Неизменный

Пошло все к черту. Эта приманка о начале новой жизни, которая манила меня больше всего. Боже, каково было бы жить вдали от этого? Чтобы братва не преследовала нас повсюду, куда бы мы ни пошли? Чтобы над нами все время не нависала угроза ареста или недовольство начальства? Каково было бы жить без преступности и воровства?

Но я не могла думать об этом перед Мэйсоном.

— Когда? — спросила я вместо этого. — Сколько у меня времени?

— Я не могу тебе этого сказать.

Что означало немного.

— Мне нужно время, чтобы поговорить с Сойером. Его нелегко убедить.

— Тогда будь убедительнее, — возразил Мейсон.

Я показала ему средний палец и развернулась, покончив с этим разговором и с ФБР. Я закончила с этим гребаным днем.

— Я должна идти, — сказала я ему через плечо.

— Эй, Каро, — крикнул мне Мейсон. — У тебя нет возможности сбежать. У нас глаза повсюду. Вы не доберетесь даже до черты города, до того мы посадим тебя на заднее сиденье фургона. И если вы заставишь меня преследовать тебя, я, черт возьми, предам этому огласку. Твой арест будет показан на всех телеканалах страны. Все будут знать, что ты подтверждаешь данные ФБР. Я буду продолжать накручивать CNN и выкрикивать твое имя. Я очень целеустремленный человек. Если ты заставишь меня гоняться за тобой, можешь забыть про щедрые предложения. Обо всех. Я позабочусь, чтобы ты даже не получила права на свой положенный телефонный звонок. И тогда ты ответишь по всей строгости закона. За всё. Я найду всё, до последнего неоплаченного парковочного талона. Твои варианты таковы: работай с нами и получишь нашу помощь, или не работай с нами и испытай полный библейский гнев федерального правительства, — его голос дрожал от убежденности, обещая исполнение каждую угрозы.

И я ему поверила. Он настроит братву против меня, а затем заберет руководство, и я останусь в одиночестве. Другими словами, он планировал скормить меня волкам. По сути, он подписывал мой смертный приговор.

Он смотрел мне в глаза.

— На твоем месте я бы сделал правильный выбор.

Гнев и негодование горели у меня на языке и грозили вырваться изо рта. У хотела прокричать столько гадостей в его адрес. Но он был агентом ФБР. И он давал мне шанс убедить Сойера. Он предлагал выход. Вместо этого я оттолкнула его и кивнула.

— Я тебя поняла.

Я покинула склад и направилась обратно в город. Мне пришлось идти пешком минут двадцать, прежде чем я смогла найти такси, но это дало мне время подумать, разобраться в своих чувствах.

Когда я говорила с Сойером, мне приходилось полностью возлагать это на федералов. Сойер не знал, что я время от времени беседовала с Мэйсоном. Не то чтобы Мэйсон когда-либо что-то получал от меня, но Сойер почувствовал бы себя преданным, если бы знал, что я периодически встречаюсь с агентом.

Но была вероятность того, что Сойер был не единственным, кого заложили. Вся братва была на крючке. И я знала, чем всё это закончился, и не спешила быть подвешенной вверх ногами и истекающей кровью.

Поэтому мне было необходимо быть аккуратной. Осторожной. Мне нужно было солгать.

Как кстати, что это у меня так хорошо получалось.

Я назвала таксисту адрес одного из баров, которыми владеет босс. Сойер тусовался там с парнями днем, чтобы поговорить о делах, встретиться и выпить водки. Как всегда водка.

Винни открыл мне заднюю дверь, и я вошла. Меня всегда обескураживал внешний вид бара при включённом свете, который обнажал все его грубые углы, отражал секреты, которые во тьме ночи он предпочитал скрывать. После встречи с Мэйсоном до меня дошло.

Я нашла Сойера за столом с Аттикусом и Гасом. Они играли в карты и пили. Обычный вторник.

