Покаяние. История Кейса Хейвуда

Глава 12.  Мое прошлое...

В один прекрасный день, все, что меня когда–либо заботило, и все, над чем я работал, полностью исчезло. Я обессилен. Я остался ни с чем, кроме изношенной пары боксерских перчаток, старой гитары и фотографии нас с Джеттом, когда мы были молоды.

С этими вещами, помимо одежды, я переехал в новое жилье.

Первая комната, которую Джетт попытался дать мне в «Клубе Лафайет», не подошла. Это оказалась роскошная, дорогая комната, но я не хочу удобств. Я хочу простую, чем–то напоминающую клетку, в которой я и должен быть. К счастью, комнатка на первом этаже старого крыла для служащих, идеально подошла. После ремонта этой части здания, она стала более современной, но не такой шикарной, как остальные.

Двуспальная кровать у стены, тумбочка, небольшое рабочее место и один стул, слева ванная комната. Из окна проникает минимум света, делая комнату холодной и стерильной.

Она так близка к камере, как я хочу. Удивительно, насколько может измениться жизнь, в считанные минуты. В один момент, я на вершине карьеры, а в следующий, прячусь в особняке лучшего друга, помогая ему запустить мужской клуб для городской элиты. Не так я представлял свою жизнь.

Я часами учился взвешивать и принимать правильные решения, чтобы достичь своих целей и стать боксером, которым я всегда хотел быть. Но один неверный шаг, одно упущенное суждение, и я потерял все. Я потерял свой дом, свою работу, но самое главное, я потерял уважение всех не только в моей жизни, но и всех, кто когда–либо верил в меня, особенно город, который я люблю.

Мой отец умер вскоре после того, как меня лишили лицензии, оставив после себя долги и злобный дневник, наполненный высказываниями, каким разочарованием я был. Я продал свой дом и все имущество и заплатил долги, оставшись ни с чем, кроме вины.

Единственный человек, который дал мне время – это Джетт, потому что он знает правду и знает, кто я на самом деле. Он знает, сколько проделано тяжелой работы и как сильно я люблю спорт. Он знает, что я не сделал бы ничего, чтобы поставить под угрозу мое будущее, только он верит в меня.

Я вешаю боксерские перчатки на гвоздь в стене и торжественно смотрю на них. Это символически и мучительно для меня. Это была моя карьера. Я упал, но нужно двигаться дальше.

Это следующая глава в моей жизни, но я, блядь, не готов двигаться дальше, но останавливаться не вариант, так что, я глотаю свою гордость, и открываюсь переменам, начиная работать нянькой. Вот как я это вижу, хотя Джетт сказал, что это намного больше.

Видимо, клуб предлагает изобилие мероприятий, но с моим нынешним взглядом на жизнь, я не могу видеть картину целиком.

Раздается легкий стук в дверь, и входит Джетт с нейтральным выражением лица.

– Мне не нравится что ты здесь, – говорит он, оглядываясь по сторонам.

– Ты не можешь контролировать все на свете, так что, смирись, блядь, с этим, – отвечаю я и кидаю свою сумку на кровать. – Чего ты хочешь?

– В ближайшее время, прибудет первая девушка. Думал, что мы поприветствуем ее.

– Я думал, что ты хотел быть недоступным для этих женщин.

– Ну да, – отвечает Джетт. – Но Барбара другая. Она нуждается в большой помощи, она в таком же состоянии, как и ты, и мне кажется, было бы неплохо, если ты встретишь ее.

– Ты чертовски прав, – соглашаюсь я. – Почему ты делаешь это, Джетт? Почему принимаешь всех этих женщин здесь? Пытаешься изменить их?

Джетт глубоко вздыхает и проводит рукой по лицу, явно не желая заводить этот разговор, но меня это не волнует. Последнее время, я думаю лишь о том, куда бы деть всеохватывающую боль в моей груди.

– Почему? – Снова спрашиваю я. – Это связано с отъездом Наташи? Ты просто не можешь быть с этой женщиной, поэтому привозишь в особняк других, трахаешь их, и разрешаешь остаться здесь?

