Покаяние. История Кейса Хейвуда

Глава 19.  Мое настоящее…

Удар за ударом, боль выстреливала в мою голову, заставляя дергаться мой глаз и охватывая весь мозг. Мой желудок переворачивался с каждым шагом, но боль была желанна. После недели вынужденной пьяной комы, я ощущал последствия.

Я поднес бутылку воды ко рту и наслаждался прохладой, которая скользила по моему пересохшему горлу. Джетт заставил меня съесть хоть что–то, но я сожалел о принятой пище, поскольку тошнота вновь охватила меня.

Я ненавидел то, что боялся Голди, и что она боялась за меня. Джетт знал мои возможности и знал, что я мог ускользнуть в еще более темную дыру, чем там, где он нашел меня, но Голди не видела раньше эту мою сторону. Она пыталась быть стойкой большую часть времени, но я заметил страх в ее глаза, когда она смотрела сегодня на меня, выражение, которое я никогда больше не хочу видеть на ее красивом личике.

Голди все еще оказывала эффект на меня. С нашей первой встречи, я знал, что она станет частью моей жизни. Это нельзя было отрицать.

Хотя боль из–за нее уже умерла. Желание пометить ее как свою, вырвать ее из рук своего лучшего друга, – все это ушло, и завязалась настоящая дружба.

Она чувствовала меня, и сейчас я не мог ничего поделать с ее беспокойством из–за того, что произошло между мной и Лайлой.

В то мгновение, как она заметила, что я трезвый, она сделала своей миссией выяснить, что произошло между нами с Лайлой. Я избавил ее от подробностей и сказал, что ничего не выйдет. По словам Голди, это было не достаточно хорошее объяснение.

Придирки, которые я получил, послужили причиной второй волны тошноты и головной боли. Маленькая девчонка с медовыми волосами становилась безжалостной, когда дело касалось ее лучшей подруги. Так было, пока Джетт не заметил, что я достаточно настрадался, чтобы увести Голди и кинуть еще больше еды в моем направлении.

Чувствуя себя наполовину человеком, я сел на капот черного Порш Каенн Джетта, поглощая воду и дожидаясь Пеппер, которая встретится со мной перед отелем. Я упирался одной ногой в бампер внедорожника, а другой в землю, проверяя свое полупьяное равновесие. Солнце припекало мою спину, а влажность Луизианы выветривала алкоголь из каждой поры моего тела. Детоксикация – настоящая сука.

– Боже, разве ты можешь выглядеть еще сексуальнее? – спросила Пеппер, подходя ко мне, щелкая жвачкой во рту, одетая в джинсовые шорты и короткую майку.

Девчонка выглядела чертовски красивой. Она встала передо мной и потрепала мои волосы. – Ты, на самом деле, вошел в образ такого задумчивого человека, – она просканировала мой простой наряд из поношенных джинс и белой футболки. – Почему это так просто для мужчины?

Я снял очки и оглядел Пеппер с головы до ног.

– Почему это так просто для женщины? – спросил я в ответ.

У нас с Пеппер время от времени были свои моменты, особенно после того, как Джетт и Голди, наконец, начали встречаться. У нас у обоих были демоны, с которыми мы боролись, и мы выяснили, что потеряться в наших телах, – легкий способ забыться. Так было, пока Лайла не вошла в мою жизнь, поэтому я прекратил все связи с Пеппер. Это было неожиданно, но она знала, что идя на соглашение, она понимала, что это просто секс и ничего больше.

Кстати, она все еще трахала меня глазами, я знал, что она хотела вернуться к нашему старому соглашению. Часть меня думала об этом в моем пьяном ступоре. Я думал позвонить ей, но был слишком пьян, чтобы даже поднять телефон и написать ей, а уж трахаться с ней бессмысленно. К тому же, подсознательно, я знал, что причиню боль Лайле, а я не хотел делать этого.

Лайла и Пеппер ладили, но всегда существовало скрытое напряжение между ними, когда они обе работали в «Клубе Лафайет». Это было заметно, когда они находились в одном помещении вместе. Это сделало отношения между ними двоими намного жестче.