Сойер поднял глаза и заметив меня, широко улыбнулся, его глаза потемнели от секретов, которые знали только мы. Добрый взгляд. От него у меня болело сердце от желания жить жизнью, которую мне предложил Мейсон. Этот взгляд заставлял меня задуматься о новой жизни, вдали от всего этого, вдали от этих людей и уродливых, ужасных вещей, за которыми мы стояли.

— Вот она, — сказал он с той полуулыбкой, от которой у меня все еще трепетало в животе. Вздёрнув подбородок, он сказал: — Иди сюда, Шестёрка.

Я подошла к нему, поцеловав в губы, когда он поднял ко мне лицо. Его язык ласкал мою нижнюю губу, пока я не поцеловала его в ответ, соблазненная сладостью его рта. Его не волновало, что мы были окружены его командой и его боссами, этот момент был нашим.

Я уступила ему. Я всегда уступала. Наши языки переплелись, пока он пробовал меня медленно, интимно, слишком по-свойски для публики или подобного места. Его руки переместились к моей талии, втягивая меня между ног, прижимая к себе. Я уронила руки ему на плечи и попыталась сохранить рассудок.

Это было невозможно. Этот человек был слишком большим. Слишком неотразимым. Слишком заманчивым. Слишком отвлекающим.

Отступив назад, я улыбнулась ему, затерявшись в остром желании, его голубых глазах и надежде, которую я питала о нас.

— Могу я с тобой поговорить? — спросила я его тихим голосом.

Терпение Аттикуса, который сидел за столом истощилось.

— Вы двое уже закончили? У нас игра в самом разгаре.

Сойер бросил на него взгляд.

— Не будь придурком.

— Не заставляй меня ждать, — ответил Аттикус.

Я сжала плечи Сойера, в надежде вернуть его внимание.

— Это важно.

— Я искала тебя, — сказала Фрэнки позади меня. — Где ты была?

Взглянув на нее, я подумала, что ей сказать. ФБР поможет и ей? Или она станет жертвой войны.

Я не могла так поступить со своей подругой. Я должна была найти способ взять её с собой.

— Мы играем или что? — спросил Гас. — Потому что мне есть чем заняться, если это превращается в девичник.

Фрэнки хлопнула его по затылку.

— Тебе бы не повредило. Когда ты в последний раз тусовался с девушкой? По её желанию?

Он скрестил руки на груди.

— Мне не нравится твои намёки. Все девушки, с которыми я общаюсь, были со мной по обоюдному согласию. Вот почему их так мало.

Сойер и Фрэнки засмеялись, но я почувствовала, как настойчивость тревожит меня.

— Сойер, серьезно, могу я поговорить с тобой минутку? Наедине.

Его глаза снова обратились к мне, наконец, увидев беспокойство в моем лице. Его бровь опустилась, над глазами появилась складка.

— Конечно. Да. Все в порядке?

— Нет, — прошептала я, и мой голос сорвался под тяжестью того, что мне нужно было сказать ему. Впервые меня осенило, что его собираются забрать федералы. Забрать Сойера. Его собирались арестовать. Мейсон предупреждал меня, чтобы я не бежала, но как я могла этого не сделать?

Я не могла позволить им забрать его. Даже на короткое время. А что, если бы он не захотел с ними сотрудничать? Что тогда?

Мои внутренности начали рушиться. Я была словно здание, которое только что снесли. Разрушающий шар пронзил мое сердце, и теперь основание, окружающее его, разваливалось, превращаясь в руины.

Это было невозможно. Он бы стал сотрудничать. Когда я выложу всю картину, когда объясню весь план, он увидит мою точку зрения и послушает.

Он встал, его руки остались на моей талии.

— Хорошо, Шестёрка. Давай поговорим.

— Может, прокатимся? — предложила я. И никогда не вернёмся. Просто сядем в машину и уедем.

Он как раз собирался ответить, когда кто-то прибежал сзади, взорвав непринужденную атмосферу бешеной истерией.

— Федералы! — прокричала парень, перекрикивая шум разговоров. — Они снаружи!

