Неизменный

И мне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться его команде и сдаться. За моими глазами вспыхнул свет, и всё моё тело выгнулось и напряглось, превратившись в нечто совершенно иное. Он не переставал шевелить пальцами или сводить меня с ума тем, что делал с моей грудью. Я была в его полной власти, полностью и окончательно его.

Когда я пришла в себя, мои конечности были теплыми, безвольными от удовлетворения, но его пальцы всё ещё двигались, не давая моему желанию уснуть. Я протянула руку вперед, обхватила его рукой, поглаживая твердую длину, по которой слишком долго скучала. Он вздрогнул от моего прикосновения, дрожь, прошедшая сквозь всё его тело, показала его собственную потребность.

— Лучше не делай этого, — пробормотал он со злой ухмылкой. — Прошло много времени.

Я прикусила нижнюю губу, гадая, как долго. Он стянул с меня нижнее белье и шагнул между моих бедер.

— Ты чиста? — спросил он, его голос был лишь немного более связным, чем раньше.

— После тебя у меня никого не было, — заверила я его.

Его глаза потемнели, и его руки приземлились на внутренней стороне моих бедер, раздвигая мои ноги шире.

— Никого. Вообще?

Я покачала головой.

— Я не могла. — Посмотрев вниз, не в силах выдержать напряженность в его взгляде или страх, охвативший мое сердце, я сказала: — Я всегда хотела только тебя, Сойер.

Он приподнял мою голову, положив руку мне под подбородок.

— У меня тоже никого не было. После тебя я ни о ком даже думать не мог.

Мои глаза застыли. Я не хотела портить момент или называть его лжецом, но… Да ладно! Парни отличались от девушек. Я любила секс, но мое тело было совершенно счастливо перейти в асексуальный режим, когда у меня не было доверия и безопасности серьёзных отношений. У Фрэнки, похоже, не было этой проблемы, но я была с одним и тем же мужчиной с пятнадцати лет. Я не особо была готова выйти в мир и обрести свою сексуальную свободу.

Но Сойер был великолепным, здоровым, мужественным мужчиной. Как он мог меня ждать? Особенно после того, как я так сильно его обидела? После всего, через что я заставила его пройти, казалось, что, по крайней мере, секс из мести имел право на существование.

— Как это? — все же потребовала я от него. — Почему после меня у тебя никого не было?

Его рука обхватила мою челюсть, его большой палец коснулся моей скулы. Со всей искренностью и чистой, неподдельной правдой он посмотрел на меня и сказал:

— Потому что это было похоже на измену. А я не мог. Неважно, насколько я зол, расстроен или потерян… Я не мог заставить себя изменить тебе. У меня не было желания быть ни с кем, кроме тебя. Так что да, это были чертовски сложные пять лет. Но оно того стоило, да? Потому что теперь это можешь быть ты. — Он снял боксеры и прижался ко мне. Его озорная улыбка вернулась, и он наклонился надо мной, заставляя лечь на локти. — К тому же тюрьма помогла.

Я не могла удержаться от смеха, зная, что он говорит правду.

Я обвила ногами его спину и задрожала от интенсивности удовольствия.

— Тогда у нас есть много времени, чтобы наверстать упущенное, — прошептала я, снова возбужденная этим невероятным человеком, который оставался верным мне спустя столько времени.

Он скользнул в меня, не колеблясь ни секунды, и я задохнулась от этого ощущения.

— О, боже мой, — простонала я, пытаясь принять его размер, твердость и жар. — О, Боже, Сойер.

— Стоило того, — пробормотал он мне в грудь. — Охренеть как стоило ждать.

Он снова вздрогнул и замер, как будто ему нужно было привыкнуть к этому ощущению. И я была благодарна за этот момент, потому что мне тоже нужно было привыкнуть к нему. Мне нужно было осознать это, нас, то, что мы делали это вновь спустя столько времени, после того, как я убежала от него, и после того, как он гнался за мной, пока меня не нашел. Мысленно я все еще листала его письма и пыталась принять его присутствие в моем городе, в этом офисе и внутри меня.

