу же разительно изменилось.

До этого отец с трудом переносил присутствие Вермона. Деймона же с грустью иногда трепал по вихрастой голове и тяжко вздыхал при этом. Близости между ним и детьми не было никогда. Но после визита инквизиции ситуация стала еще горше.

По глупости, брат сперва воспринял с энтузиазмом произошедшие изменения.

Теперь, в то время, как Деймона нещадно муштровали приглашенные на дом сильнейшие маги, оплаченные инквизицией, Вермон мог вдоволь гулять по заросшему парку, кататься на маленьком пони и учиться рыбачить, под чутким руководством веселого конюха.

Пока Деймон, размазывая по лицу слезы и сопли, покрывался все новыми синяками и ссадинами, отрабатывая владение боевыми искусствами, Вермон слушал чудесные сказки старой няни и лакомился горячим печеньем на кухне.

Понимание настигло старшего брата в восемь лет.

К тому моменту, Деймон постигал тяжкие науки уже четыре с лишним года. Он стал слишком серьезным. Слишком молчаливым и не по возрасту взрослым, чтобы оставаться достойным соратником по играм своему веселому близнецу. Пропасть между братьями росла и крепла, поощряемая разницей воспитания и молчаливым вниманием отца. И, иногда, Вермон все-таки задавался вопросом, придется ли и ему так же, как брату заканчивать свои бесконечные игры? Ведь сказка не может длиться вечно. Что, если настанет и его черед?

Когда в замок прибыл гувернер, нанятый для обучения старшего наследника необходимым навыкам письма, чтения и счета, все стало ясно.

График обучения детей отличался как день и ночь. В расписании Вермона не было ни магических наук, ни боевых искусств. Фехтованию отводились жалкие два часа в неделю. Исключительно ради факта физической нагрузки. И как дань уважения старым традициям. Все равно никто уже не помнил, когда последний раз дуэли были не магическими. Так что шпага, торжественно выданная мальчику, вызвала у него не более, чем недоумение.

— А где мой маг-наставник? — капризно поинтересовался Вермон, недружелюбно глядя на представленного ему гувернера.

— Тебе это не потребуется — холодно соизволил отозваться отец — Обучаться магии ты не будешь.

— Но Деймон обучается! — возмутился мальчик — Я тоже хочу.

— У тебя нет дара — бросил через плечо отец, направляясь к выходу из комнаты — Ты выродок. Искра досталась Деймону.

— Нет! Так не бывает! Не может быть! — закричал Вермон чувствуя, как затряслись губы и глаза наполнились слезами — Фамильное Древо не признало бы пустышку! У меня есть дар! Есть!

На миг отец замер в дверях, а потом резко развернулся и ударил его по лицу наотмашь:

— У. Тебя. Нет. Дара! Ты выродок! Выродок! — отвешивая пощечину снова и снова после каждого слова, орал он — Выродок! Повтори!

— Нет! — защищая лицо руками, рыдал ребенок — Нет! Не правда!

Отец замер, тяжело дыша и потирая отбитую ладонь. Вермон громко плакал, сжимаясь в комок, упав к его ногам:

— Н-не правда… Я ст… старший! Дре…древо признало! — всхлипывал он, прикрывая пунцовые щеки ладошками — Я не вы… не выр…

— Выпороть его — хриплым голосом приказал отец хмуро кивнувшему гувернеру — Пороть, пока не осознает.

Вермон смог встать с постели лишь через четыре дня. Спину и бедра его еще долго лечили мазями и примочками, убирая пунцовые вздутые полосы, оставленные моченым прутом и грозящие загрубеть в страшные шрамы. Слуги шептались, что мальчик просто потерял сознание от боли. Но так и не произнес требуемого признания.

Инцидент предпочли забыть. Тем более, что Вермон больше не требовал обучать его магии.

Никто тогда не понял, что он не смирился.

Он просто стал обучаться всему сам.

Не известно, как он нашел в старой библиотеке нужные ему книги. Как быстро понял, что за страшный дар скрыла его Искра. Не было и свидетелей тому, как он впервые смог призвать алую каплю света, живущую у него внутри. Как постиг ее. Научился контролировать, чувствовать, использовать.

Но свою вторую в жизни жертву он осушил, когда ему исполнилось двенадцать.

Мага, обучавшего до этого Деймона владению даром, доброго старика Аншер, вечно терявшего свои допотопные очки, таскающего братьям сладких сахарных петушков на палочке и называющего обоих мальчиков «вир великого дома Мигре», нашли выпитым до дна в самом дальнем углу сада лишь спустя несколько дней после его исчезновения.

...

Была ли вина отца в том, что открыв в себе сдерживаемый до сих пор дар Накопителя Вермон словно сошел с ума он собственного могущества?