– Это не так, – зло отрезает Джетт.

– Нет? Потому что именно так это и выглядит. Так скажи мне, если это не из–за Наташи, то что тогда?

– Я уже забыл о Наташе. Она может великолепно проводить время с Рексом, мне все равно,– раздраженно отвечает Джетт, явно не радуясь такому повороту событий.

– О, да, ты очень убедителен.

– Это связано с моей мамой, придурок, – выпаливает Джетт.

Отпрянув назад, я спрашиваю: – Твоя мама? Почему?

Джетт облокачивается о дверной косяк и сует руки в карманы. Его черные брюки резко контрастируют с рубашкой, а волосы растрепаны, словно он проводил по ним руками. Я давно знаю Джетта, и видеть его почти взъерошенным, ключевое слово почти, для меня в новинку. Он всегда и во всем уверен. Он никогда не сомневается в себе, но он встревожен из–за нового предприятия.

– Я чувствую, что мне нужно что–то сделать, чтобы почтить ее память и отдать дань ее короткой жизни. Я долго думал об этом, и единственное, что смог придумать – это помочь женщинам, которые пошли по тому же пути, что и она. Я не помог ей, но уверен, что могу помочь им, начиная с Барбары.

Я киваю и думаю о тех правилах и системе, которые придумал Джетт для этих женщин. Это сложно. Я еще многое должен понять, но я вижу, как он использует их знание как зарабатывать, находясь под контролем, это умно. В дополнение к танцам и зарабатывании денег на городской элите, девочки должны получить образование, что означает, что они не смогут навсегда остаться «Девочками Джетта». Если они собираются быть частью клуба, то они должны работать на развитие будущего за пределами того, что они знают.

Идея сумасшедшая, возможно, не принята внешним миром, но это может сработать.

Если Джетт хочет почтить свою мать, кто я такой, чтобы помешать ему? Черт, когда мужчина хочет что–то сделать, он не позволит ничему встать на его пути. Я не собираюсь испытывать его пределы.

– Ну, мы должны пойти поздороваться с ней, – говорю я, кивнув Джетту. Он последний раз оглядывает голые стены и качает головой.

– Я хочу, чтобы ты переехал в комнату получше.

– Этого не произойдет, конец дискуссии. Давай выдвигаться.

Джетт вскидывает бровь. Дом кричит о старом свете, но все в городе считают по– другому. Джетт не человек из старого света. Он заработал свое состояние инвестируя, развивая контакты по всему городу и ведя честный бизнес, который был больше, чем у его отца, Лео.

Когда мы подходим к парадной двери, водитель Джетта обходит вокруг машины и открывает дверь для очень робкой женщины.

Барбара.

Волосы крысиного светло–грязного цвета и я не уверен, вымыты они или это ее истинный цвет. Она настолько худая, что одежда поглотила ее целиком. Ее глаза удивленно расширяются, от роскошного дома перед ней.

В руках зажат мусорный мешок, в котором уместилось все ее имущество. Я осматриваю ее с ног до головы, и мое сердце сжимается. Эта женщина нуждается в помощи, ей нужен второй шанс, и Джетт готов дать его ей.

Джетт выходит вперед. – Добро пожаловать, Барбара. Пожалуйста, проходите.

Она нерешительно подходит к нам, сжимая свои вещи, и осматривает нас. Облизав губы, она говорит.

– Сколько?

– Извините? – переспрашивает Джетт.

– Сколько я буду должна Вам за это? У меня нет наличных, но я могу отсасывать у Вас каждую ночь. В любом случае, я сделаю что–либо сексуальное. Просто скажите что, и я сделаю это, как минимум пять раз, вместо наличных.

Мой желудок скручивает от ее искренности. Я думал, что моя жизнь куча дерьма, но видя Барбару с отчаянием в ее глазах, я понимаю, что у меня не все так плохо.

– Барбара, Вы ничего мне не должны. Я хочу помочь.

Она разражается пронзительным смехом и ставит руку на бедро готовясь к сражению.

– Вы хотите «помочь»? – спрашивает она, используя воздушные кавычки. Она выходит вперед и тычет Джетта в грудь.