Но потом он начал двигаться, и я забыла обо всем, что пыталась осознать. Я практически напрочь забыла связный язык. Мы перестали разговаривать, флиртовать и нежничать друг с другом, предпочтя большую грубость, от которой нам обоим было хорошо.

Мои пятки впивались в его спину, когда он снова и снова подталкивал меня все ближе и ближе к этому блаженному краю. Я обвила руками его шею, поднимая свое тело под совершенно новым углом. Он издал восхитительный звук в глубине горла, и я простонала что-то, чего даже сама не поняла. Это звучало как нечто большее, и он, не колеблясь, ответил.

Он отстранился, глядя на моё лицо и то, как я задыхалась. Мои пальцы впились в его лопатки, когда я держалась за него, позволяя ему взять от меня столько, сколько он хотел. Столько, сколько ему было нужно.

— Чертовски красивая, — пробормотал он. — Ты моя, Кэролайн. Ты всегда была моей. — Он надавил глубже, заставляя пятна плясать за моими веками. — Ты всегда будешь моей.

— Да, — согласилась я, и мой голос был не более, чем тяжелым выдохом. — Всегда. Я всегда буду твоей.

Его руки впились мне в задницу, поднимая меня в более удобное для него положение. Я испускала громкие крики удовольствия, когда он входил все глубже и глубже, пока я больше не могла держать глаза открытыми.

— Я люблю тебя, — пробормотал он мне в щеку. — Я всегда буду любить тебя.

Я едва нашла в себе разум, чтобы ответить, но мои слова все еще были истиной, моя ложь была мертва и закопана в могилу.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я ему, чувствуя это до самых костей, до глубину души, до самого своего основания.

Мы объединились во взрывном фейерверке страсти, наши тела покрылись потом и запахом секса. Он не оставил меня. Вместо этого он продолжал прижимать меня, крепко обнимая меня руками. С нежными поцелуями он уткнулся лицом в мою шею.

Он стоял так в течение долгого времени, и я впитывала каждую секунду этого. Я крепко обняла его за шею, моя щека прижалась к его макушке, мои ноги все ещё лениво обхватывали его. Это был рай. Это было исцеление. Это было все, чего мне не хватало с того дня, как я оставила его.

— Гас убьет нас, — пробормотал он мне в кожу.

Я взглянула вниз и рассмеялась. Мы определенно были на столе Гаса. Кресло Сойера стояло нетронутым на другой стороне кабинета, усеянное письмами, которые все изменили.

— Он может, запросто. — Осознав, что для того, чтобы Гас разозлился, он должен знать, что мы занимались сексом на его столе, я отчаянно покраснела. — О, Боже, — простонала я. — Давай не будем сообщать ему все грязные подробности. Может быть, ты сможешь просто сказать ему, что у него проблема со столом. Что-то вроде разлива химикатов или типа того.

Его грудь затряслась от смеха, побуждая меня крепче к нему прижаться. Я наслаждалась моментом, каждой секундой его прикосновения ко мне. Мне всегда нравилось это чувство. Его грубое тепло. Ощущение его твердых мышц под мягкой кожей. Его грудь, прижатая к моей, биение его сердца в один такт с моим.

— Не знаю, поверит ли Гас, что его стол испортил разлитый химикат.

— Он должен, — практически прокричала я. — Все зависит от вещества. Они могут быть очень опасными.

Он снова засмеялся, и у нас было ещё несколько минут полного покоя, пока мы были сплетены вместе. Но что-то в нем сдвинулось, затихло. И внезапно я испугалась того, что будет дальше.

Он отстранился, и меня поразил серьезный взгляд его глаз, особенно с учетом того, что я в основном чувствовала себя бессильной, как лапша, не имела сил, чтобы встать, не заснуть на месте или даже сидеть здесь в одиночестве без его поддержки. Он забрал у меня все это самым лучшим образом.

