ООО «Иной мир». Филиал ада (СИ)

Где-то неподалеку от места Х.

— Спасибо, что пришел. Мужчина, в чьих звериных глазах застыла решимость, лишь молча кивнул. Он не любил говорить попусту. Признавать свои ошибки тоже не любил, но сейчас был иной случай.

— Я изменю твою ауру на сорок минут, этого времени должно хватить. Но предупреждаю — будет больно.

— Делай уже, — проворчал добровольный помощник, скрывая под грубостью нервозность, и обернулся. О боли полуволк знал многое.

— Запомни: твоя главная задача — спасти Марго. Ольга справится сама.

Желтые глаза сверкнули непокорством, но тот единственный, кто мог проникнуть на закрытую для нелюдей территорию (час назад на парк опустился энергетический купол, сквозь который беспрепятственно могли пройти лишь люди и животные), промолчал. Он как никто другой знал, что нельзя отступать от приказа начальства ни на микрон, как бы порой ни хотелось иного. Майор спецподразделения, уже третий год работающий в филиале ада под прикрытием, не произнес ни звука, когда на его лоб легла тяжелая длань Ангела Смерти, на время превращая его из оборотня в обычного пса. Лишь крепче стиснул зубы и прикрыл глаза, пряча боль замещения ауры под веками. Кто бы ему ещё месяц назад сказал, что придется это делать — посмеялся бы в лицо, но сегодня стоило лишь услышать суть просьбы, как согласие прозвучало ещё до того, как просящий договорил. Ангелам Смерти не отказывают… Но он согласился на эту авантюру не ради него.

— Удачи.

Мощное тело огромного серого пса скрылось в ночи. Мужчина, чьи волосы были белее снега не от рождения, а от боли былых потерь, простоял на месте всего на секунду дольше. Но вот и он исчез, буквально растворившись в воздухе, чтобы спустя мгновение распахнуть огромные полупрозрачные крылья из чистой энергии и зависнуть в небе прямо над центром энергетического купола. Он мог вмешаться в любой момент, для Ангелов Смерти не существовало непреодолимых преград. Он мог всё сделать сам: найти, спасти и покарать… Но его задача была иной. Этого требовало равновесие, против которого даже он не вправе был пойти. Никто не вправе идти против равновесия, и он обязан это проконтролировать. До часа Х оставалось семь минут…

До условленного места я дошла чуть раньше полуночи. Темнота парка не пугала, а ведь раньше я бы обошла его стороной по самым освещенным улицам. Но не сегодня. Слух улавливал всевозможные шорохи, но разум распознавал их раньше, чем они могли меня напугать. Прошелестела листва слева, но это был лишь ветер. Прошуршало справа за кустом, но не враг, а белка. Хрустнула ветка за спиной… А вот это уже сигнал. Но не для страха, нет. Это сигнал о том, что меня уже увидели те, кто пригласил, и теперь внимательно осматривают — одна ли я пришла. Вы не поверите — одна.

Губы тронула скупая улыбка. Не знаю, чего добивался Самаэль своим прикосновением, но впервые в жизни я не боялась, а мой мозг работал как четко отлаженный механизм. Я осознавала, что меня завели в полуночный парк не для беседы, а для чего-то страшного и запрещенного, но знала, что сделаю всё ради спасения нас обеих. Верила, что сумею. На кону больше чем жизнь и совсем скоро я узнаю, что именно. Местом встречи был фонтан, отключенный на ночь (причем и фонари не работали), и до него оставалось всего несколько метров, когда за моей спиной скрипнул щебень, которым были посыпаны дорожки, и незнакомый мужчина нервно приказал.

— Стой. Встала.

— Повернись и разведи руки в стороны.

Сделала и это, с некоторым недоумением опознавая в сумраке ночи ангела, которого видела на вечере испанских танцев. А ведь я до последнего верила, что на похищение и угрозы способны лишь демоны.

— Брось сумку.

Бросила, криво усмехнувшись. Неужели он думает, что у меня есть с собой оружие? Да я даже не знаю, как стрелять. Меня внимательно осмотрели, отчего по коже пробежала неприязненная дрожь, и только после этого заговорили вновь.

— Иди к фонтану.