– Я не знаю что не так с Вами – богатеями, когда вы трахаете нас и отрицаете это, пока Вас в это не ткнешь. Это похоже на некий фактор позора для Вас. Позвольте сказать все, как есть. У меня есть отверстия. Используйте их, как Вам нравится, пока я влачу здесь свое жалкое существование.

Она выдыхает и проходит в дом. Джетт поворачивается ко мне с огромными глазами, и я еле сдерживаю смех от выражения его лица.

– У нее есть отверстия, Джетт, используй их, как тебе угодно, – с усмешкой, повторяю я.

– Христос, – бормочет Джетт, входя в дом.

По некоторым причинам я знаю, что полажу с Барбарой очень хорошо.

– Хорошее местечко. Парень получил добычу, – говорит Барбара, бродя по дому. – Я имею в виду, хром и кожа, неплохо. – Она поворачивается к Джетту и осматривает его с головы до ног. – Какова Ваша выгода?

– Это не должно Вас беспокоить, – обиженно отвечает Джетт. Чего он ожидал от такой девушки, как Барбара? Она неотесана и нетактична.

– Хм, Вы будете ходить с шилом в заднице, пока я здесь? – спрашивает Барбара. – Потому что, если честно, я предпочла бы его обойти, но я справлюсь. Мне, блядь, не впервые попадается такой богатый мальчик как ты. Ты бы хоть для приличия посадил меня в свой дубс. Так, где я буду спать?

– Барбара, ты здесь, чтобы стать лучше, получить образование и добиться чего–то в своей жизни,– продолжает Джетт, пытаясь помочь ей понять его намерения.

Хлопок жвачки, эхом раздается в зале, Барбара, скрещивает руки на груди и подозрительно разглядывает нас.

Она указывает на нас и спрашивает: – Вы вместе?

– Блядь, нет, – быстро отвечаю я, Джетт оборачивается ко мне с полуулыбкой.

– Слишком хорош для меня? – спрашивает он.

– Мы не делаем этого, – отвечаю я.

– Барбара, я покажу Вам Вашу комнату.

– О, собственный дворецкий. Как в фантазии, – огрызается она.

Я быстро разворачиваюсь и нахожу ее лицо.

– Бля, я не твой дворецкий, и не твой друг. Я здесь, чтобы убедиться, что ты делаешь то, что должна делать и соблюдала правила. Поняла?

Твердость в моем голосе заставляет Барбару сглотнуть и она кивает. Я иду за ней по лестнице, когда Джетт окликает нас.

– Прежде, чем Вы уйдете, Барбара, Вы больше не должны пользоваться своим именем. Теперь, когда Вы – «Девочка Джетта», Вы должны быть неуловимы.

Единственные люди, которые будут знать, кто Вы, это Кейс и я. С этого времени Вас будут звать Бабс. Ваше прошлое – осталось в прошлом. Это – первый шаг к новому началу.

Когда Вы покинете «Клуб Лафайет», у Вас будут образование и цель в жизни. Ваши дни на улицах закончены. Та жизнь, осталась позади. Пора идти дальше.

Хотя Джетт обращается к Барбаре, я думаю, он пытается достучаться и до меня.

Новое начало? Никаких новых начинаний, там, где я обеспокоен.

Я веду Барбару, или Бабс, в ее комнату и открываю дверь. Это место гораздо приятнее, чем мое. Сквозь стеклянную стену справа, проникает немало солнечного света.

Оранжевые шторы обрамляют окна, на стенах висят черно–белые фотографии Нового Орлеана. Постельное белье белое, а стены светло–оранжевые, что делает комнату похожей на взбитые сливки. Это комната, принесет счастье и утешение, комната, в которой я не должен быть.

– Это твоя комната. В шкафу ...

– Это моя комната? – перебивает меня Бабс. Она ходит по комнате и с трепетом разглядывает маленькие штрихи и яркие цвета.

– Да, это Ваша комната, – отвечаю я, не желая болтать с ней. Она, явно, плачет, осматривая новое место. Ее глаза блестят от восторга. Нет, я не люблю плачущих женщин.