Комната взорвалась. Некоторые из ребят бросились к заднему входу, спеша спрятать наркотики, деньги и другие вещи, которые федералы желали бы найти. Девушки вышли из деревянных конструкций, натягивая одежду и застегивая бюстгальтеры, и побежали к выходу через черный ход. Роман прошел из боковой комнаты к офису менеджера, спокойный и собранный, человек, полностью уверенный, что ни один из их подопечных не пристанет к нему.

Сойер прижал меня к себе, защищая меня. Фрэнки двинулась за стол с Аттикусом и Гасом. И мы стали ждать.

Бежать было бессмысленно. Не было смысла волноваться. Федералы были здесь. Нам просто оставалось ждать и надеяться, что у них ничего нет.

Только я знала. Нас всех должны были арестовать. Мы все должны были сидеть в пустых изолированных комнатах с двусторонними зеркалами и вооруженной охраной. Нас всех должны были допросить. Мы уже проходили через подобное достаточное количество раз, и знали, что нам не о чем беспокоиться.

На этот раз всё было не так. Нам было из-за чего беспокоиться.

Особенно мне. И особенно Сойеру.

Федералы объявились в своей привычной манере, выламывая двери и выкрикивая приказы. Они заполнили комнату, как роящийся улей черных ос, с наведенными на них пистолетами, привязанными к груди жилетами, шлемами и забралами.

Сойер послушно отступил от меня, покорно подняв руки вверх. Мне было труднее отпустить его. «Не надо», — хотела я прокричать. Не позволяй им забрать тебя. Но я не могла. Как только я дала бы хотя бы намек, что знала об этом заранее, я бы стала предателем.

Я была бы Толстым Джеком.

Я бы умерла.

Как только заведение было взято под охрану — повсюду были вооруженные агенты и большая часть братвы лежала на земле, — вошел Мейсон Пейн, надев свой обычный темно-синий жакет ФБР. Я впилась в него взглядом, пытаясь убить его силой мысли. Как он посмел повесить передо мной морковку, а затем оторвать её, как только я начала верить, что могу её поймать.

У меня скрутило живот, когда я поняла, что он, вероятно, последовал за мной сюда. Он меня обхитрил. Он использовал меня. Я смотрела на него, заставляя его читать мои мысли.

Лжец. Манипулятор. Мудак.

Я бы никогда больше не стала доверять федералам. Меньше всего этому парню.

Его растянувшаяся улыбка вызвала у меня тошноту. Он закружился в победном кругу и покрутил пальцем в воздухе.

— Вы знаете, что делать, парни. Взять их.

Так начались аресты. Они начали с Романа, который шел с высоко поднятой головой и расправленными плечами, несмотря на наручники, сковывающие руки за спиной. Он подмигнул Сойеру, проходя мимо, но это было единственное изменение в его стоическом выражении лица.

Других братьев здесь не было, и к счастью. Ни обоих наших шпионов, ни Оззи, ни моего отца. Но ФБР взяли достаточно. Для них это был фантастический день.

Сначала начали перегонять ребят сзади, выводя их к бронированным машинам. Мы ожидали своей очереди, стоя под прицелом.

— У тебя снова красные дни календаря, Пейн? — прорычал Сойер.

— У Пейна всегда эти дни, — мрачно усмехнулся Гас. — Прими немного Мидола, приятель. Это может помочь с наплывами ярости.

Мейсон повернулся к ним и ухмыльнулся, как кошка, съевшая канарейку.

— Смейся, Аугустус. Тебя ждут весёлые деньки.

Глаза Гаса сузились, а его улыбка стала циничной.

— С нетерпением жду возможности увидеть, как ты пытаетесь их мне устроить.

Мейсон пожал плечами. И всё. Он просто пожал плечами. Он не продолжал спорить или бросать двусмысленные угрозы. Он просто пожал плечами.

Напряжение между нами пятерыми резко возросло, а вместе с ним и наше кровяное давление. Мой разум закружился. Нужно ли мне о чем-то беспокоиться? Использовал ли Мейсон меня, чтобы добраться до Сойера, солгал ли он еще и о предъявленных мне обвинениях?