Развернулась, сделала несколько шагов вперед и меня ослепила вспышка нестерпимо яркого света. Хотела прикрыть глаза рукой, сделать ещё шаг, но тут же поняла, что не могу — тело меня больше не слушалось, замерев соляным столбом. Неужели всё?

— Снежина Ольга Андреевна, — прозвучал насмешливый женский голос совсем рядом. — Дочь музы и падшего ангела. Человек, лишенный божественного благословения и оттого потерявший своё место на земле. Специалист, привлёкший своими способностями демонов и ставший центральным объектом проекта под названием "Дух-кадровик". Ничего не упустила?

Даже если бы могла открыть рот — не смогла бы ответить. Мне никто не говорил, как называется проект и сейчас мозг лихорадочно искал те крупицы разрозненных знаний, которые я успела почерпнуть из маминых книг и архива ада. Ираида хотела сделать из меня духа? Как Дарию? Оказаться на вечность привязанной к организации, кабинету, должности и беспрекословно выполнять поручения демонического начальства. Вот уж точно судьба похуже смерти! Но почему именно меня?

— Печальная участь. Не правда ли? — продолжала женщина, чей голос походил на голос ангела Катарины, но я не была в этом уверена на сто процентов. Увидеть её я не могла — из-за ослепляющего света слезились глаза, а у меня даже сморгнуть не получалось.

— Но ты выполнила свою часть соглашения и за это я хочу предложить тебе нечто большее, чем рабскую участь демонической служки. Ты меня слушаешь? Внимательно слушаешь? — моего уха коснулись прохладные губы и внутренне меня передернуло от отвращения, хотя внешне я оставалась безучастной. Почему-то показалось, что меня коснулся мертвец.

— Я хочу предложить тебе прощение, — продолжала шептать ангел мне в ухо. Моей щеки коснулось что-то ледяное, по ощущениям — металлическое, а ангел всё не унималась.

— Я не могу тебя просто убить, ты настолько грешна, заключив контракт с адом, что тут же попадешь к ним, но я могу сделать так, чтобы перед смертью ты успела искупить свою вину. Ты ведь не хочешь попасть после смерти в ад, девочка?

В ад я не хотела, тем более умереть. Но кажется, по последнему пункту вариантов мне предоставлять не собирались. Хотя… Что там говорил Самаэль? Пока у меня есть душа — я бессмертна? Ведь в принципе без разницы, кто съест мою личность — бог или дьявол, если душа всё равно отправится дальше. А можно поподробнее о сути встречи, а то у меня уже глаза болят.

— Вижу, не хочешь, — усмехнулась девица и провела острием оружия по моей щеке.

Кинжал, а может что другое, был настолько острым, что я почти не почувствовала боли, лишь теплые капли крови дали понять, что меня ранили.

— Катарина, время! — поторопил женщину сообщник.

— Знаю, — недовольно шикнула та, кто перевернула всё моё представление об ангелах с ног на голову, и вновь обратилась ко мне. — Выбирай. Огонь, вода, сталь?

В душе всколыхнулось недоумение. Для чего мне предоставлен этот странный выбор? И где, черт возьми, мама?!

— Ах, да! Чуть не забыла! — Катарина, словно услышав мои мысли, язвительно хохотнула. — Марго, посмотри на то, что ты натворила! Посмотри на свою дочь! Ты этого хотела, когда оставила плод своей низменной похоти? Что может вырасти от семени падшего?

И сама же себе язвительно ответила.

— Да ничего путного!

Кажется, мне на лицо попала чья-то слюна.

— Гнилое яблоко, упавшее с гнилой яблони! Грязная полукровка! Даже не человек! В ней нет божественной благодати, нет ничего доброго и полезного обществу! Одна лишь демоническая грязь, которую она с удовольствием нацепила в угоду своим хозяевам!

— Оля, не слушай их! — выкрикнула мама откуда-то издалека. — Ты не гнилое яблоко! Ты самая добрая и отзывчивая! Ты пришла сюда, и уже одно это говорит о твоём благородстве!

— Молчать! Не сметь вмешиваться!