– Куда мы поедем? – спросила Пеппер, надувая пузырь из жвачки.

– Мне нужна твоя помощь в выборе подарка, – сказал я, вставая и удерживая равновесие. Меня все еще шатало. – Хочешь сесть за руль? – спросил я, неуверенный насколько трезвым я был.

– Твою мать, да, – она взмахнула кулаком в воздухе.

Я сразу же пожалел о своем решении, позволив Пеппер сесть за руль. Если она водила не лучше Голди, то мне потребуется бумажный пакет. По словам Джетта, Голди была самым страшным водителем, которого он видел за рулем. Очевидно, ей нравилось ездить по тротуарам, рассматривать пешеходов, как бамперы машин, и игнорировать любые ограничения скорости. С пофигизмом Пеппер и ее свободным духом, я мог только представить, во что ввязался.

– Куда? – спросила она, когда мы сели, и она завела двигатель. Она крепко схватилась за руль и нажала несколько раз на газ, хотя мы все еще были на парковке.

Боже.

– Полегче, Марио Андретти. Мы просто едем на Французский рынок.

– Давай посмотрим, как быстро мы сможем добраться туда, – сказала она, выруливая на дорогу и ударяя по газам. Я отлетел на свое сидение, а моя рука инстинктивно двинулась к «твою мать» ручке над дверью.

– Если ты не хочешь, чтобы я заблевал твои колени, помедленнее, блядь, Пеппер.

Пеппер засмеялась и сбросила скорость.

– Джетт был прав. Это будет весело.

Я должен был догадаться, что Джетт поговорит с Пеппер. Он, наверное, рассказал всем девочкам о моем запое и попросил их быть невероятно раздражающими рядом со мной. Он не отпустит это просто так. Это его способ проучить меня.

– Просто, блядь, рули, – ответил я, расслабившись на своем сидении и прижимаясь пульсирующей головой к руке, прислонившейся к окну.

– Какого рода подарок мы ищем?

«Девочки» не знали о Мэделин. Только Джетт знал, но он не мог поехать в этом году, поэтому отправил второй лучший вариант после себя. Она поймет мою потребность не обсуждать этого, в отличие от Голди, которая задаст миллион вопросов. Бабс занята помощью в «Справедливости», а Франси и Тутси бесполезны, поскольку они тоже заняты собой или Франси пытается объяснить все маленькой блондинке Тутси. Я бы предпочел Голди Франси и Тутси, а это говорило о многом.

Отвечая Пеппер, я сказал:

– Подарок для маленькой девочки.

– Эм, это странная для тебя покупка. Потрудишься объяснить?

– Неа, – ответил я, прислоняя голову к окну.

И на этом все. Мы сидели в тишине, пока Пеппер ехала к Французскому рынку.

Мы легко могли прогуляться по отелю, но я хотел поехать прямо к дому Мэделин после этого, а с хреновым похмельем прогулки между рядами продавцов на рынке станут достаточно тяжелыми.

Поскольку была суббота, рынок был переполнен, когда мы приехали, но мы были достаточно везучими, найдя место для парковки сбоку улицы. В очках, прикрывающих мои покрасневшие глаза, мы пошли через рынок, уклоняясь от туристов и избегая сырных сувенирных лавок. Я искал что–то ручной работы или оригинальное для Нового Орлеана. С тех пор как впервые купил Мэделин подарок, это стало традицией для меня.

Я не имел понятия, нравилось ли ей вообще, что я дарил, или она даже не открывала коробки. Ее мама могла помечать коробки, как что–то от психа, и даже не отдавать их ей. Если и так, я буду продолжать приносить ей подарки на ее день рождения и рождество, потому что она заслуживала их, хоть могла даже не получать.

– Что насчет Куклы–Вуду? – предложила Пеппер, хватая жуткую куклу со стола.

– Наверное, не самый подходящий подарок, – ответил я, пытаясь избегать зрительного контакта с блуждающим взглядом куклы.