Видимо, я поступила с ним противоположным образом и наполнила его энергией. Интенсивность внутри него вибрировала практически всем его телом.

Его голос был низким, грубым и искренним.

— Я не ожидаю, что мы просто продолжим с того места, где остановились, Шестёрка. Но теперь мы вместе, да? Ты наконец признала, что между нами все по-настоящему, что мы принадлежим друг другу… что мы все еще любим друг друга.

— Т-ты хочешь быть вместе?

Его лицо потемнело.

— В моей голове мы никогда не расставались. Раз уж у тебя не хватило смелости расстаться со мной.

— Ты собираешься спорить? — я едва не рассмеялась. Это было абсурдно.

— Я пытаюсь понять твои мысли, — возразил он. — Я не хочу гадать, о чем ты думаешь. Я хочу услышать слова.

Я думала о Джульетте. Я думала обо всем, что хранила от него в секрете. Я думала о том, почему я ушла в первую очередь.

Имело ли это значение сейчас?

Джульетта была моей дочерью. Я не могла отрицать боевой инстинкт внутри меня, который побуждал меня защищать её, поэтому я хотела ввести Сойера в её жизнь мягко и осторожно, прежде всего помня о ее интересах. Но в то же время Сэйер был её отцом. Разве он не имел права узнать её? Быть в её жизни и увидеть, насколько она особенная?

— Есть вещи, о которых нам нужно поговорить, — сказала я ему. В сумочке на другом конце комнаты зазвонил телефон. Я пыталась не обращать на него внимания. — Есть вещи, которые я тебе не сказала.

Он посмотрел на меня.

— Кэролайн, ты мне ничего не сказала.

— Об этом я и говорю. — Мой телефон снова начал гудеть. — Я уехала по определённой причине. Очень важной причине.

Телефон перестал гудеть. Потом снова зазвонил.

Он приподнял бровь.

— Тебе нужно ответить?

Телефон перестал вибрировать. Только для того, чтобы через секунду начать все сначала.

— Видимо, да, — сказала я ему. — Я отвечу. Это займет всего секунду. Надо одеться.

Он отступил, давая мне возможность соскользнуть со стола. Я осознала, что была голой, и мы не использовали защиту, и секс был беспорядочным. Прихватив несколько салфеток поблизости, я использовала их как можно осторожнее, пока Сойер одевался позади меня.

В течение нескольких минут, которые потребовались мне, чтобы одеться, я чувствовала себя несправедливо разоблаченной. Воздух стал густым от напряжения и странным от невысказанных слов. Вот на что был похож на секс на одну ночь? Всегда ли было так неловко?

Нет, он сказал, что хочет снова быть вместе. Он сказал, что до сих пор считает нас парой.

И вот в чем заключалась моя проблема. Мы не были парой.

Я сделала глубокий вдох и застегнула джинсы. Мой телефон продолжал вибрировать, поэтому я, наконец, полезла за ним в сумочку, пытаясь найти его.

Четыре раза звонили из детского сада, Франческа звонила семь. В моем кармане зажужжало, и я едва не закричала, пока не поняла, что это мой телефон с записывающим устройством. Вытащив его, я даже не проверила, кто звонит. Этот номер был только у одного человека.

— Что случилось?

— Где ты была? — прокричала Франческа в трубку. — Что-то случилось? Ты в порядке?

— Я в порядке.

Это был не тот ответ, которого она хотела.

— Тогда почему, черт возьми, ты так долго не отвечала?

— Боже, Франческа, я…

— Кто-то похитил её, Каро! Прежде чем я смогла за ней приехать, кто-то её забрал! Когда я подъехала, учителя вызвали копов, но её уже не было. Я не знаю, куда она делась. Копы будут здесь в любую секунду, и я не знаю, что им говорить…

Моя кровь заледенела от страха, мои конечности стали ломкими и тонкими, как бумага.