Звук пощечины отозвался в моей душе такой острой болью, что я не упала лишь потому, что меня заставляли стоять и слушать. Да они безумны! Все они безумны! Возомнили себя человеческими судьями и творят беспредел! Да какое она имеет право меня судить? Это мой собственный выбор, если уж на то пошло! Где они были, когда мне была нужна их помощь? Когда меня преследовали неудачи и беды? Когда я нуждалась в поддержке и дружеском совете? Разве многого мне было надо, чтобы просто жить? Всего лишь обычная работа! И кто мне её дал? Не ангелы! Нет!

— Катарина! — разошедшуюся женщину вновь строго окрикнули, и я без труда расслышала злобный скрип её зубов.

— Ах, да. Не отвлекаемся.

Лезвие черкануло по моему плечу, рассекая кожу, как талое масло.

— Ты умрёшь в любом случае, я не могу позволить, чтобы этот проект стал успешным и проложил дорогу остальным. Но в твоих силах умереть достойно, став мученицей, и расплатиться за свои грехи душой. Выбор за тобой. Огонь, вода, сталь?

Стоп. Я не собираюсь расплачиваться за какие-то там надуманные грехи своей душой! Мозг заштормило от лавины панических мыслей, я не знала, каким именно образом из меня собираются делать мученицу и как вообще подобное допустило их начальство, но вместо сотни возможных действий, которые требовало тело, могла лишь стоять и слушать. Выключите уже кто-нибудь этот чертов свет!

— Если затрудняешься с выбором, я сделаю его за тебя, — вновь жарко прошептали мне прямо в ухо и резко полоснули кинжалом вдоль руки. — Обещаю, тебе будет очень больно. Так больно, что разум откажет, а душа разорвется на куски и растает миллиардом очищенных от греха осколков, напитав нас благодатью творца. Это благое деяние сполна искупит твои грехи.

Она чокнулась. Точно чокнулась! Слева хрустнула ветка, обострившимся восприятием я непонятным образом поняла, что это бродячая собака, но новый росчерк кинжала, на этот раз доставшийся спине, опалил нервы жгучей болью. Я не могла двигаться, не могла даже стонать, лишь слёзы градом катились из моих глаз, своим количеством обозначая охватившие меня страх, боль и отчаяние. Кошмар. Самый настоящий кошмар! Ухо уловило ещё один хруст совсем близко, затем приглушенное грудное рычание… Мне было так больно, что я отвлекалась на что угодно, лишь бы отвлечься и удержать сознание. Я не хотела умирать. Не хотела лишаться души. Не хотела!

— Откуда здесь собака? — взвизгнула Катарина, на мгновение навалилась на меня, а затем полоснула ножом так, что, кажется, достала до сердца. — Уберите пса!

Криков становилось больше, их громкость возрастала, но я уже не могла разобрать слов, слушая лишь шум своей крови, чересчур быстро вытекающей из слишком глубокой раны. Я чувствовала, что умираю… А может и к лучшему? Что-то взорвалось, погас свет и я упала. У меня уже не оставалось сил, чтобы закрыть глаза, но в наступившей тьме я не видела ровным счетом ничего: ни звезд, ни других отблесков. Щеки коснулось что-то теплое и мокрое… Затем снова. Невероятно жалобно заскулил пёс… А затем я умерла.

Минута утекала за минутой. Он сидел в засаде и терпеливо ждал шанса на удачный исход дела. Два обезумевших фанатика, решивших прославиться якобы великим деянием во славу своего господина. Сколько он таких видел… Но именно сегодня цена ошибки была слишком велика. Вроде обычная, но было в ней что-то такое, что заставило его вспылить и нагрубить, когда он увидел, как смотрят на неё окружающие. Он солгал о её неестественности, захотел причинить боль. Ту боль, что почувствовал сам, когда понял, что у него нет ни шанса и такая как она никогда не посмотрит на такого как он. Глупый, непрофессиональный порыв, о котором пожалел практически сразу, но слова уже были произнесены. Стало ещё больнее, когда она к нему прикоснулась. Осторожные, невероятно деликатные касания женских пальцев жгли его нервы до сих пор. Но не той болью, от которой хотелось избавиться, нет… А той сладкой истомой, едва уловимо отличающейся от боли, которую хотелось испытывать вновь и вновь. Непривычные, странные ощущения. Недопустимые для таких, как он. Но жизнь одна и он готов рискнуть.