– У меня были такие, когда я была маленькой. Хотя они ни разу не сработали. Я просила, чтобы волосы моей учительницы сгорели, каждый день, и каждый день она приходила с копной волос на голове. Проклятые штуковины были мистификацией.

– Это так тревожно на стольких уровнях, что я даже не собираюсь спрашивать.

– Лучше не стоит, – Пеппер улыбнулась мне и продолжила идти вдоль рядов торговцев.

Мы прошли продавца поддельных очков, и осмотрели каждую пару, изучая размер и цвет.

– Ты же знаешь, что мы не за твоими покупками пришли, да? – я положил руку на ее спину и наклонился ближе, чтобы она могла услышать сквозь гудящую толпу.

– Девушку невозможно остановить от покупок, – она улыбнулась мне в ответ. – Эй, а как насчет ожерелья?

Пеппер подвела меня к одному из множества столов с украшениями на рынке, но в этом продавце было что–то, что ее отличало. Ее ожерелья были боле французскими по ощущениям, чем обычное бисероплетение. Серебряные кулоны, болтающиеся на тонких нитях, были выставлены на стойке из черного бархата, привлекая мой взгляд.

– Это вроде как милое, – сказал я, разглядывая круглый кулон с фиолетовым камнем в центре. – Но не слишком они взрослые для маленькой девочки?

– Может быть, – ответила Пеппер, разглядывая громоздкое бирюзовое ожерелье.

Оно мне не понравилось, но кого я обманывал. Я ничего не понимал в украшениях, поэтому кто я такой, чтобы судить?

– Забавно встретить вас двоих здесь.

Я замер и сразу же убрал руку со спины Пеппер, как будто она обожгла меня. Не снимая авиаторы, я посмотрел на Лайлу, стоящую перед нами с фальшивой улыбкой на лице. Хоть я и говорил себе не разглядывать ее, мои глаза предали меня, когда я посмотрел н белые шорты, которые демонстрировали ее восхитительные ноги, и мятную футболку, вырез которой был чертовски глубоким. На ней были коричневые сандалии, которые соответствовали ее ремню. Ее волосы собраны в хвост, обнажая ее шею, ее шелковистую, карамельного цвета шею, которая чертовски манила меня.

Она завораживала.

– Привет, Лайла, – сказала Пеппер, немного переборщив с весельем в голосе.

Она обняла Лайлу. Пока Лайла обхватывала ее своими руками, она сохраняла зрительный контакт со мной, опаляя меня своими зелеными глазами. По тому, как дернулась ее челюсть и нахмурились брови, я заметил, что она не рада этому. Я не винил ее.

– Привет, Пеппер, – Лайла практически прошептала. – Что вы двое делаете здесь?

– Пришли за покупками, – невинно ответила Пеппер, не зная истории между мной и Лайлой. – А ты что задумала, подруга? Мы не видели тебя уже давно. Ты больше не тренируешься с нами?

Интересно. Лайла перестала тренироваться с другими девочками, хотя все еще имела доступ ко всем удобствам. Это из–за меня?

Конечно из–за меня. Она лучшая подруга Голди. Единственная причина, по которой Лайла не тренировалась, потому что переживала, что я могу оказаться поблизости.

Лайла пожала плечами.

– Мне нравиться делать все по–своему.

Когда Лайла и Пеппер продолжили свою болтовню, я оставил их разговор и рассматривал, как блестели на солнце розовые губы Лайлы. Их образы, скользящие по моему члену, по моему твердому, крепкому телу, по моим собственным губам, пронеслись в моей голове. Сильное желание заняло свое место в низу моего живота, и мне сильно хотелось дотянуться до нее. Я не только хотел эту женщину, но и нуждался в ней.

Стоя в нескольких метрах от нее, я чувствовал притяжение наших душ, пьянящее желание объявить ее своей. Это неоспоримо. Лайла – моя вторая половинка. Я понял это в тот момент, когда встретил ее. Я знал, что она могла бросить мне вызов, понять меня, дать мне все, чего я когда–либо хотел. Вот почему я не мог любить ее, почему не мог быть с ней. На земле нет места моему счастью.